Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

– Нет, черт возьми, в прошлый раз чуть не запороли, в этот. Не будет у вас времени, надоело мне это все! – взвился Антон. – Учи сценарий, Света. Вот лист. Только умоляю, у тебя всего пять фраз, не забудь изменения.

– Я два года на телевидении, я профессионал, – донеслось до него.

– Ну да, профессионал. Ты только текст телесуфлера читаешь.

Микешин усмехнулся и спустился на нижний этаж, гости перестали собираться, двери по традиции заперли, начались танцы отвязных девственниц – рабынь великого Ктулху. Затем наступила очередь транс-шоу. Около десяти Рита Ноймайер была уже облачена подобающим образом, в черный балахон с белым кушаком на бедрах. Белый кушак, как объяснил Сердюк, означает право пройти в качестве жертвы вне очереди.

На какое-то время Антону удалось разлучить подруг, во что бы то ни стало вознамерившихся уединиться. Дабы предотвратить подобное, он поручил Ноймайер Микешину, а Шульгину отправил в свой кабинет заучивать изменения к тексту.

Уединение прошло в полном молчании. Рита просто сидела в кресле, разглядывая потолок и совершенно отключившись от происходящего, наверное, настраивалась на выступление. Закалка гимнастки, уметь отключаться в любом месте на любое время. Недаром на олимпиаде в Пекине, она принесла России две золотые награды. Плюс еще четыре первых места на мировом первенстве, и шесть на европейском.

А теперь звезда снимается в кино, в фильмах о себе, любимой, в фотосессиях для мужских журналов, проводит время на подиумах, где представляет коллекции дома своей подруги, Валерии Паупер. Да вот еще избрана депутатом Госдумы, от одной из партий власти, Кондрат уже не помнил, какой именно. Там таких много, спортсменов, представителей эстрады, деятелей шоу-бизнеса, чьих-то родственников и знакомых. И кто сказал, что кухарка не может управлять государством?

Рита зевнула и посмотрела на него. Кондрат, наконец, решился.

– Я давно хотел тебя спросить. По поводу Лены Домбаевой. Ведь вы вместе тогда поехали на сафари.

– Ну? – Рита напряглась. – Тебе-то зачем?

– Нет, ты ничего не подумай. Я просто, – он немного стушевался, – я узнать хотел, что у вас там произошло. В новостях говорили какую-то несуразицу, я ничего не понял толком.

– Несуразица и произошла. Вылезли под Звенигородом, красивые места. Пошли пострелять, ну, на самом деле, на природу вышли. Марат выдал всем по ружью. Сперва стреляли вообще по банкам, потом подошли мертвяки. Унюхали, верно. Стреляли уже по ним. Нет, сперва, Марат приказал всем сесть. Ну, в смысле, по машинам. Потом поехали: стреляли из окон, давили. Было весело, вообще-то, – но на лице снова ничего не отобразилось, это было похоже на неудачный дубляж: Ноймайер лишь открывала рот, а слова за нее произносил кто-то другой.

– А дальше? – Рита посмотрела на него пустым взглядом. Но продолжила после недолгой паузы.

– Дальше все погнались за горсткой мертвяков. Вообще-то далеко отбежали, так конкретно метров на двести, на самом деле. Ну, от машин. А лесок, березняк, мы как-то растерялись. В смысле, потеряли друг друга. А мертвяки… наверное, это была засада. Они сразу полезли со всех сторон, вообще. Все побежали к машинам. Потом посчитались. Не было Лены…. Кто попал в нее я на самом деле не знаю. Я… – и резко замолчала.

– То есть, ее убили?

– В нее попали, а потом не смогли найти. Решили уехать. Уже темнело. Долго искали, на самом деле.

– И все? – осторожно спросил он. Ноймайер кивнула.

– Я испугалась. Мне кажется, я ее видела. А попасть могла и Шеффер, и Голубчик, и вообще любой. Я сразу ее потеряла из виду. Хорошо больше никто не пострадал.

Она замолчала, молчал и Микешин. Спустя какое-то время прибыла Света, радостно сообщив, что выучила все, что требовалось. Ноймайер немедленно встрепенулась, подруги обнялись.

– Ты уйди минут на пятнадцать, – запунцовев, попросила Шульгина. – У нас дело.

Появившийся минутами позже в дверях Антон только чертыхнулся.

– Это становится традицией. Ваш внезапный секс меня так задолбал… знаешь, Свет, раз на то пошло, в следующий раз тебе придется трахаться с Даной Шеффер.

– Она замужем… но я попробую уговорить.

– Попробуй, – зло произнес Антон, вместе с Кондратом, отправился к себе в кабинет. Там его уже ждал Марат Бахметьев. В белой майке, обнажавшей щедро, до самого локтя витиевато татуированное плечо, похожее на персидский ковер, в черных кожаных штанах с большой стальной пряжкой с черепами, в остроносых лакированных ботинках так и сиявших при свете бра, владелец храма больше походил на заштатного стриптизера или известного футболиста на отдыхе. Он сидел в кресле Антона, задрав ноги на стол, и курил сигару, совершенно не идущую к его клоунскому наряду.

– Все готово? – спросил Марат, оглядывая Кондрата. – Чего ты его еще не одел? Время поджимает, без четверти одиннадцать.

– Три минуты, – заверил Сердюк, хватаясь за Микешина.

– Укладывайтесь за две и вниз, я не хочу подводить компании. Ты даже не представляешь, сколько они заплатили. Если что-то пойдет не так, я…

– Я в курсе, уже смазал вазелином, – Антон предпочел немедленно убраться в гардеробную. Пока Кондрат переодевался, Антон судорожно искал посох, потом выскочил в коридор, через минуту вернулся, сжимая драгоценный артефакт. – Марат, зараза, чуть себе не присвоил. С него станется шутки шутить. Ты готов? – Кондрат кивнул. – Пошли покажемся.

Они вернулись в кабинет – Марат не переменил позу, по-прежнему восседая за столом Антона. Критически осмотрев Кондрата, он раздавил сигару о край пепельницы и кивнул.

– Голос можно не показывать, я уже слышал в прошлый раз. Все, давайте, ловите девчонок и вперед. Да, скажи Хохлову зайти сюда, на пару слов. Мне текст концовки не нравится.

– Но он уже начал вводную, – Марат прислушался, в самом деле, диктор сообщил зрителям, о начале действа «обретения новой верховной жрицы нашего великого бога». Помост танцевавшие уже освободили, ведущий начал нагнетать, как и в прошлый раз, обстановку, рассказывая о трагической гибели Лены Домбаевой в таких чертах, что пробирало до костей.

– Вот черт, ну пусть потом, в паузе, подойдет. Я черкну несколько строк. А вы не стойте столбами, живо вниз. Девчонки уже построены, и кстати, где Ноймайер и Шульгина? Я ни на одной камере их не вижу.

Антон спохватился, бросился вниз. Рита уже закончила с внезапным сексом, они со Светой стояли внизу, как раз под камерой наблюдения и напоследок целовались так, словно разлучаются навек. Сердюк подхватил и их, вытащив как раз ко времени, когда ведущий объявил о начале церемонии. Пожелав ни пуха, ни пера, помчался назад. Вернулся и отдал посох жрецу. Кондрат постучал в двери. Возвестил о своем прибытии.

Далее пошло по накатанной. Обряд следовал один за одним, Рита хорошо выучила текст и шпарила как по писанному. Зал бесновался, требуя скорейшего принесения жертвы, камеры не успевали вращаться, запечатлевая ликование собравшихся. Света стояла в сторонке, и главное, пока не портила общей картины, тем временем, Кондрат занялся лебедкой. Пристегивая Ноймайер, Микешин оглядел храм. Отчего-то ему в голову пришла странная мысль, будто он участвует не то в гекатомбе в храме Нептуна, не то в амфитеатре приносит в жертву христианскую мученицу.

Он содрогнулся. Зал завел и его, Кондрат торопился опустить Риту в глубины колодца, он сам едва понимал, что делает. И, главное, почему именно мысль о христианской мученице пришла в голову, совершенно неясно, ну да, Рита крещеная, но не более того, здесь все крещеные, но не более. Пожалуй, даже он не более.

От последней мысли стало не по себе. У Кондрата подогнулись колени, он едва сумел справиться с пультом, нажать нужную кнопку. Под ликование вконец озверевшей толпы Ноймайер скрылась в колодце. Оттуда ответно донеслось эхо ее не то испуганного, не то восторженного голоса – визги, свист и вой не смогли перекрыть его. Храм Ктулху открывал самые черные стороны человеческой души, как-то разом выворачивая ее наизнанку у всех присутствующих, и тогда безумство становилось искренней радостью, а плохо скрываемая ненависть олицетворяла восторженное поклонение.

Он провел в храме две мессы. И все это время храм давил на него, поглощал его, засасывал в себя. Когда Ноймайер скрылась в зеве колодца, коснулась земли, и прошла к люку, он поднял голову и возопил о жадной страсти в кои-то веки проснувшегося бога к своей верховной жрице, о радости их слияния и о фонтане жизни, долженствовавшем завершить их краткий, но плодотворный союз. Внизу зарокотало, зашумело – то колодец стремительно наполнялся речной водой. Толпа заорала, глоток уже не хватало, скорее, засипела, и звук этот на пределе человеческих связок невольно заставил Кондрата содрогнуться всем телом и прижать к себе посох – или самому прижаться к посоху, а Светлане подбежать к нему, словно и она искала укрытия от людей, разом превратившихся в злейших своих противников, разом омертвевших в жутком храме, вывернувшим наизнанку их дырявые, рваные, никчемные души настолько, что их носители разом превратились в живых мертвецов.