«...И ад следовал за ним» - Стивен Хантер

Пожар разгорался стремительно. Пламя оглушительно ревело, разбрасывая вокруг раскаленные искры, и в считанные мгновения все помещение оказалось охвачено огнем.

Эрл бегом бросился к входной двери. К тому моменту, как он выскочил на улицу, горело уже все здание.

Глава 71

У начальника участка не было никакого желания вступать в бой. Услышав выстрелы, он сразу понял, что начинается что-то серьезное. Так получилось, что в эту ночь ему выпало дежурить на псарне. Начальник участка ненавидел эту работу, считал ее ниже своего достоинства, учитывая то, какую ответственную должность он занимал. Его задача состояла в том, чтобы лупить собак плетью, пропитанной потом негров, а не в том, чтобы за ними ухаживать. Однако по мере того, как перестрелка становилась все более ожесточенной и над горизонтом разгоралось зарево пожара, начальник участка все больше утверждался в мысли, как же ему повезло, что он находится здесь, вдали от основной территории колонии.

Собаки выли и скулили. Начальник участка не обращал на них никакого внимания. Он думал лишь о том, как бы поскорее унести ноги, убраться отсюда ко всем чертям.

Разумеется, он захватил с собой свое сокровище «Мейбел Луизу», пистолет-пулемет системы Томпсона. В рюкзак он побросал снаряженные магазины емкостью тридцать патронов, а также столько продовольствия, сколько мог унести. Его лошадь, черт бы ее побрал, осталась на конюшне, поэтому он вынужден был идти пешком. Вопрос заключался лишь в том, чтобы выйти к реке, подняться вверх по течению и сохранять спокойствие. Остаться в живых, дожить до завтрашнего дня.

Следуя вдоль берега, начальник участка вскоре дошел до высокой плотины, которую возвели в сорок третьем году военные строители. Широкая и ровная, она поросла травой, и идти по ней было очень легко. Дойдя до середины, начальник участка остановился. Отсюда ему будет хорошо все видно и... о господи!

Все небо было озарено отсветами пожара. Хорошо знакомый с расположением колонии, начальник участка быстро определил, какие именно постройки охвачены огнем, и мгновенно понял, что предчувствие его не обмануло: колонии пришел конец. Она была сожжена дотла, стерта с лица земли, превращена в пепел, забыта и похоронена.

«Как хорошо, что меня там нет», — подумал начальник участка.

Развернувшись, он пошел по насыпи дальше, сжимая в руке пистолет-пулемет. Идти было легко.

Однако вскоре плотина перешла в берег реки, и передвигаться стало трудно. Острая трава резала ноги, ветки кустарника хлестали по лицу. Почва была зыбкой, чем-то средним между твердой землей и водой. Но начальник участка упорно шел вперед, хотя ему и пришлось значительно убавить шаг.

Где-то ближе к рассвету он услышал громкий взрыв. Деревья содрогнулись, тряся листьями. Над встряхнувшейся землей поднялось покрывало пыли, и начальник участка догадался, что произошло: нападавшие взорвали плотину, и все то, что еще оставалось от Фиванской исправительной колонии штата Миссисипи (для цветных), в самом ближайшем времени окажется погребено под водой. Эти ребята знали свое дело, надо отдать им должное.

Начальник участка продолжал идти вперед. Теперь его планы изменились. Он отойдет подальше и затаится. Нет смысла лезть на рожон, пытаясь с боем прорваться отсюда.

Затем, где-нибудь через день-два, можно будет вернуться назад. Он расстреляет пару магазинов, выпачкает лицо сажей и грязью, и когда власти штата узнают о случившемся и прибудут на место катастрофы, он предстанет перед ними измученным бойцом, который стоял на посту до самого конца, до тех пор, пока не был сметен многократно превосходящим численностью врагом; после чего он героически проложил себе дорогу из кольца окружения и ушел в лес.

«Черт побери, других очевидцев случившегося все равно не останется, — рассуждал начальник участка. — Так что можно будет обратить все себе на пользу».

Вот как получилось, что он отыскал сухое место недалеко от берега и устроился, чтобы сладко вздремнуть в прохладе среди сосен, подальше от стрельбы и пожаров.

Ему снилось, как он спасется, как к нему придет слава, как он заживет новой, счастливой жизнью. В его сновидениях был один фрагмент, когда его встречали безумными торжествующими криками. Но вдруг начальник участка поймал себя на том, что эти крики звучат в реальном мире, а не во сне. Заморгав, он проснулся и услышал голоса.

Переборов панику, начальник участка огляделся по сторонам. Он взглянул на часы. Времени было почти десять часов утра.

Голоса, судя по всему, доносились со стороны реки. Ползком пробравшись к берегу, начальник участка увидел кричавших.

Это были ковбои.

Шестеро, в шестидесяти футах от берега. Они находились на тюремной лодке, которая поднималась вверх по реке. Ковбои хохотали, кричали, веселились, громко празднуя победу.

Вдруг начальник участка узнал в одном из них треклятого Богарта.

Он!

Живой!

Внезапно все встало на свои места. Богарту каким-то образом удалось спастись, выжить, поскольку, как все говорили, он был человеком очень изобретательным и ловким, не тем, за кого себя выдавал. Вернувшись в большой мир, он набрал этих бандитов, и они заявились сюда ночью, в новолуние, чтобы насладиться отмщением. И вот теперь ковбои, угнав тюремную плоскодонку, плывут вверх по течению, покидая место своих кровавых деяний.

В руках у начальника участка был пистолет-пулемет.

Он перестреляет всех ковбоев. Если даже ему не удастся расправиться с ними со всеми, пока они будут в катере, он продырявит деревянные борта, и катер погрузится в воду. После этого можно будет прикончить оставшихся в живых или же просто исчезнуть в лесу, прежде чем они придут в себя и нападут на него.

И тогда он действительно станет героем. Настоящим, реальным героем.

Взяв пистолет-пулемет на изготовку, начальник участка начал рассчитывать условия стрельбы. Ровным движением отвел затвор назад до щелчка. Проверил положение двух рычажков на левой стороне ствольной коробки, над пистолетной рукояткой: предохранитель (снят) и переключатель режимов огня (стоит на автомате).

Проверив сложный диоптрический прицел, начальник участка чуть подкрутил колесико, добиваясь того, чтобы пули полетели строго в точку прицеливания, находящуюся на удалении меньше пятидесяти ярдов.

Ковбои у него в руках.

Начальник участка упер приклад в плечо и вдруг застыл, ошеломленный. Из каюты катера вышел еще один ковбой, худенький, и снял шляпу. На плечи ковбою рассыпались каскады длинных светлых волос, и начальник участка понял, что это девушка!

Девчонка, черт побери!

Почему-то это обстоятельство его несказанно взбесило. Девчонка! Среди нападавших была девчонка, приложившая руку к тому аду, который разверзся на месте колонии.

Девчонка!

Поерзав и покрутившись, начальник участка устроился поудобнее, поводил стволом пистолета-пулемета в ту и в другую сторону и наконец остановил большую мушку на груди девушки, поместив ее в самый центр диоптрического прицела.

Крепко стиснув свою любимую «Мейбел Луизу», он начал нажимать на спусковой крючок.

Он станет героем!

Глава 72

Птицы каким-то шестым чувством ощутили приближение катастрофы, и теперь ночная темнота была наполнена пернатыми тенями, которые испуганно метались и пронзительно кричали, кружили на месте и устремлялись вниз. Поразительно, сколько птиц обитало в сосновом лесу; а их способность видеть будущее и определять, что оно несет беду, была просто необъяснимой. Они поднялись в воздух, словно самолеты палубной авиации, еще до появления воды.

Рассеянно думая о том, что будет представлять из себя приближение воды, Эрл готовил к плаванию тюремную плоскодонку: искал горючее, чтобы долить в топливный бак, добавлял в него машинное масло, разбирался с примитивным механизмом управления. В конце концов он разбил приборную доску рядом с замком зажигания (у него не было времени искать ключ) и попробовал замкнуть провода напрямую, чтобы завести двигатель.

Эрл пытался сосредоточиться, но у него не получалось. Приближался конец мира, по крайней мере, этого мира, и это было делом его рук. Ему необходимо было увидеть все собственными глазами, убедиться в том, что конец наступит и все вокруг окажется погребено под водой.

Птицы в воздухе. Звери, испуганно несущиеся через заросли. Ощущение надвигающейся беды. Живые существа чувствовали наводнение так же, как и пожар, и спешили спастись бегством.

Наконец вода пришла, и пришла она крадучись. Эрлу вспомнились японские морские пехотинцы, кравшиеся сквозь туман, искусно используя складки местности, — гении скрытности и бесшумности движений. Мгновение назад черной воды еще не было здесь — и вот она появилась, хотя сначала ее присутствие выдавало лишь какое-то странное ощущение мерцающей ряби или вибрации; но затем вода уже была повсюду, неудержимая, беспощадная, могучая в своей безмолвной настойчивости. Она не бежала, не бурлила, не поднимала белую пену; она не вздымалась волнами и валами. Вода просто разливалась среди деревьев, прибывая с дьявольской скоростью, и за считанные секунды почва полностью исчезала из виду и оставались только деревья, торчащие из черной воды. Течение было сильным, ибо на поверхности быстро проносились сломанные ветки, вырванные с корнем кусты и время от времени трупы мертвых животных.