100 великих афер - Игорь Мусский

Бывший первый секретарь лукавил. На его родине в Кашкадарьинской области удалось изъять принадлежащие ему ценности на шесть миллионов рублей. Со дна арыков, под деревьями в заброшенном саду, в гончарной мастерской, из стен – откуда только ни извлекались каримовские богатства. Три 100-литровых молочных бидона, доверху набитые ювелирными изделиями, асбестовые трубы, с упакованными в них золотыми монетами, банки из-под кофе с кольцами и ожерельями.

Позже следователям прокуратуры СССР ставили в вину, что при обысках в Узбекистане они не утруждали себя описанием каждой изъятой из тайника драгоценности, и это бросало тень на честность самих следователей. Однако надо учесть следующее обстоятельство. Под началом Гдляна и его помощника Николая Иванова работало более двухсот следователей, и если бы руководители группы решили сами переписать каждую изъятую вещь, только эта работа заняла бы месяцы! Драгоценности на месте взвешивались и опечатывались, а затем под охраной направлялись в КГБ или прокуратуру, где специальная комиссия снимала печать и тщательно переписывала каждый предмет.

Хлопок – сырье стратегическое, и, видимо, как политик Брежнев хотел пустить пыль в глаза внешним врагам, тем же американцам, показать завидный экономический расцвет СССР. В Узбекистан поступали нескончаемые приказы об увеличении добычи хлопка. В ответ узбекская элита докладывала все более высокие цифры по ирригации полей и урожаям хлопка с помощью «приписок».

Один из обвиняемых, бывший первый секретарь Коммунистического райкома партии (Ташкентская область) У. Мирзакулов поведал следователям о сложившейся системе приписок и хищений: «К началу хлопковой страды обком партии утверждает график сбора хлопка, устанавливает определенный процент ежедневного съема хлопка-сырца и сурово следит за его соблюдением. На основании обкомовского графика партии дает соответствующую разнарядку колхозам и совхозам. Там видят: или темпы нереальны, или положенного планом количества хлопка попросту не набрать. И тогда они идут с поклоном (на этот поклон и был с самого начала расчет) на хлопкозавод – за бумагой о приемке несуществующего хлопка-сырца. Конечно же идут не с пустыми руками – с подарками и деньгами, полученными по фиктивным табелям за выполненные работы».

Приписки хлопка, – а они совершались в республике в потрясающих размерах, – нужно было скрывать, поэтому махинации переносятся в отрасль по переработке хлопка-сырца и в легкую промышленность. Начинается усушка, утруска, угарка на заводах. Под видом хлопка шестого сорта поставлялись его отходы – линт и улюк. И вот по железным дорогам СССР курсируют пустые вагоны (но как бы заполненные по завязку), а в пассажирских вагонах едут представители хлопкозаводов, в портфелях которых – фиктивные документы, где утверждается, что пустые вагоны доверху забиты хлопком, Для того чтобы на фабриках закрывали глаза на качество и количество сырья, давали взятки. За пустой вагон такса была десять тысяч рублей, за полупустой с пересортицей – от пяти до шести тысяч.

На ткацких, швейных предприятиях Ивановской и многих других областей России, Украины и других республик руководители фабрик и комбинатов чемодан с деньгами принимают, взамен дают документы, в которых утверждается, что вагоны получили, и не пустые, а полные. И теперь вал приписок и списаний прокатывается уже здесь.

В результате планы партии, они же социалистические обязательства, выполнены досрочно. Райком рапортует в обком, последний – в ЦК, на всех площадях Ташкента и областных центров вывешиваются огромные транспаранты об очередной трудовой победе – сборе пяти-шести миллионов тонн хлопка. Рашидов рапортует Брежневу об очередной победе и направляет в Москву представление о присвоении званий Героев Социалистического Труда, представления к орденам. Те, кто уже наворовал миллионы на приписках хлопка, получают уже не мнимые, а настоящие награды и почести.

После серии арестов, произведенных в начале 1984 года, «хлопковое» дело поручили вести следователю по особо важным делам при Генеральном прокуроре СССР Владимиру Калиниченко. Перед следствием была поставлена задача: выявить механизмы приписок хлопка, установить реальные суммы взяток, которые исчислялись уже сотнями тысяч рублей (разовая достигала 200–300 тысяч и более), выяснить, как эти деньги расхищались, вычленить систему приписок, хищений и взяточничества и завершить расследование в сжатые сроки.

«Когда перед нами поставили задачу выявить главных организаторов приписок, – вспоминает Калиниченко, – мы вышли на министра хлопкоперерабатывающей промышленности Узбекистана Усманова и практически всех его заместителей. Это было отдельное уголовное дело, которое ушло в суд, а всего их закончено несколько десятков».

Было установлено, что ежегодные приписки хлопка составляли не менее миллиона тонн, то есть реально в лучшие, урожайные годы, при хороших погодных условиях в республике могли собрать не более пяти миллионов тонн, а в отчетности было шесть миллионов. И государство платило за шесть. А сколько при этом оседало в карманах? «Я провел планово-экономическую экспертизу за пять лет, – продолжает Калиниченко. – Только за этот период минимальные – подчеркиваю, минимальные! – приписки хлопка составили пять миллионов тонн. За мифическое сырье из госбюджета – то есть из наших общих, всех граждан Советского Союза денег – были выплачены три миллиарда рублей. Из них 1,6 миллиарда потрачены на инфраструктуру, которая создавалась в Узбекистане: на дороги, школы, больницы, а 1,4 миллиарда – заработная плата, которую никто не получал, потому что продукции произведено не было. Иными словами, только на приписках за пять лет похищены, как минимум, 1,4 миллиарда рублей. Эти деньги раздавались в виде взяток снизу доверху».

Часть средств уходило в Москву. По данным следствия, взятки получали ответственные работники из центрального аппарата, из союзного министерства. Но их масштабы не впечатляют. Один получил тысячу, другой – полторы, а третий – золотое кольцо. «Независимо от размера взятки я никого не оправдываю, и тем не менее факты – упрямая вещь, – говорит Калиниченко. – Беря эти мизерные суммы, они подписывали документы, которые позволяли воровать сотни тысяч, миллионы рублей, приобретать золотые изделия килограммами… Я их всегда спрашивал: “Вас чисто по-человечески не унижало, что дельцы, которые гребли миллионы, вам давали копейки? Они же просто презирали вас как законченных мразей, которым достаточно налить бутылку водки, грубо говоря, накрыть стол в кабаке”… По-разному реагировали. Охали, ахали… Я это к чему веду? Баснословные взятки в Москву не поступали…»