Достоевский и предшественники. Подлинное и мнимое в пространстве культуры - Людмила Ивановна Сараскина

Сюжет картины состоит из трех пластов.

Главный из них – цитаты из текстов Достоевского «от первого лица» с отчетливо православной коннотацией; за кадром их произносит артист Владимир Заманский. Первый титр сообщает: «В фильме звучат фрагменты из писем, дневников и статей гениального русского писателя-пророка Федора Михайловича Достоевского». Замечу: вопреки титру звучат также и цитаты из романа «Братья Карамазовы». На текстовые фрагменты нанизывается изобразительный ряд. Выбор высказываний писателя строго регламентирован: цитаты отобраны только несомненные с точки зрения их религиозного звучания, то есть такие, куда не проникло сомнение, столь присущее любым текстам Достоевского. Например, такой цитаты, вокруг которой уже полтора столетия идут споры, как ее трактовать, в фильме нет и не может быть: «Ив Европе такой силы атеистических выражений нет и не было. Стало быть, не как мальчик же я верую во Христа и его исповедую, а через большое горнило сомнений моя осанна прошла, как говорит у меня же, в том же романе, чёрт» (27: 86). Правда, цитируется фрагмент из «Записной тетради» 1880–1881 годов, но это одно из самых сокровенных высказываний писателя о вере: здесь – его путь художника и его судьба творца.

Второй по значимости пласт – видеоряд. Это весьма пестрые, быстро сменяющиеся, как в калейдоскопе, кадры хроники: церковные службы в храмах и на могиле Достоевского в Александро-Невской лавре, проповеди священника о. Геннадия Беловолова у могилы Достоевского, снятые на камеру: батюшка называет Достоевского пророком и тайно-зрителем России; съемки в мастерской скульптора Ю.Ф. Иванова, где на деревянном постаменте стоит памятник писателю, и мастер наносит последние штрихи; хроникальные кадры, взятые из самых разных (зрителю неизвестных) источников – можно только догадываться, о чем идет речь. Тема «Достоевский – пророк революции» сопровождается кадрами из хроники о Ленине, Троцком, Дзержинском, Сталине, Берии, Ельцине, Кашпировском и его сеансов психотерапии. Всё это перемежается с марширующими демонстрантами на парадах разных лет, с ликующими толпами непонятного времени, с физкультурниками в праздничном строю, с лозунгами и плакатами, с запуском космических ракет, с полуголыми донельзя возбужденными рок-музыкантами. Уличные столкновения с милицией и полицией, черный дым над «Белым домом» – зданием Верховного Совета России довершают событийную панораму начала картины.

На седьмой минуте хроника делает резкий поворот вспять, и на экране появляется Гитлер, произносящий речь перед марширующими солдатами вермахта, а за кадром звучат слова Великого инквизитора: «Мы заставим тысячемиллионное стадо работать…» И немедленно – на фоне икон и портретов писателя – говорится о жажде правды в сердце народа русского, и тут же показана мастерская скульптора Иванова, где он работает над памятником, и вдруг – снова толпа: «нигилисты, прикрывающиеся революционностью», Ленин, сильно жестикулирующий и произносящий речь (что говорит – неизвестно, да это и неважно в контексте фильма), и сразу – царская корона и фотография последних Романовых, за ними народная нищета и разруха, которые сменяются всадником на коне – конь прыгает и кружится. Время от времени мелькает цветной кадр – что-то такое связанное с черной мессой, страшное, дьявольское. И вот – разрушение церквей, сбрасывание колоколов под народные пляски на экране и закадровые слова об атеистическом искушении, в которое народ уверовал как в новую веру.

«Отступила ли Россия от Христа? Русское богоборчество было проявлением обратной стороны русского мессианизма. В русском богоборчестве была та же жажда веры, что и в русском мессианизме. И Россия во искупление своего богоборчества приняла крест Христов, приняла страдания Христовы и взошла в XX веке на свою Голгофу», – говорит о. Геннадий у могилы Достоевского в Лавре; кадры явно постановочные: священник обращается не к пастве, не к людям, пришедшим к могиле писателя (их не показывают), а на камеру, для фильма. Под церковное пение (поет хор Издательского отдела Московского патриархата) идет рассказ о гонении на Церковь в XX веке, об изъятии церковных ценностей, о капиталистах Ротшильдах, которые грабят народ; мелькают слитки золота в хранилищах американских (?) банков.

И снова война, танковое сражение; в череде танков – мощный военный грузовик везет на сене кузова готовый памятник Достоевскому, движение показано на фоне фашистских концлагерей и голых пленных детей с номерами на руках – под закадровые слова о русских мальчиках, которые проявят себя в минуту опасности. Тем временем солдаты Красной армии освобождают захваченные фашистами города, их встречают благодарные жители. «Родину нельзя отнять у русского сердца», – звучит закадровый голос артиста Заманского. Любовь к России равнозначна сердечной привязанности ко Христу: на этих словах советские войска освобождают из заточения детей.

На 23-й минуте картины наступает, наконец, время памятника Достоевскому, который теперь медленно движется (все так же, на сене кузова военного грузовика) посреди мирного города, как бы оставив в прошлом руины, хотя в руинах остаются еще церковные здания малых поселков и деревень (речь, скорее всего, идет не вообще о разрушенных храмах, а о разрушенной Моногаровской церкви Сошествия Святого духа, что в версте от Дарового, церкви, рядом с которой был погребен отец Достоевского).

«Достоевский заглянул в будущее как в бездну души человека», – звучит закадровый голос. Наконец, скульптура доставлена на место – это Усадьба деревни Даровое Зарайского района Московской области, имение родителей Достоевского, земля его детства. В фильме показано открытие и освящение памятника при большом стечении народа, которое состоялось 25 сентября 1993 года. Отдельно, в другое время (зима, лежит снег, идут съемки фильма, цветные постановочные кадры), в Усадьбе Даровое появляется писатель Валентин Распутин: он придет (приедет) поклониться памятнику, снимет шапку, молча обойдет здание разрушенной церкви, молча уйдет.

Справка об истории этого памятника почему-то не вошла в просветительский фильм. Между тем, об этом памятнике было что рассказать. «Авторы: скульптор – заслуженный художник России Ю.Ф. Иванов, архитектор – заслуженный архитектор России, профессор Н.А. Ковальчук. Установлен памятник в той точке Дарового, от которой во все стороны тянутся живительные для Достоевского нити. Писатель смотрит на Лоск, справа от него поле с Нечаевским погостом и “родным пепелищем”. Слева – маленькая усадьба, хранящая память о семейных чаепитиях под вековыми липами. Позади – тенистая липовая роща, любимый приют Феди, Миши и Андрюши Достоевских. Воздвигнут памятник на средства гражданина России Б.В. Писарева. На постаменте слова “Пророку Отечество”. Для Дарового этот факт – памятник писателю на частные пожертвования – весьма знаменателен. Он стал первым искренним даром той земле, на которой взрастал русский гений. Этот дар положил начало благим бескорыстным делам по возрождению земли детства Ф.М. Достоевского»3.

Заканчивается картина благочестивыми сценами – большими церковными службами, таинством крещения некоего молодого мужчины, хроникой старинных и современных (цветные кадры)