Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

Отношение теорий пользования к производительности капитала не выяснено в сочинениях теоретиков пользования таким образом, как я постарался это сделать в настоящем месте. Даже, напротив, ссылки на производительность капитала довольно долго идут параллельно с развитием теории пользования в собственном смысле и нередко приводятся в тоне, заставляющем нас сомневаться, основывается ли автор при объяснении прибавочной ценности больше на производительности капитала или же на аргументации, свойственной теории пользования. Только постепенно теории пользования освобождались от такого смешения с теорией производительности и развивались в полной своей чистоте440.

Теперь я приступлю к изложению теорий пользования в их историческом развитии. Что касается критики, то я ее подразделю. Те критические замечания, которые имеют отношение только к индивидуальным недостаткам разбираемых отдельных теорий, я немедленно же введу в историческое изложение. А критическую оценку всего направления я оставляю для общего окончательного разбора.

1. Изложение истории теорий пользования

Развитие теории пользования связано, главным образом, с тремя именами: Ж.-Б. Сэя, который дал этой теории первый толчок, Германна, который, благодаря детально разработанному учению о природе и сущности пользований, поставил ее на прочную почву, и Менгера, который сообщил ей высшее развитие, к какому вообще, по моему мнению, способна эта теория. Все же промежуточные версии последней примыкают к тому или другому прототипу и по своему значению уступают последним, хотя некоторые из них довольно замечательны. При этом список авторов, которые обрабатывали эту теорию, наводит на два характерных размышления. Во-первых, если не считать Сэя, то развитие теории пользования совершилось исключительно в немецкой науке. Притом в последней теория пользования снискала себе особенное расположение у основательнейших и проницательнейших мыслителей: по крайней мере, среди последователей этой теории мы встречаем необыкновенно большое число лучших имен немецкой науки.

Учение Сэя, основателя этого направления, я уже подробно изложил выше441. В этом учении еще совершенно сплетаются теория производительности и теория пользования, и при этом сплетаются до того, что ни одна из них не пользуется большим или меньшим значением, чем другая; поэтому историку не остается ничего больше, как считать Сэя представителем обеих теорий. В целях дальнейшего изложения я намерен воспроизвести в самых сжатых выражениях те его мысли, которые относятся к теории пользования.

Капитал как fonds productif оказывает производительную услугу. Последняя обладает экономической самостоятельностью и служит предметом самостоятельной оценки и самостоятельного отчуждения. Так как, с одной стороны, в производстве нельзя обойтись без этой услуги, а, с другой, собственники не предоставят ее без вознаграждения, то цена продуктов должна — в зависимости от спроса и предложения — определяться так, чтобы после вознаграждения всех остальных факторов производства она заключала в себе также обычное вознаграждение производительной услуги капитала. Таким образом, «прибавочная ценность» продуктов и процент на капитал появляются в силу необходимости самостоятельного вознаграждения самостоятельной жертвы производства — «услуги капитала».

Наиболее выдающимся недостатком этого учения, если не обращать внимания на постоянное его сплетение с противоречивыми положениями наивной теории производительности, является та неопределенность, в которой Сэй оставляет понятие производительной услуги. Кто ставит в основу своей теории процента самостоятельное существование и вознаграждение производительной услуги капитала, тот обязан ясно высказаться, что нужно понимать под этим выражением. Между тем Сэй, как я уже выше заметил, этого не сделал; к тому же те немногие указания, которые он вообще дает, отличаются необыкновенной сбивчивостью.

На основании часто повторяемой аналогии, которую Сэй проводит между услугой капитала, с одной стороны, и человеческим трудом и деятельностью естественных фондов — с другой, можно заключить, что Сэй понимал под услугой капитала деятельность сил природы, присущих капиталу, как, например, физическую деятельность рабочего скота, машины, действие тепловой энергии угля и т. д. Но раз это так, то весь ход доказательств совершенно ложен. В самом деле, эта деятельность представляет собой то, что я в другом месте назвал «полезным действием»442; она представляет собой то, что по общепринятой, малохарактерной и необыкновенно неопределенной терминологии немецкой науки определяется, правда, как пользование (Nutzung), но как валовое пользование капиталом, то, что вознаграждается посредством полной величины валового наемного или ссудного процента на капитал, — одним словом, она служит основанием валового, а не чистого процента на капитал, о котором идет речь. Если

поэтому Сэй под словами «services productifs», действительно, понимал такую деятельность, то вся его теория не достигла своей цели: тогда из необходимости оплачивать services productifs вытекает, конечно, только существование валового процента на капитал, а отнюдь не чистого, который нужно объяснить. Если же он понятию «services productifs» придает другое значение, то он совершенно не определяет природы такового, и поэтому теория, основанная на этом понятии, совершенно несостоятельна.

Таким образом, теория Сэя во всяком случае является неудовлетворительной. Тем не менее она открыла новый путь, посредством которого при надлежащем развитии можно было подойти к центральной идее проблемы процента гораздо ближе, чем это было возможно при помощи бесплодных теорий производительности в собственном смысле.

Первые два последователя Сэя не дали еще, однако, такого развития. Один из них, Шторх, даже низвел эту теорию и с той незначительной высоты, на которую поставил ее Сэй.

Шторх443 на первый взгляд опирается на Сэя, которого он часто цитирует, но он не позаимствовал ничего из приводимых Сэем аргументов и не приводит никаких сам от себя. Характерным признаком бесплодности, которую он проявил по отношению к нашей проблеме, является то, что он объясняет не ссудный процент на основании первичного, а, наоборот, первичный на основании ссудного.

Он исходит из того, что капитал, наряду с природой и трудом, двумя основными источниками благ, является третьим, второстепенным «источником производства» (с. 212). Источники производства становятся источниками дохода, так как они часто принадлежат различным лицам, и только посредством особого договора должны быть предоставлены для распоряжения тому, кто соединяет их для производительного сотрудничества. При этом эти источники вознаграждаются, и это вознаграждение служит доходом заимодавца. «Цена уступаемого внаем земельного участка называется арендой, цена наемного труда называется заработной платой, цена предоставляемого в ссуду капитала называется процентом или наемной платой»444.

Следовательно, Шторх высказывает мысль, что предоставление внаем производительных сил является обычным средством для получения дохода. В виде дополнения он прибавляет, что индивид может получить доход и в том случае, когда он лично применяет свои производительные силы. «Человек, который обрабатывает собственными средствами принадлежащий ему сад, объединяет в своих руках земельный участок, труд и капитал. Тем не менее (эти слова характерны для точки зрения Шторха!) он получает от первого земельную ренту, от второго содержание, от третьего ренту на капитал. Продажа продуктов должна дать ему ценность, равную, по крайней мере, вознаграждению, которое он мог бы получить от отдачи внаем земельного участка, труда и капитала, в противном случае он не стал бы обрабатывать сад, а отдал бы внаем свои производительные силы445.

Но почему же должно существовать вознаграждение за отдаваемые внаем производительные силы и, в частности, за отдаваемый в ссуду капитал? Над ответом на этот вопрос Шторх особенно не задумывается. «Так как всякий человек, — говорит он на с. 266, — принужден потреблять прежде, чем он сможет создать продукт, то бедный попадает в зависимость от богатого и не может ни жить, ни трудиться, если не получит от последнего уже существующих средств к жизни, которые он обещает ему возвратить тогда, когда его продукт будет окончен. Эта ссуда не может быть безвозмездна, так как в противном случае вся выгода выпала бы на долю бедного, между тем как богатый от этого договора не получил бы никакой выгоды. Чтобы сделать возможным этот договор, нужно было согласиться на то чтобы собственник накопленного излишка или капитала получал ренту или прибыль, в зависимости от величины этой ссуды». Это объяснение с точки зрения научной точности почти ничего не дает.