"Фантастика 2023-127" Компиляция. Книги 1-18 (СИ) - Острогин Макс

Земля в Китае измеряется мерой «му», равной приблизительно 1/17 русской десятины. My, в свою очередь, делится на десять фынь, фынь – на десять ли, а ли – на десять хао, который несколько больше квадратного аршина. Полученные от обкуренных китайцев расписки были быстро конвертированы вчерашними одесситами в му, фынь и хао. Теперь над солидной частью пахотных земель полуострова можно было смело поднимать израильский флаг. Предприниматели в тельняшках успели аккурат ко второму севу и теперь решали насущные проблемы приватизации почтовой конторы, открытой в Порт-Артуре в апреле 1898 года. Начальник, оба почтальона и прикомандированные писари уже были согласны на любой гешефт, как вдруг этот сбор «свистать всех наверх» с запретом покидать расположение экипажа.

– Класс, смиррна! Вашвсокбродь, экипаж миноносца «Синай» проводит занятия по минному делу! Доложил кондуктор Вахнянский!

– Вольно!

Капитан второго ранга Сапсай окинул взглядом вытянувшихся во фрунт матросов.

– Столберг! – скомандовал он.

– Й-йа, вашвскбродь!

– Разница в силуэтах между вашим «Синаем» и японским «Хаябуса»?

– Оба типа миноносцев производства заводов Нормана, длина сто пятьдесят футов, трубы две, мачта одна! У японца три однотрубных минных аппарата и три орудия, шестифунтовое и два трехфунтовых, у «Синая» – две трехдюймовки Канэ и один двухтрубный аппарат! Легче всего отличать по орудиям, вашвскбродь!

– Верно. Гиршевич!

– Я, ваше высокоблагородие!

– Характеристики восемнадцатидюймовой самодвижущейся мины!

– Самоходная мина Шварцкопфа, образца девяносто первого года, калибр – сорок пять сантиметров, вес – тысяча двести фунтов, заряд – двести фунтов пироксилина, воздушная, двухрежимная, дальность хода – два кабельтовых с половиною на тридцати двух узлах, четыре с половиною кабельтовых – на двадцати шести! Предназначена для…

– Достаточно. Разница с миной Торпедо Веркштатте?

– У немцев боевая часть тротиловая, четыреста тридцать четыре фунта, дальность на режиме тридцать три узла – два с половиной кабельтовых, на двадцати семи узлах – шесть!

– Молодец. Продолжайте занятия, кондуктор!

По окончании классов, когда матросы вышли покурить, Гиршевич зло заметил:

– Спрашивают-то как с офицеров, а жалованье – матросское. Жадюги. А еще и уголь грузить вечером…

– Я таки не понял, Фима, ты хочешь стать адмигалом или одно из двух? Или ты згя учил лоции Кгасного могя и Хайфы, не говогя уже о Суэце?

– Чтобы дослужиться до адмирала, Сема, нам таки надо еще выжить. А пускать мины с четырех кабельтовых – удовольствие для здоровья так себе.

– Все безопаснее, чем бгосать бонбы в полицмейстегов с десятка шагов, Фима. И намного пгиятнее.

– Дались тебе эти бомбы. И потом, меня полностью оправдали за отсутствием улик. Но сами-то русаки, как говорят, пятнадцатидюймовыми чуть ли не на три мили стреляют!

– На две, Фима. Но если в наши «согок пять» тоже залить кегосину, мы таки, пожалуй, тоже на тги пульнем, если не на четыге… Может, чегез годик и нам новые подвезут.

– Я и говорю – жадюги.

– Я на тебя посмотгю, когда ты сам адмигалом станешь.

– Вот тогда и поговорите, шлемазлы. – Кондуктор, демонстративно игнорировавший разговор, выбил трубку в ящик с песком. – Кончай курить, российские матросы! Уголь сам себя не погрузит. Стр-ройся!

Виднеются в тумане огоньки, И корабли уходят в море рано. Поговорим за берега твои, Красавица моя, Одесса-мама… * * *

– А, Михаил Антонович! Это, значит, ваш батальон придаётся мне для копательных работ? Ну что ж, весьма рад герою Трансвааля. Задачу вам поставили?

– Сам лично! И зачем же так уничижительно – «копать»? У нас кроме лопат много чего в наличии имеется. Например, четыре беспроволочные телеграфные станции на двуколках и полный набор для монтажа башни инженера Шухова.

– Не извольте обижаться – не хотел-с. Просто уж так повелось среди нас, грешных, над вами подшучивать. Но мы же беззлобно, любя! Про радио даже и говорить нечего – рад безмерно. Разрешите только полюбопытствовать про ваши огнедышащие эксперименты?[227]

– Приказано опробовать в боевой обстановке.

– Звучит страшновато, но справедливо. Во всяком случае, по отношению к англичанам…

Капитан-инженер Зиггерн-Корн остановился как вкопанный.

– Евгений Лукиянович, простите, но эту информацию до меня никто не доводил…

– Полноте, капитан! – Командир второго африканерского полка полковник Елец поморщился, как от клюквы. – Все мы умеем складывать два плюс два и понимаем, что воевать в Туркестане больше не с кем.

– Тогда разрешите и мне полюбопытствовать, Евгений Лукиянович. Ваше мнение: почему я должен выполнить весь комплекс фортификационных работ при отсутствии самого объекта обороны? Турксиб – он ведь в основном только в проекте и на местности размечен, а я должен целые укрепрайоны строить. Зачем?

– Экий вы любознательный, сударь! – Полковник Елец, несмотря на испорченный новогодний праздник, был в хорошем расположении духа. – А о том не подумали, что если вы не понимаете и я не понимаю, то противник и вовсе голову сломит. Не зная всего стратегического плана, не буду судить о целесообразности той или иной фортификации, но то, что вы будете готовить позиции у дорог и воды – даже не сомневаюсь. Судя по поставленной задаче, государь хочет предложить лимонникам отведать слоеный пирог подвижной партизанской войны в стиле буров с жесткими узлами обороны в ключевых точках, чтобы обойти их было невозможно или крайне затруднительно. Мы одной фортификацией не обойдемся. Преимущество будет за тем, кто лучше знает местность, поэтому выезжаем на рекогносцировку немедленно.

– Насколько я понимаю, нам доверена честь сделать это первыми?

– Не угадали, Михаил Антонович. Ваш коллега и наш соратник по Трансваалю полковник Щеглов уже с лета ковыряет сопки Забайкалья и Маньчжурии, а генерал Максимов лично занимается картографией.

* * *

– Господи, Мари! Куда тебя несёт! В эту Богом и людьми забытую глушь! Я посмотрела по карте – это почти семь тысяч миль! До Старого Света ближе!

– Эшли! – Маша сосредоточенно упаковывала дорожный чемодан, стараясь ничего не позабыть. – Я тебе уже сто раз объясняла, что в Монтевидео ожидают переселенцев из России. Я не могу отказать в помощи соотечественникам, и, кстати, мисс Лёб и мисс Рокфеллер меня полностью поддерживают.

– Да, очень смешно, – Эшли сморщила носик, – русские основывают Новый Израиль[228], и им помогают в этом евреи.

– Боже, Эшли, – Маша всплеснула руками, – какие знания, какой прогресс! Вот что значит – читать мои книги! А ведь еще год назад ты думала, что в Австралии живут австрийцы, а в Швеции – швейцары…

– И ты хочешь прервать мой процесс образования? – Эшли надула губки.

– Звездочка моя на американском флаге, – Маша улыбнулась как можно нежнее, – я обещаю тебе, что после возвращения мы обязательно затеем еще одно путешествие, которое позволит увидеться тебе с Джоном. Обещай, что познакомишь и не будешь ревновать, о’кей?

* * *

Гучков встретил Мамонтова у бесконечных складов «Сибирского алмазно-золотого картеля», охраняемых лучше, чем монаршая особа. Без малого – стрелковый полк с артиллерией, плюс казачьи разъезды по ближайшим сёлам и весям. Ревизоры трудились здесь целую неделю, но работе не было видно ни конца, ни края.

– Моё почтение, Савва Иванович! – Гучков церемонно расшаркался перед недавним банкротом, а ныне – самым грозным человеком в империи, фамилией которого пугают друг друга чиновники и заводчики.

Мамонтов близоруко сощурился и скорее прокряхтел, чем поздоровался. Всё-таки не мальчик. А такой объём работы, который взвалил на него государь, здоровья никому не добавит. Мамонтов вообще не представлял, что трудиться можно с такой интенсивностью. Умеет император пришпоривать… Даже в молодые годы, да на вершине купеческой славы, не загонял себя до такой степени. А вот поди ж ты, почти год не может добраться даже до своей любимой гончарной мастерской. Вот и зрение сдаёт, и одышка нехорошая появилась.