100 великих афер - Игорь Мусский

Материал он черпал из открытых источников, в частности многое позаимствовал из книги Макса Домаруса «Гитлер: речи и заявления. 1932–1945», изданной в 1962 году. Слепое копирование приводило к ошибкам. К примеру, Куяу писал от имени Гитлера «получил телеграмму от генерала фон Эппа», на самом деле телеграмму была отправлена Гитлером. И все-таки, несмотря на досадные огрехи, дневники выглядели вполне достоверно. Подлинность почерка и стиля дневников подтвердили эксперты из ведомства по уголовным делам земли Рейнланд-Пфальц, которые, как выяснилось, сравнивали «дневники» с рукописными документами, тоже сфабрикованными мошенником.

Обложка журнала «Штерн» с сообщением об обнаруженных дневниках

После длительного судебного разбирательства, Хайдеман был приговорен к 4 годам и 9 месяцам лишения свободы. Обвинение пришло к заключению, что из 9,3 миллиона марок, выделенных на оплату подделки, он положил в свой карман 6,9 миллиона. Яхта Геринга была продана на аукционе – в счет погашения долгов. Ее купил богатый египтянин. Конрад Куяу активно сотрудничал со следствием и суд приговорил его к 4 годам и 6 месяцам тюрьмы. Самой суровой критике судья подверг руководство «Штерна». В погоне за сенсацией издатели не провели тщательной экспертизы дневников и в результате понесли не только материальные, но и моральные потери.

Через два года Куяу вышел на свободу – у него был обнаружен рак гортани. Он решил зарабатывать на жизнь… подделками. Стены его скромной галереи в Штутгарте украшали полотна Рембрандта, Ренуара, ван Гога, Дега, Пикассо, Дали и других мастеров. И только невысокие цены выдавали секрет – это были имитации. Для того чтобы соблюсти юридические формальности, Конрад Куяу ставил на оборотной стороне холста штамп: «Подлинная подделка, выполненная Конрадом Куяу». Насколько успешным был этот бизнес, можно судить хотя бы по тому факту, что на рынке появились подделки под Куяу. Мистификатор скончался от рака в сентябре 2000 году в возрасте 62 лет.

«Хлопковое» дело

В 1986 году Советский Союз жил в предчувствии перемен. Перестройка была в самом разгаре, руководил страной Михаил Горбачев. На XXVII съезде Коммунистической партии генеральный секретарь объявил курс на демократизацию общества и ускорение социально-экономического развития. На съезде впервые прозвучал термин «рашидовщина», ставший синонимом взяточничества, феодализма, клановости. Делегаты от Узбекистана, будто соревнуясь, докладывали о преступной роли своего вчерашнего кумира – первого секретаря ЦК компартии Узбекистана Шарафа Рашидова.

Пройдет год или два, и многих из тех, кто с трибуны съезда говорил о рашидовщине и необходимости борьбы с коррупцией, сами окажутся под следствием. А «хлопковое» дело бумерангом ударит по партии и нанесет ей смертельный удар.

Что же на самом деле происходило в Узбекистане? Каков был механизм колоссальной махинации, ускорившей развал СССР? Кто раскрыл эту аферу?

Проблемы, связанные с хищениями и взяточничеством в Узбекистане, возникли в середине семидесятых, когда о хлопке речь еще не шла. Первое уголовное дело, связанное со взяточничеством высокопоставленных должностных лиц, прокуратура возбудила в 1975 году: к уголовной ответственности привлекли председателя Президиума Верховного Совета республики и председателя Верховного суда Узбекистана. Вышли на председателя Совета национальностей Верховного Совета СССР Ядгар Насриддинову. Следствию удалось собрать достаточно серьезные материалы о получении Ядгар взяток, но в самый последний момент из-за вмешательства Брежнева расследование притормозили.

В 1979 году было открыто еще несколько дел. В одном (по обвинению цеховиков объединения «Гузал») фигурировали левые подпольные цеха, в другом, возникшем параллельно, обвинение предъявили начальнику ОБХСС Бухарской области Музаффарову и председателю облпотребсоюза Кудратову. Расследование этого дела поручили старшему следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Тельману Гдляну, который выехал в Бухару. От Музаффарова ниточки мздоимства потянулись на самый верх, к «отцу нации» Шарафу Рашидову, почти четверть века возглавлявшему ЦК компартии Узбекистана.

Можно не сомневаться, что при жизни Рашидова (а он был тяжелобольным человеком, ездил в сопровождении реанимации и скончался прямо на трассе по пути в Джизак), ни при жизни Брежнева «хлопковое дело» не возникло бы. Это стало возможно только при Юрии Андропове, занявшем пост генерального секретаря в конце 1982 года. Андропов готовился к тотальной перестройке Советского государства. От крупных неприятностей номенклатуру спасла его неожиданная смерть, но первый удар он нанести успел.

Выбор Узбекистана под полигон для «борьбы с коррупцией» вряд ли был случайным. Еще будучи председателем КГБ, Юрий Андропов получил подробный доклад известного ученого-хлопковода академика Мирзаали Мухамеджанова. Документ расшифровывал механизм приписок по всей технологической цепочке – от поля до завода. «Хлопковое» дело было задумано как первое в цепочке чисток высшего эшелона власти советских республик. В Узбекистане высадился мощный следовательский десант. В Москве и Московской области работники КГБ арестовали нескольких руководителей хлопкоочистительных объединений Узбекистана и директоров хлопкозаводов.

Сменивший Андропова тяжело больной Константин Черненко не захотел, а вероятнее всего, не смог или не успел свернуть расследование. По инерции андроповская линия была продолжена, хотя борьба с мафиозными группами на периферии осуществлялась уже не столь активно.

Следственная группа возбудила уголовные дела против большой компании узбекских партийных функционеров, включая первого секретаря ЦК компартии Узбекистана, секретарей ЦК, обкомов, горкомов, райкомов, министров, а также руководителей МВД республики и областных управлений внутренних дел. Впервые на скамье подсудимых оказались люди, считавшиеся неприкосновенными. Круговая порука позволяла им чувствовать себя в полнейшей безопасности, какие бы нарушения закона ими ни совершались.

К началу 1984 года группа Гдляна уже четко определилась в приоритетах, методике и тактике следствия. На первом этапе ее внимание занимали две основные персоны: первый секретарь Бухарского обкома партии Каримов и министр внутренних дел Эргашев.

«Белым чистым листом бумаги» именовал себя в первые дни ареста Каримов, твердивший, что раскаиваться ему не в чем. Довольно скоро, правда, обитатель Лефортовской тюрьмы одумался и начал давать показания. Почти ежедневно от него поступали собственноручно написанные заявления с новыми фактами и обстоятельствами получения взяток. И в то же время Каримов твердил, что беден, как церковная мышь.