Осада (СИ) - Кирилл Берендеев

Карлсон в ужасе вскочил и бросился вон, с силой распахнув дверь черного хода и врезавшись во второго хача бестолково протянувшего вперед свой Макаров. От неожиданности тот рухнул, попытался схватить Карлсона, но не успел, тот стремглав поднявшись, рванулся и в три громадных шага нырнул в ближайшие кусты. Хач дважды стрельнул ему вслед, но промахнулся. Тогда он рявкнув что-то непонятное своим, бросился на помощь раненому товарищу.

Тем временем, с другой стороны хачи ворвались в таможенный магазин и открыли беспорядочную стрельбу из автоматов. Кто-то из банды вскрикнул, только тогда менты догадались включить свет. Включив же, замерли. Переглянулись. Пошептались на своем. И глядя прямо в глаза последнему оставшемуся в живых, Марио, еще раз выстрелили в грудь. Последнее, что помнил Колька, как ему в руку пытаются впихнуть какой-то холодный металлический предмет. Очень тяжелый и очень холодный. И только после этого, почудился новый выстрел. Боль разорвала мозг кровавыми брызгами и мгновенно ушла в небытие.

66.

Двенадцатого парламент Крыма выпустил воззвание «К жителям Украины», в котором призывал помочь освобождению полуострова от «фашиствующей власти «оранжевых»». На призыв немедленно ответила Коммунистическая партия и Партия регионов, на экстренном заседании съезда которой, было одобрено вторжение в Крым и любая помощь российским войскам. Президент попыталась закрыть партию, но оказалось, что закрывать некем: милиция, призванная в городах обеспечивать указ главы государства и пальцем не пошевелила, а в Донецке, вотчине бело-голубых и вовсе митинговала вместе с партийцами. Хотя Донецк тоже бомбили ночью десятого. Равно как и Киев.

В самом Киеве десятого собрался митинг: пришло несколько тысяч человек с мишенями, прикрепленными на лоб, выкрикивали антироссийские лозунги и дружно пели: «Киев бомбили, нам объявили, что началася война». А в это время гарнизон Симферополя получил приказ арестовать парламент, попытался выполнить указание министра внутренних дел, но тщетно. Отряды самообороны отбили атаку милиции, организовав отход членов парламента в Севастополь. Погоня, устроенная по дороге, напоминала боевик – в обстреле колонны депутатов был задействован единственный на весь Крым милицейский патрульный вертолет. Правда, увлекшись погоней, он довольно скоро врезался в провода ЛЭП и рухнул. А колонна, под восторженные приветствия повстанцев, гордо вошла в Севастополь, откуда уже изгонялись или бежали сами националисты и им сочувствующие – в прямо противоположном направлении.

После успешного, и, главное, почти бескровного захвата Керчи, штаб армии оставался там недолго. Уже четырнадцатого числа Корнеев приказал паковаться и перебираться в поселок Останино. Общее число спасенных жителей Керчи к тому времени достигло десяти тысяч, большинство из которых согласилось перебраться в палаточные городки, под надзор федералов. В совершенно пустом городе они по-прежнему мнили себя в опасности, а потому не возражали постоянным допросам службистов, и стойко переносили спартанский дух спешно развернутого лагеря. В последние дни перед началом войны в Керчи, как и во всем Крыму, ситуация сложилась аховая. Чему немало способствовали татары, устраивавшие погромы русского населения начиная с конца июля. Отряды самообороны, пытаясь защищать жителей, встречали немедленный и сверхжесткий ответ спецназа, потери были колоссальные. Что и говорить, когда город покидали последние бандиты, уводя пленников, его население в большинстве составляли мертвецы. По предположению чудом оставшегося в живых и потому ежедневно допрашиваемого мэра, из полутораста тысяч больше половины составляли «армию теней».  Здесь старались не произносить слово «мертвый» вслух, слишком уж явным и пугающим оно было для жителей.

Теперь же мертвецы ушли от войны подальше, попрятались в близлежащих холмах, забрались в горы. Где именно они могли прятаться, Корнеев пытался вызнать с самого захвата Керчи, как показал случай – везде. Уже перебравшись в Останино, Корнеев отправил отряд добровольцев прочесывать побережье лимана близ поселка Золотой. Назад из роты не вернулся ни один человек. Их долго искали, потом, найдя, бомбили.

Тринадцатого Корнеев отдал распоряжение взять под контроль государственные границы Крыма своими силами. Четыре роты мотострелков прибыли на места дислокации, заняли стационарные посты ДАИ с помощью местного населения, превратив их за ночь в миниатюрные крепости. Однако весь перешеек этими силами взять под контроль не удалось, мотострелков постоянно тревожили регулярные войска и мертвецы, особенно из уничтоженного Армянска. Удерживать подход резервов удавалось только постоянными ударами по колоннам, однако уже с пятнадцатого украинский генштаб перестал перебрасывать бронетехнику и сосредоточился на диверсионных группах. Корнеев сосредоточился на окружении Симферополя и подавлении Феодосии и Судака.

Все три города предстали ему крепкими орешками. Особенно столица, куда было переброшено до двадцати тысяч войска и националистов, и где отряды самообороны были либо уничтожены либо изгнаны. Симферополь был единственным городом в Крыму, где произошла зачистка от мертвецов, причем, уже во время военных действий. Феодосия и Судак контролировались в основном, националистами, при поддержке регулярной армии, в первой общая численность противника составляла до пяти тысяч человек, во втором вдвое меньше. Однако, за время, прошедшее с введения визового режима между странами, то есть почти за год, татарские и украинские бандформирования, проникавшие все это время в города превратили их в крепости. Уже на подходе к Феодосии войска наткнулись на обширные минные поля. А когда четырнадцатого, начался штурм самого города, ответный огонь был столь плотен, что вынудил Корнеева перегруппировать полки и изменить тактику. К тому же в город было согнано до пятидесяти тысяч русского населения, использовавшегося в качестве живого щита. Боевики загоняли в подвалы и на верхние этажи зданий беженцев, а сами вели огонь по бронетехнике а так же вертолетам, барражирующими над городом, со средних этажей. В таких условиях приходилось действовать небольшими группами, зачищая квартал за кварталом, что называется, вручную, для разведки используя БПЛА, коих пятьдесят восьмую снабдили с излишком – выделив двести штук.

Причина проста – беспилотные самолеты производили жуткий шум и скверно маневрировали, так что являлись неплохой мишенью для боевиков, с их помощью легко можно было выявлять очаги сопротивления и в режиме реального времени подавлять ракетным огнем со штурмовиков.

Именно поэтому штурм Феодосии затянулся до двадцать первого числа. К этому времени сорок вторая уже взяла в мешок Симферополь, освободила Бахчисарай, Евпаторию, еще с десяток мелких городков. Наконец окончательно перекрыла административные границы Крыма, превратив их полуостров в бастион. Новая столица, Севастополь, уже девятнадцатого была полностью разблокирована и очищена от живых мертвецов. Двадцатого пала Ялта. А Феодосия все держалась. Осада города превратилась в спецоперацию ограниченного контингента девятнадцатой дивизии против запертых в городе боевиков, сражавшихся за каждое здание с отчаянием обреченных. Впрочем, так оно и было, пленных Корнеев брал только в начале операции, когда же узнал, что боевики расстреливают заложников просто потому, что те пытаются бежать из города во время «часов тишины» или, ближе к концу осады, из-за нехватки продовольствия, чтобы сократить лишние рты, он приказал пытать выходивших вместе с мирными жителями татарских боевиков. Трансляция пыток велась по местному радио, через которое прежде Корнеев пытался вразумить инсургентов отпустить мирных жителей. Пленные, хотя и знали обо всем, все равно раскалывались, называя дома в частном секторе и опорные пункты по которым, опять же в режиме реального времени, незамедлительно наносился удар. Который тут же комментировал сам Корнеев. Когда пленные кончались, подвозились новые, штурмовые группы к тому времени освободили окраины города и подбирались к центру, эта трансляция продлилась больше суток.

И только затем, двадцатого, нервы защитников Феодосии дрогнули, татары начали уничтожать опорные точки, вместе с собой и заложниками, но большинство предпочло сдаться. Чем и воспользовались штурмовые отряды, мгновенно переброшенные в самое пекло, в район улиц Чкалова и генерала Горбачева,  начала Симферопольского шоссе и Советской улицы. Штурм был завершен в четыре утра освобождением последней группы заложников почти в тысячу человек из отеля «Алые паруса» и еще двести – из расположенного неподалеку музея Грина.