Мёртвый ноль - Стивен Хантер

Стивен Хантер

«Мёртвый ноль»[2] (Dead Zero)

Посвящается Нику Циолковски

1982–2004

Убит в бою, Ирак

«Если есть в войне какая-то слава, пусть она достанется таким молодым людям как этот».

«Воистину, Аллах проклял неверующих и уготовил пылающий пламень для них, в котором гореть им вечно»

1. Вытяни штырь, держи прибор вертикально.

2. Целься в основание огня.

3. Нажми на спуск, води из стороны в сторону.

Часть первая. Виски 2-2

Виски 2-2

Провинция Забул

Юго-восточный Афганистан

9-34 утра

Сознание приходило и уходило, а вот боль была постоянной. Шёл следующий день после внезапной атаки. Рана в правом бедре Круза всё ещё сочилась кровью, а вся правая сторона его тела была сплошным лилово-жёлтым синяком. Болело так, что он с трудом мог удерживать в фокусе зрения ландшафт, залитый резким солнечным светом. Но Рэй Круз, комендор-сержант Корпуса морской пехоты Соединённых Штатов, был одним из тех редких людей с характером из твёрдого металла- несгибаемым, непробиваемым, безостановочным. В батальоне его звали «Крылатой ракетой». Однажды запущенный, он двигался до тех пор пока не поражал цель. С тех пор как Второй разведывательный батальон был приравнен по статусу к спецназу, им доставалась вся особенная работа, и он выполнял задачи по патрулированию, захватам людей для нужд ЦРУ и разным противоснайперским и взрывным делам. Будучи командиром снайперского взвода, он всегда был там- в тенях горных хребтов или деревенских крыш, иногда с напарником-наблюдателем, иногда один, со своей SR-25 — полуавтоматическим монстром калибра.308 с оптикой, оплачивая выживание своих людей пулями с дальнего расстояния весом в 175 гран каждая. Никогда не промахивался, никогда не считал убитых и не заботился об этом.

американский военнослужащий с винтовкой SR-25

Однако сейчас никто не мог узнать в нём того, кем был Рэй. Он был одет в свободную, развевающуюся дикарскую одежду пуштунов, населения гор и выглядел как Лоуренс Афганский.

Его загорелое бородатое лицо было грязным, губы потрескались. На нём были надеты также сандалии и бурнус, затрудняющий обзор, и ни одного предмета из стандартного армейского имущества. Рэя окружало стадо коз, из которых оставалось четырнадцать.

Любовь к животным- это прекрасно… до тех пор, пока вы не пасёте коз. Командного духа у них не было. Они брели беспорядочно, повинуясь своим потребностям и прихотям, и Круз гнал их вперёд, постоянно крича на них и колотя посохом. Но когда он махал посохом, вес приходился на раненую ногу и новое лезвие боли пронзало его до кишок. Они срали везде безо всякого предупреждения и предварительных попыток. Они привлекали тучи мух. От них воняло дерьмом, кровью, мочой и пылью. Козы постоянно блеяли, и не классическим «м-е-е-е», а жалостливым, переливчатым мемеканьем, подобно детям во время долгой поездки в автобусе.

Он ненавидел их, желая убить их из своей винтовки под халатом, съесть их и пойти домой. Но у него была проклятая работа, которую нужно было сделать и которую нельзя было бросить. Это не было волей или привычкой, и тут не было никакого намёка на героизм или «Semper Fi»[3], или на память битв на Иводзиме, при Чосэне или в лесу Белло[4].

Просто разум снайпера не мог быть организован по-другому и не соглашался ни с какими альтернативами.

Винтовка под плотной одеждой причиняла крайнее неудобство. Она была легче чем SR-25, придуманная русскими и сделанная китайцами штука, называющаяся «Драгунов СВД». У неё был деревянный приклад со сквозными прорезями и очень длинный ствол, из-за чего выглядела она как АК-74, вытянутый в средневековой пыточной машине. Боевой трофей из давно забытой перестрелки, в которой её владелец занял второе место, она висела на ремне, тянущем плечо и её давящие поверхности беспокоили Рэя при каждом движении. Винтовка была неуклюжей, это тяжелое произведение из грубо обработанных деталей, главным образом металлических, с рукоятками, болтами, кнопками, краями без фасок и всякими штуками, торчащими наружу из него. Она отражала русскую школу эргономики, девизом в которой было: «хер на тебя, хозяин». Наверху был прикручен китайский 4хкратный прицел со странной прицельной сеткой, похожей на горнолыжный спуск- частью визуальной информации, выдумать и воспринять которую мог только человек с культурой Восточного блока.

Снайперская винтовка Драгунова и прицельная сетка с дальномером

Он ненавидел её. Хотя было удачей иметь хотя бы это. И один магазин снайперских китайских патронов 7,62*54.

Это было всё, что оставалось. Рэй начинал с наблюдателем-корректировщиком, запасом еды и воды и без пули, вырвавшей шесть унций плоти из его ноги. За три дня им следовало пройти долгий путь до Калата. После выстрела- порядка дня ухода и отрыва. Затем наблюдатель вызвал бы базу, «Ночной Следопыт» вывозит их вертолётом — и они уже на ПОБе[5] «Винчестер» вовремя к пиву и стейкам. А Палач, он же Ибрагим Зарзи, полевой командир юго-восточных пуштунов, торговец опиумом, принц, шпион, предатель, сторонник Талибана и осведомитель аль-Каеды, сосал бы леденец с другого конца.

Но пошло не так. Реальность редко следует намеченным путям.

— Почему посылаете человека, майор? — спросил Рэй офицера разведки батальона, S-2, в его бункере, в присутствии полковника, его заместителя и лейтенанта снайперского взвода. — Разве наши друзья из Агентства не могут пустить ракету? Разве они не делают так обычно? У них есть такие дзен-мастера пинболла, сидящие в трейлере в Вегасе с джойстиком, наводящим "Хеллфайер".[6]

— Рэй, мне не следует говорить тебе этого, — сказал полковник Лэдлоу, — но это твоя жопа будет там, так что у тебя есть право знать. Администрация[7] напрягается по поводу ракетных ударов. Слишком много побочных потерь. ООН будет квакать. Комплекс зданий этого парня находится в плотной городской застройке. Пошлём "Хеллфайер" на его жопу- и две сотни оборванцев вместе с ним предстанут перед их господом, а мы получим в «Нью-Йорк Таймс» разгромную передовицу. Эти парни не хотят такого расклада.

— Окей, сэр. Я могу убрать его. Просто думаю насчёт отхода и отрыва из Калата. Я хочу убрать этого парня и спасти свою жопу. Сможем мы иметь «Кабанов» поблизости, чтобы они ударили если придётся туго? У нас не будет достаточно огневой мощи чтобы вырваться оттуда.

— Я могу дать тебе «Апачей» так быстро как потребуется. Я не хочу полагаться на штурмовики ВВС потому что будет слишком длинная цепочка приказов, на это надеяться нельзя- это небезопасно.

Морская пехота любила парней из ВВС потому, что штурмовики А-10 были хорошо защищены и пилоты могли снижать высоту до минимума перед тем как начать выколачивать дерьмо из плохих парней. Морские пехотинцы считали, что их собственным пилотам не хватало инстинкта убийц и у них было маловато брони для бреющих полётов. Вертолёты морской пехоты зависали подальше от горячки, запускали Хеллфайеры, летели домой и спали на чистых простынях после мартини в клубе офицеров. У некоторых, по слухам, даже были подружки.

Так вот: «Кабанов» не будет, может быть — «Апачи». Рэю никогда не доводилось отказываться. Если он не сделает, сделает кто-то ещё. И кто бы это ни был- он не будет так хорош, как Рэй.

Штурмовой вертолёт "Апач" АН-64

самолёт-штурмовик ВВС США "Warthog" A-10, "Кабан"

А сделать это было нужно. Палач — прозвище, которое он получил, поскольку, по слухам, задумал и исполнил похищение и отрезал голову журналиста, который хотел взглянуть на ситуацию глазами Талибана и исчез в Калате- был вечной проблемой для морской пехоты в юго-восточном операционном секторе. Когда в длинном конвое «Хам-Ви» взрывалась штабная машина — это было делом рук шпионов Палача, которые знали, как отличить одну «Хам-Ви» от двадцати пяти остальных, везущих рядовую пехоту. Когда патрули попадали в засаду и требовались основные силы, чтобы помочь им, но отправленные стрелки просто где-то исчезали, было похоже, что их выманивали люди Зарзи. Когда снайпер подстреливал офицера ЦРУ, когда миномётная мина или граната РПГ взрывались со слишком большой точностью для случайного попадания, когда афганский офицер-осведомитель обнаруживался с перерезанным горлом — все знаки указывали на Палача, который во всех остальных смыслах был чудесным человеком: очаровательным, приятным, хорошо образованным в юношестве (Оксфорд, университет Айовы), с непередаваемым манерами за столом, который, пригласив американцев и в их числе важных офицеров морской пехоты к себе в дом, спокойно нарушал исламские запреты в барной комнате, где опытный бармен подавал любые мыслимые коктейли с бумажными зонтиками.