Джон Леннон - Альберт Голдман

Какие цели преследовал Тони Кокс? Он хотел убедить гостей, что ему стало известно нечто такое, что может полностью изменить их жизнь. Мелинде, происходившая из богатой хьюстонской семьи, была адептом некоего духовного культа, чей лидер, доктор Дон Хэмрик, был блестящим человеком и автором нескольких удивительных книг. Он проповедовал учение о необходимости установления контактов между человечеством и инопланетянами и утверждал, что однажды общался с пришельцами из космоса. По словам Кокса, этот человек мог связать Джона и Йоко с внеземными цивилизациями. (Тони, естественно, умолчал вначале о том, что Хэмрик считал «Битлз» самым подходящим связующим звеном для установления отношений между людьми и инопланетянами. По мнению Хэмрика, никто не обладал над умами землян такой властью, как «великолепная четверка». Не они ли ввели в обращение новые виды сознания путем использования ряда наркотических средств, таких, например, как ЛСД? Именно поэтому Хэмрик потребовал от Мелинде, которая называла себя колдуньей, сделать все, что было в ее власти, чтобы втянуть «Битлз» в эту авантюру.)

Вероятно, Кокс предложил Леннонам задержаться у него на пару недель и попытаться за это время очистить от скверны свое тело и разум, придерживаясь поста и предаваясь медитации. Затем они могли бы перейти к более интересным вещам, таким, как обмен энергией и телепатия, доктор Хэмрик помог бы им обоим бросить курить. И наконец, Джон и Йоко могли принять участие в новой работе Тони, который оборудовал весь дом видеокамерами и мониторами, решив сделать подробную видеозапись своей повседневной жизни, включая самые интимные ее стороны, происходящие в ванной комнате или спальне. Что касается наркотиков, то они могли не беспокоиться: у Тони еще оставалось немного ЛСД, а Мелинде приготовила какое-то марокканское варево под названием мажун, которое представляло из себя густую пасту черного цвета и обладало тем же эффектом, что и гашишное масло. Тони обожал намазывать эту штуку по утрам себе на хлеб.

Целых три недели провели Ленноны на уединенной ферме. Те из знакомых, кому довелось там побывать, рассказали о том, что Тони и Джон очень привязались друг к другу. Прошел даже слух, будто обе пары решили отныне жить и творить вместе. А Джон якобы поговаривал о том, чтобы сделать своим менеджером Тони Кокса.

Леннон распорядился, чтобы Джон Брауэр доставил в Альборг некоего доктора Дона Хэмрика, проживающего в окрестностях Торонто. Брауэр обнаружил, что Хэмрик обитал в городе Петербурге, расположенном в провинции Онтарио, под именем 3. Шарно.

Примерно в то же самое время Брауэр получил от Леннона еще одно указание: «Собери мне компромат на Аллена». Все это показалось Брауэру очень странным, и чтобы во всем разобраться, он со своим компаньоном Ричи Йорком отправился в Данию. Перед самым отъездом им позвонил Ронни Хокинс и предупредил, что Аллен Кляйн собирается их «похоронить». Ребята восприняли эту угрозу всерьез и потому, когда добрались до «Уайт Хаус-отеля» в Альборге, маленьком заснеженном городишке, расположенном на краю земли, и обнаружили под дверью гостиничного номера записку: «Да пребудет с вами вечный покой и любовь. 3», оба страшно перепугались. Им удалось связаться с Джоном Ленноном, и тот их успокоил: «Доктор 3. просто хотел заверить вас в своих дружеских чувствах». А через некоторое время им позвонил сам «3. Шарно» и пригласил их к себе в номер.

"Я никогда не забуду тот миг, – рассказывал позднее Брауэр, – когда доктор 3. открыл нам дверь своего номера.

Мы с Ричи вдруг начали извиваться и чесаться. Было такое ощущение, что на нас упала огромная паутина. Мы не были пьяны и не торчали. И тем не менее у обоих возникло одно и то же неприятное чувство. Хэмрик представлял из себя то еще зрелище. В нем было примерно шесть футов три дюйма, а с головы свисали длинные и прямые, как струны, седые волосы. Одет он был в одни шорты. Он поприветствовал нас и повернулся спиной. В спине у него была дыра величиной с кулак. Через нее были видны позвоночник и одно легкое. Вся кожа была испещрена шрамами. Мы с Ричи остолбенели. Он объяснил, медленно выговаривая слова с легким немецким акцентом, что месяц назад ему сделали в Лондоне серьезную операцию. Его хотели оставить в больнице до полного выздоровления, но он ушел через неделю, поскольку сам мог о себе позаботиться. Очевидно, что этот человек был не таким, как все остальные.

Он сразу начал рассказывать нам о том, что мы живем в эпоху исключительно важной эволюции человека. О том, что в космосе есть живые существа, которые наблюдают за нами. Они были бы счастливы вступить с нами в общение и считают Джона Леннона очень значительной личностью. Джон уже ездил в Норвегию, где его поднимали на космический корабль. Затем Хэмрик подвел нас к столу, над которым на расстоянии примерно в один фут загадочным образом плавал уменьшенный макет города Бака Роджерса. Он провел под ним рукой и сказал, что пришельцы открыли ему секрет антигравитации. «Мы строим город на облаках над Бразилией, – пояснил он. – Это его модель, и она подтверждает данную мне силу».

Но на этом сюрпризы для Брауэра и Йорка не закончились. Тем же вечером, когда они отправились поужинать в ресторан при гостинице, к ним подошел метрдотель и вручил счет из парикмахерской, пояснив, что счет прислал Джон Леннон. А через несколько минут молодая парикмахерша уже рассказывала им, как ездила на ферму, где проживало семейство Леннона. «Когда я туда приехала, – продолжала она, – господин Кокс попросил меня обрезать длинные волосы Киоко. Затем Джон Леннон дал мне свой паспорт и попросил сделать такую же прическу, какая была на его фотографии (это фото было сделано летом 1967 года накануне поездки Джона в Грецию. – А. Г.). Я принялась за работу, а Иоко заплакала. Потом Джон спросил у Йоко, не хочет ли она тоже постричься. Она в ужасе закричала: „Нет!“... Когда Джон повторил свой вопрос, она ответила: „Да“... На этот раз заплакала Киоко».

Четыре часа ушли на то, чтобы постричь всю компанию так, чтобы длина волос у каждого не превышала четырех дюймов. Но и этого Джону показалось мало. Он потребовал, чтобы ему сделали прическу а ля Миа Фэрроу, у которой были очень короткие волосы.

Слушая этот рассказ о странном поведении Леннона, Джон Брауэр решил, что все, что с ним случилось, начиная с того момента, как он сошел с трапа самолета, тщательно подстроено Ленноном, чтобы окончательно свести его с ума. А раз так, то он решил побить Джона в его же собственной игре и приказал пораженной парикмахерше немедленно укоротить и его волосы.

На следующее утро Брауэр и Йорк добрались до фермы Кокса, где застали Джона, Йоко, Тони и Мелинде сидящими вокруг стола с таким видом, словно они окаменели. Их глаза были устремлены в никуда. Единственным двигавшимся существом была Киоко с коротким пушком на голове, которая взглянула на незнакомцев и произнесла: «Я – настоящая девочка!» Молодые люди обратили внимание, что дом наполнен странным запахом, напоминавшим запах цветов и благовоний. А когда Мелинде передала им соусник с вязкой черной пастой, они поняли, что это за запах. Когда Брауэр попробовал варево, он так заторчал, что почувствовал, как душа отделяется от тела. Леннон тоже был в странном состоянии, ибо начал произносить речь о необходимости разрушения бессмысленных символов, таких, например, как длинные волосы, не обратив внимания на то, что Брауэр этот символ уже разрушил.