Халатная жизнь - Зоя Борисовна Богуславская

масштабах. Это ж придется работать и работать. И ответила: нет, я литератор, я пишу, у меня много других занятий и планов. Например, через полгода должна ехать в Америку, в Колумбийский университет, чтобы закончить книгу «Американки».

Тогда он с жаром принялся убеждать. Это был напор, который меня просто ошеломил. У него была феноменальная способность убеждать. Он заверил меня:

– Хорошо, я вам обещаю, что вы беретесь за это на полгода. Вы построите этот организм, привлечете людей, пригласите их, это будет накатанная дорога, и я вас отпущу.

Итак, я подобрала жюри, организовала фонд. Во всех справочниках именуюсь как автор проекта, координатор фонда, художественный руководитель и т. д. В Википедии[44] написано, что премия «Триумф» учреждена в 1992 году (по проекту писателя Зои Богуславской). Однако ни в каких официальных, уставных и прочих документах никогда и нигде не числилось и не числится мое имя как и автора проекта, и координатора, и прочее. Для меня главным было, чтобы идея осуществилась, стала реальностью.

И она стала реальностью. Потом один из известных людей страны скажет: «„Триумф“ – это главный культурный проект XX века». Мы ориентировались на то, чтобы восстанавливать справедливость исторического и культурного процесса в стране, то есть охватить, высветить, воздать должное тому, что было опальным, непоказываемым, запрещенным или полузапрещенным.

Самое главное – состав жюри и принципы отбора и награждения. В состав первого жюри вначале вошло 12 человек, затем чуть позже присоединился Олег Табаков, и нас стало 13. Но в самом первом списке я написала Б. Березовскому лишь пять человек. Борис Абрамович справедливо сказал, что, конечно, надо добавить имен.

Я набросала ему список деятелей культуры, которые всем были хорошо известны: Володя Васильев, Катя Максимова, Андрей Битов, Андрей Вознесенский, Василий Аксенов, Вадим Абдрашитов, Ирина Антонова, Юрий Башмет, Элем Климов, Эрнст Неизвестный, Владимир Спиваков, Олег Табаков и я. Он показал его партнерам, которые возмутились: «Вы что, с ума сошли? Кто с вами будет разговаривать? Такое жюри не заполучить!» То есть эта идея рикошетом вернулась ко мне.

Тогда я потихонечку обзвонила намеченных членов жюри – людей, которых хорошо знала, а с большинством была дружна. Как это ни странно, все согласились. Помню ответ Володи Васильева, который написал: «Зоя, спасибо за Ваше предложение, будем счастливы принять участие в подобном проекте». Все, к кому я обратилась, согласились участвовать.

Не помню, рассказывала ли я каждому о размере денежной премии, думаю, что нет. Веревочка начала виться, все закрутилось, я тщательно продумала условия, проект, Положение, в котором была обозначена полная независимость премии от жюри, от властей и от всего, то есть «Триумф» стал первой независимой, негосударственной российской премией в области высших достижений литературы и искусства, которую финансировал Борис Березовский. До «Триумфа» не было независимых премий, только две литературные, поэтому «Триумф» был новшеством в России. Не буду перечислять все этапы сложного пути, в результате которых было все зарегистрировано и поддержано. Березовский в то время был близок к окружению президента Бориса Ельцина, так что каких-либо притеснений и опасений его личность не вызывала. Это было начало, все было утверждено, мой проект и Положение были приняты целиком.

Каждый член жюри имел право выдвижения своего кандидата. Но выдвижение тайное и голосование – тайное. А обсуждение, разумеется, публичное. Такой принцип исключал какие-либо личные конфликты и обиды. Мы спорили до хрипоты, ругались, но как принято говорить – ничего личного.

Меня много раз спрашивали, зачем вам тайное выдвижение друг от друга. Для меня было очевидно, что, поскольку здесь люди дружат друг с другом и большинство очень уважает мнения других, будет очень трудно получить негативную реакцию от кого-то. А ведь мы должны были кого-то отсеивать! Из двадцати номинаций (каждый член жюри выбирал по одному кандидату) надо было выбрать только одного. То есть список состоял из 15 фамилий, которые отвергали, и оставались в итоге только пять. 15 обиженных и 5 счастливых. Я прекрасно понимала, что если Аксенов выдвинул кого-то, а я считаю, что он ошибся, то публично ругать его выдвижение мне будет очень сложно, потому что я сталкиваюсь с личными отношениями. Я понимаю, что могу поссориться с человеком, если всего лишь нахожусь на другой идеологической площадке. Но, даже несмотря на эту придумку с тайным голосованием, у нас бывали очень серьезные курьезы. Один из них я рассказываю. Например, Элем Климов, кинорежиссер, выдвинул кого-то, и Абдрашитов тоже выдвинул своего кандидата. То есть два крупных кинорежиссера выдвинули свои кандидатуры. Абдрашитов позвонил мне, не будучи уверенным в том, что… У нас, кстати, было много ограничений. Например, нельзя выдвигать тех, кто уже награжден государственными премиями, особенно в этот год или в предыдущие несколько. Мы должны были особо отнестись к тем, кого забыли или несправедливо обидели. Нельзя было выдвигать посмертно и так далее. Поэтому мне многие часто звонили, выдвигая кандидата, именно из тех соображений, чтобы не повторить выбор, чтобы не выдвинуть того, кого нельзя. Я очень не любила эти звонки. Но вернемся к Абдрашитову, он мне позвонил, и поэтому я уже могла понимать, что это за человек. И вот на жюри я увидела, как Элем Климов обсуждает кандидатуру Абдрашитова, не зная, что это Абдрашитов выдвинул. И вот он объясняет Абдрашитову, что этот человек не годится в номинанты, не заслуживает быть среди них. Но я-то знаю, что Абдрашитов уже номинировал этого человека. Вот чтобы избежать таких неловких ситуаций, мы и старались держать все в тайне.

Мне кажется, что эта схема была наилучшей, я попыталась сделать так, чтобы было напрочь исключено какое-либо соперничество или конфликты. Конечно, бывали иногда исключения, но я всегда хотела, чтобы выбирали именно сильнейших, самых лучших и чтобы отсутствовали при выборе какие-то уговоры или, не дай бог, угрозы. У нас была такая политика: бывают конфликты только хорошего с лучшим, а вот конфликты безобразного со средним совершенно исключались. В искусстве не было беспредела, в кинематографе не выбирали ужасов, не позволено было говорить о личной жизни или вспоминать какие-то личные конфликты. Вот когда Георгий Данелия получил премию, а мы уже тогда лет пятнадцать существовали, они с женой Галей прочитали, кто получил премии в этой же номинации до него, и он сказал, что не смог бы из этого списка исключить ни одного участника.

Еще одна трудность, которую нельзя было избежать. Часто номинанты действительно оказывались настолько хорошими, что невозможно выбрать одного. То есть их вклад в искусство настолько равнозначен, что оба уже были победителями. Так случилось со спектаклем Льва Додина и Татьяны Шестаковой, которая в нем играла и несла весь эмоциональный накал. Мы