Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Французский психоаналитик Колетт Солер называет тревогу «аффектом исключения»27 (подобно тому, как Отец орды является исключением из замкнутого множества кастрированных мужчин). Тревогу не следует путать со страхом, хотя и появляется она в том же регистре. Ее характеристики – некая смутная угроза, природа которой субъекту неизвестна, тем не менее у него нет никаких сомнений, что обращена она лично к нему. В отличие от всех прочих аффектов, тревога не смещается, а остается укорененной в том, что ее производит, она связана всегда с уверенностью (особенно отчетливо эта уверенность сказывается в психозе)28.
Лакан помещает тревогу на стороне объекта а, на стороне Реального, по ту сторону Символического. Он подчеркивает, что истинный обманщик – это Символическое как таковое, цепочка означающих, отсылающих друг к другу, а не к «внешней реальности», маскирующих, латающих прореху Реального29. Противопоставление разума и чувств в шерлокианских нарративах следует прочитывать именно в таком ключе: вечно смещающиеся, обманывающие чувства находятся на стороне означающих, т. е. на стороне бессознательного, языка, истины как эффекта означающих; разум находится на стороне несомненной, никогда не лгущей Вещи.
Бедро Иакова: Бог Декарта vs Бог Хауса
Девиз Хауса «все врут» – формулировка, очень точно отражающая состояние субъекта, погруженного в язык, расщепленного языком.
Ложь составляет самую суть субъекта, поэтому мы можем считать истерию основным его состоянием. <…>. В этом смысле говорить – означает лгать. Субъект лжет. Ложь присуща ему в такой степени, что самое правдивое, что он может сказать, это: «Я лгу». Такое высказывание субъекта заслуживало бы ответа: «Ты говоришь правду». В речи, в словах уже присутствует глобальная ложь, речь – это proton pseudos30 [греч. «первичная ложь»].
Термин proton pseudos Фрейд вводит в «Проекте научной психологии» в связи с истерией, позаимствовав его у Аристотеля, имеющего в виду ложную изначальную посылку, из которой вытекает ложное заключение, как в случае Эммы.
Хаус только и делает, что изобличает эту ложь, неотъемлемую от человеческого существования. Он говорит грубую правду; высмеивает чувства и находит рациональные и циничные объяснения всем возвышенным самоотверженным порывам; борется с правилами как с сетью означающих, социальных условностей, пронизывающих поле совместного человеческого существования. Самый изощренный из всех его способов борьбы с ложью языка – это виртуозное владение этим языком: Хаус непрестанно каламбурит, иронизирует, сыплет метафорами, использует язык как средство манипуляции. Хаус сам непревзойденный, демонстративный лгун. Непрерывно выговариваемая им правда или ее обратная сторона, скандализирующая, постоянно выходящая наружу, ложь – вот главное наслаждение Хауса.
Врут все, и Бог не исключение – если Декарт отвергает идею о Боге-обманщике (и, признав его всеблагим и всемогущим, больше о нем не беспокоится)31, то Хауса с Богом связывают страстные отношения: он вступает с ним в состязание, пытаясь не столько доказать его отсутствие, сколько оспорить его авторитет и разоблачить его («Бог – просто очередной лжец и манипулятор»)32. Его искалеченная нога – это след богоборчества, бедро Иакова. Как соперник Бога, Хаус и сам выступает в роли демиурга, вершащего судьбы смертных. Об этом нередко свидетельствует и его физическое местоположение – например, он почти незримо наблюдает за больными и коллегами с высоты галереи, располагающейся над операционным амфитеатром33.
В эпизоде «Хаус против Бога» Хаус, который обычно не посещает пациентов, предоставляя это своей команде, заинтересовывается юношей-целителем, ведь тот утверждает, что с ним говорит Бог. Тем временем кто-то (позже выяснится, что Чейз, бывший семинарист) ведет на доске для дифдиагноза счет между Хаусом и Богом. Мальчик-пациент, как это чаще всего бывает с пациентами Хауса, связан с Хаусом отношениями двойничества: он говорит людям правду о них, считает себя особенным, он обладает даром исцеления и т. п. (Хаус полагает, что мальчик просто опытный манипулятор, – ему ли, Хаусу, не знать!) Мальчик разоблачен, но у якобы исцеленной им пациентки Уилсона действительно ремиссия, и, хотя она научно объяснима, остается неустранимым факт редчайшего совпадения нескольких факторов, которые привели к положительному результату. «Лотерея!» – говорит Хаус. «Чудо!» – парирует Чейз, засчитывая ничью.
О такого же рода удивительных совпадениях идет речь в эпизоде «Неверующий»34: Хаус лечит священника, потерявшего веру, но не сложившего сан. Как и в серии «Хаус против Бога», Хаус снова проявляет нетипичный для него интерес к личности пациента, у которого было видение распятого Христа, и приходит побеседовать с ним: священник (почти как Иов, о чем не преминул вспомнить Хаус) пришел к убеждению, что действия Бога чудовищны и бессмысленны. В конце эпизода происходят «чудеса»: благодаря Таубу (но вопреки его желанию, так как он убежден в справедливости обвинений против священника в педофилии) мальчик, которого якобы растлил пациент, приходит к нему покаяться в своей клевете; ну а Хаус, как всегда, ставит правильный диагноз. Для священника это повод вновь обрести утраченную веру: «Слишком много совпадений привели к тому, что я попал к вам. Эйнштейн сказал: с помощью совпадений Бог сохраняет анонимность».
Совершая язвительные ироничные выпады в сторону Бога, Хаус не столько отменяет его, сколько показывает свою нешуточную в нем заинтересованность: только всерьез задетый человек будет упрекать кого-то в лживости и манипулятивности. «Почему все хорошее всегда ставится в заслугу Богу? А где он был, когда у нее остановилось сердце? Может, это не человеческая ошибка? Может, это Божья ошибка?» – негодует Хаус в серии «Человеческая ошибка»35. «У меня тоже подскочило давление, ведь я тут с божеством сражаюсь!» (в той же серии, делая ангиограмму пациентке). Мужу пациентки во время проведения процедуры он заявляет: «И чтобы никаких молитв! Я не хочу потом доказывать, что заслуга моя, а не Божья!»
«Слава Богу?! Богу он обязан своим подарочком!» (нарост на лице пациента, «человека-слона»36); «у вас врожденная болезнь. Это еще один Божий дар!»37; «мои ошибки не доказывают, что Бог существует. Вы собираетесь вручить свою судьбу ему или мне?»38. На вопрос Кэмерон: «Вас так утешает то, что там ничего нет?» Хаус отвечает: «Не хочу думать, что все
