Земля русская - Иван Афанасьевич Васильев

ажиотажный спрос на книгу в городе породил закрытое распределение. Не понятно только, почему парторганизации выпустили из своих рук это сильнейшее средство идейного воспитания, почему не возьмут под свой контроль «распределительскую моду».

Крайне бедны телевизионные передачи на село. Многие не рассчитаны на тружеников села по времени, а те, как правило, вечерние часы, когда он садится к телевизору, отданы развлекательным программам. Развлекательность — беда многих теле- и радиопередач. Местные же газеты грешат другой крайностью — сплошь заполнены деловыми материалами: производственными репортажами, сводками, призывами «больше и скорее», написанными скучным, безликим языком. А человек жаждет откровенного разговора, горячего, страстного, зовущего и убеждающего слова.

Высокой похвалы заслуживают передачи Всесоюзного радио «Писатели у микрофона». Действительно острый и заинтересованный разговор ведут литераторы. Но спросите себя: многих ли вы слышали? Время для передач выбрано крайне неудачное — 9.15 утра, когда у репродукторов остаются пенсионеры. Я получил не одну сотню писем от радиослушателей, и каждое из них начиналось настоятельной просьбой изменить время вещания этой передачи. Но все остается по-прежнему. А во время обеденного перерыва и в вечерние часы нас продолжают неумолимо развлекать. Разумеется, было бы нелепо впадать в иную крайность и уподоблять радио- и телеэфир тем районным газетам, о которых шла речь выше. Имеется в виду, конечно, бездумное, пустое, ремесленническое развлекательство, не требующее и особых способностей от тех его «творцов», которые забывают о высоком призвании советской культуры.

ДОХОДЫ И РАСХОДЫ

Итак, в деревню пришли деньги. Немалые. И вот уже настало время говорить не о том, как их заработать, а о том, куда расходовать. Это ведь дело, как говорится, кольцевое, копейка должна вертеться, приходить и уходить, иначе и стремления иметь ее не будет. А копейка зарабатывается трудом. Следовательно, во многом потеря интереса к деньгам есть потеря интереса к труду.

Первые симптомы «неуважительного» отношения к рублю начали проявляться в нашей деревне примерно в середине семидесятых годов. Помню, приехал я к Михаилу Ефимовичу Голубеву, председателю колхоза на верхней Волге, он на мужиков ворчит — надо было устранить какие-то пустяковые недоделки на ферме, а мужики с него по пятерке на нос запросили. «Ну, погляди ты на них, ей-богу, всякую совесть потеряли: пятерку на нос! На пропой ведь вымогают». Потом успокоился и рассуждает: «Понимаешь, какое дело — не нужны им деньги в хозяйстве, в достатке живут. А раз не нужны, то и на дело наплевать, просидят, а не пойдут рублевую работу делать. Единственный, видишь ли, стимул — бутылка, голову задурить».

Вот тогда бы нам спохватиться да подумать, как ускорить «оборачиваемость копейки». Тем более, что к этому времени начал спадать один, очень важный, спрос — на электроприборы. Ведь не зря же электрификация деревни была проведена в рекордно короткий срок: каждая изба, «получив розетку», стремилась «обставиться» холодильником, стиральной машиной, радиоприемником, телевизором, пылесосом, электроутюгом и т. д. А ну-ка, не будь в избе розетки, какой огромный рынок потеряла бы промышленность, а «неработающие» деньги уже тогда бы обнаружили свою негативную сторону. Тут «подоспели» автомобиль, полированная мебель, ковры, паласы, посуда — пошли деньги по этой статье расходов. А дальше что? Какие у мужика дальше потребности? О, дальше — самая великая потребность — дом. Собственные хоромы, усадьба, которые требуют и разовых немалых расходов и постоянных трат. Но…

Тысячи деревень объявили неперспективными. Многие отрицательные последствия этого забегания вперед уже названы, но то, о чем у нас речь, по-моему, еще не учтено как следует. Это — резкое сокращение рынка и отсюда — оседание, накопление денег на сберкнижках и в кубышках. Вот уже восемь лет я живу непосредственно в деревне, и как раз в такой, которая предназначена к сносу, а в радиусе пяти километров таких деревень десяток, это дворов восемьдесят, а то и все сто. Так вот, хозяева их живут-отживают, ничего дорогого не покупают, на избы и дворы не тратятся, а деньги в каждый дом текут исправно: и из колхозной кассы, и из государственной, и со своего двора-усадьбы, и от детей-горожан, словом, не по одному, а по десятку каналов поступают рубли в дом, а из дома — только в лавку на хлеб-соль, да и в ту ходить далеко, да и в той купить нечего. Когда мы с Иваном Петровичем Букашкиным ездили по его колхозу «Красный пахарь», к нему с претензиями обратились продавцы сельмага: почему, дескать, в посевную запретили продавать водку, мы план товарооборота на двадцать процентов выполнили и ничего не заработали. Вот как получается: водки нет — торговать нечем.

Потребительская кооперация, без преувеличения сказать, начисто сбросила со счета неперспективную деревню. Если местные Советы и парткомы и журят торговых работников, то всего лишь из моральных соображений: негоже, товарищи, лишать людей товаров первой необходимости, а экономическую сторону не считают своей столь же обязательной заботой.

Взятый было курс на сселение деревень, казалось бы, должен быть немедленно учтен промышленностью строительных материалов и потребкооперацией. Ведь требовались многие и многие тысячи индивидуальных домов, требовался лес, кирпич, стекло, цемент, печное литье, электрошнур и еще сотни мелочей, без коих дома не построишь. Промышленность и торговля ничего этого в  н у ж н о м  к о л и ч е с т в е  не предложили, построиться стало немыслимо трудно, и люди оставили надежду иметь свой дом, переориентировались на «казенный». А денежки-то остались неизрасходованными, они продолжают накапливаться — и… отбивают охоту  х о р о ш о  трудиться.

Однако жизнь не остановишь, и жить надо. А жить-то хочется получше, деньги, как говорится, позволяют, и «казенное» жилье не всякого уже удовлетворяет. И начинают строиться. С трудом, но ставят  с в о й  дом, притом «на уровне». Каков нынче «уровень» жилья в нашей деревне? Вопрос немаловажный, ибо касается он  ж е л а н и я  п о т р а т и т ь с я, то есть удовлетворить потребность, «овеществив» деньги.

Вот Борки, главное село птицесовхоза «Пореченский», здесь несколько таких новостроек. Одни заказывают ремонтно-строительному участку, и деревянный дом — четыре стены размером семь на девять, с верандой, без всяких надворных построек — обходится в восемь тысяч рублей. Чтобы дом стал усадьбой, к нему потребуются немалые «приложения», которые потребуют почти такую же сумму. Другие ставят сами, по своим проектам. Тут уж кто на что мудрец. Кто — рубленый, кто — кирпичный, в двух уровнях, в одном, с мансардой, с бетонированным подвалом, с гаражом, с ванной, с водопроводом, с локальной канализацией, с отопительной системой и т. д. Короче говоря, если человек решил иметь свой дом, то желает построить его с максимально возможными удобствами.

Учтено ли это желание торговлей? Пока еще нет. Купить в магазинах можно крохи из того, что требуется, и то в городских, а не в своем сельмаге. Причем «крохи» эти завозят эпизодически, «захватить» нужный товар можно случайно, заказы-заявки