Джон Леннон - Альберт Голдман

Как только Джон и Йоко оказались внутри особняка, выполненного в псевдотьюдорском стиле, они перевернули там все вверх дном. К дому были подведены три дополнительные телефонные линии, одна из которых обеспечивала прямую связь с «Эппл» и была задействована двадцать четыре часа в сутки (в то время международная связь осуществлялась только через телефонисток). На кухне постоянно дежурили два повара-диетолога, готовые в любую минуту приготовить для Леннонов специальную пищу, состоявшую в основном из черного риса и проросшей сои. Журналисты и радиокомментаторы приезжали и уезжали целыми группами, поскольку Джон и Иоко ни на минуту не прекращали работать. Ронни Хокинсу пришлось пережить немало неприятных моментов, начиная с того, что как-то он застал своих детей за созерцанием эротических литографий Леннона, и кончая тем, что в один прекрасный день обнаружилось, что знаменитые гости улеглись спать, не закрыв кран в ванной, так что в результате на кухне обвалился потолок.

Что касается Джона, то он был в ярости от того, что Элвис упорно не отвечал на его телефонные звонки.

За несколько дней до Рождества Джон встретился в торонтском университете с одним из отцов поп-культуры Маршаллом Маклуганом. Их беседа показала, с каким блеском умел отстаивать свое мнение Джон Леннон в спорах с самыми ловкими и утонченными интеллектуалами. «Устная речь есть не что иное, как форма организованного заикания, – с ходу начал Маклуган. – Когда вы говорите, то буквально разрубаете произносимые звуки на части. А когда поете, заикание пропадает, так как пение достигается путем растягивания речи на продолжительные гармоничные схемы и циклы. А каково ваше мнение относительно роли речи в песнях?» После такого начала большинство собеседников потеряли бы дар речи. Но только не Джон Леннон.

«Помимо того, что для меня и речь и песня – не больше, чем чистой воды вибрации, – не моргнув глазом, ответил он, – они являются еще и средством описания мечты. А поскольку мы не обладаем телепатическими способностями, то стараемся описать друг другу свою мечту словами, чтобы подтвердить, что знаем о том, что находится в голове у собеседника. А мысль о заикании совершенно справедлива, так как мы не способны выразить то, что хотим. Что бы мы ни говорили, это никогда не соответствует тому, что мы хотим сказать».

Следующей встречей на высшем уровне была аудиенция у Пьера Трюдо в Оттаве, которой предшествовала целая неделя напряженных переговоров. Брауэр отдавал себе отчет в необходимости тесного сотрудничества с правительством провинции Онтарио по подготовке фестиваля и надеялся, что после встречи с Ленноном премьер-министр даст ему свое благословение. А Трюдо, со своей стороны, позволил убедить себя в том, что он заинтересован во встрече с Ленноном, олицетворявшим в тот момент интересы молодежи всего мира.

Для того чтобы избежать ненужной шумихи, было решено не сообщать о предстоящей встрече вплоть до последней минуты. 22 декабря в десять тридцать утра средства массовой информации были извещены о том, что Пьер Трюдо намерен принять Джона Леннона и Йоко Оно. Около пятидесяти фотографов немедленно собрались перед зданием парламента. По такому торжественному случаю Леннон был одет во все черное: черный костюм от Кардена, широкий черный шелковый галстук и черный плащ нараспашку. В присутствии фотографов Трюдо пожал руку Леннону, обнял Иоко, а затем попросил представителей прессы удалиться и остался наедине со своими гостями.

Если Маршалл Маклуган, теоретик средств массовой информации и человек джойсовского склада ума, оказался для Леннона идеальным собеседником, то с Пьером Трюдо дела обстояли как раз наоборот. Это был человек монашеских нравов, который никогда не смотрел телевизор, не ходил в кино и держался в стороне от той жизни, которой живут простые смертные. Он заметно нервничал, начиная беседу, которая вылилась в разговор о поэзии Джона, о его жизни во времена, когда он был Битлом, о разрыве между поколениями (после скандала, вызванного связью дочери Трюдо Маргарет с «Роллинг Стоунз», эта тема была для семьи премьер-министра открытой раной) и об усилиях Джона и Иоко по защите мира. «Мы говорили обо всем, – поведал Джон журналистам, – абсолютно обо всем. Мы провели вместе около сорока минут – на пять минут дольше, чем обычно уделяет премьер главам других государств!.. Если бы на Земле было побольше таких лидеров, как господин Трюдо, – подытожил Джон Леннон, – люди давно бы уже жили в мире».

Встретившись с канадским премьер-министром, Джон лишний раз удостоверился, что он на правильном пути. "Джон понял, – рассказывал Брауэр, – что с ним начинают считаться на международном уровне. Он решил, что, начиная с этого момента, он может строить планы реализации своих проектов во всех странах мира... Джон был очень политизированным человеком. Политика могла дать ему то, чего не мог дать шоу-бизнес, а именно, предоставить ему реальную возможность распространять свои убеждения. Больше всего на свете Джон желал обладать собственной политической машиной. И пусть он продолжал утверждать, что политика – это дерьмо. Просто, говоря о себе, он не употреблял слово «политика». Он использовал термин «мир».

Глава 39

Космический рок

Когда Ронни Хокинс получил от телефонной компании счет на 5 тысяч долларов за ту неделю, что в его доме гостили Джон и Йоко, он обратил внимание на название незнакомого городка Альборг, расположенного в Ютландии на самом севере Дании. Именно там проживал теперь Тони Кокс со своей новой женой Мелинде. После автомобильной аварии в Шотландии между Коксом и семейством Леннонов пробежала черная кошка, так как Джон и Йоко отказались переслать Тони медицинское заключение и рентгеновские снимки Киоко. Теперь Ленноны захотели уладить возникшие осложнения, для чего решили отправиться в Данию проведать Киоко и обсудить вопросы, связанные с ее опекой. Через два дня после Рождества Джон и Иоко вышли из маленького самолета, доставившего их из Копенгагена.

Тони и Мелинде жили на уединенной ферме, затерянной среди заснеженных полей, обдуваемых ледяными арктическими ветрами. Переступив порог дома, Джон и Йоко почувствовали себя совершенно отрезанными от внешнего мира: здесь не было даже такой малости, как телефон. Киоко не вышла им навстречу. Тони предусмотрительно решил подержать ее взаперти, пока не выяснит, с чем приехали гости.

Какие цели преследовал Тони Кокс? Он хотел убедить гостей, что ему стало известно нечто такое, что может полностью изменить их жизнь. Мелинде, происходившая из богатой хьюстонской семьи, была адептом некоего духовного культа, чей лидер, доктор Дон Хэмрик, был блестящим человеком и автором нескольких удивительных книг. Он проповедовал учение о необходимости установления контактов между человечеством и инопланетянами и утверждал, что однажды общался с пришельцами из космоса. По словам Кокса, этот человек мог связать Джона и Йоко с внеземными цивилизациями. (Тони, естественно, умолчал вначале о том, что Хэмрик считал «Битлз» самым подходящим связующим звеном для установления отношений между людьми и инопланетянами. По мнению Хэмрика, никто не обладал над умами землян такой властью, как «великолепная четверка». Не они ли ввели в обращение новые виды сознания путем использования ряда наркотических средств, таких, например, как ЛСД? Именно поэтому Хэмрик потребовал от Мелинде, которая называла себя колдуньей, сделать все, что было в ее власти, чтобы втянуть «Битлз» в эту авантюру.)