Операция "Берег" (СИ) - Валин Юрий Павлович

— Да уж…

Таких водолазных костюмов товарищу Иванову даже на картинках не приходилось видеть, не то что вживую. Ныряльщики всплывали и погружались, в контролирующей лодке сидели моряки и сам подполковник, под воду спускали веревки, потом потянули тяжелый трос…

— Если не очень секретно, что там на дне-то? — отдуваясь, осторожно спросил Митрич.

Дисциплинированный Янис покосился на начальство.

— Да какая секретность? Все равно же поднимем, не иголка, все увидят, — сказал Земляков, развязывая «сидор». — Мини-подлодка там. Вот Янис лично и утопил. Недрогнувшей технически-точной рукой.

— Э, мы сообща топили, — запротестовал эстонец.

— Ты был главным противолодочником, — старший лейтенант достал сверток из светлого немецкого пергамента. — Перекус. Товарищ Тимофей не забыл снабдить, даром, что сам был в большой запарке.

Бутерброды оказались с немецкой колбасой. Отдыхающая группа сидела на кирпичном приступке, обсуждала, зачем фрицы столько тмина и кориандра в колбасу пихают, и наблюдала за сложными водолазными работами. Трос уже закрепили под водой, теперь перепроверяли.

— Куда же субмарину буксировать будут? — поинтересовался, дожевывая, Митрич.

— Главное, ее поднять и внутрь заглянуть, — объяснил старший лейтенант. — Отбуксируют попозже, после войны. Думаю, в музей поставят. Тут экспозицию планируют открыть — так и будет называться — «Музей Океана». Поставят рядом со знаменитым научным «Витязем». Табличка будет: «Лодка потоплена бойцом отряда спецназначения „Линда“ старшиной Я. Выру».

— Опять шутите? — заворчал Янис. — Тогда уж всю группу поименно указывать. Без рации Саши Рихтера мы бы немного навоевали.

— Верное замечание. В рапорте непременно отмечу, — Земляков заерзал. — Черт, сырость-то какая. Этак недолго и опять к простуде вернуться. Пусть уж поднимают трофей, что ли.

Специалисты медлить не собирались. Лодки уже шли к импровизированному причалу, буксируя неуклюжих водолазов. Иванов помогал выбираться на кирпичную площадку храбрецам в резиновых костюмах. Вот служба, не дай нам бог. Хотя, конечно, оснащение интересное.

Наступил напряженный момент. Всё было готово, осталось попытаться вытащить улов. Конструкция для подъема получилась несколько примитивной, главный подполковник так и высказался краткой военно-морской формулировкой. Но всем было понятно, что из-за срочности ставить настоящий кран и все остальное не получится. Одна из лодок рискованно болталась под проломом, оттуда сигнализировали наверх, поскольку радиостанция под землей нормально работать отказывалась.

Спешно отошла в безопасное место лодка, начал натягиваться трос, напрягся стальной струной, донесся с дневной поверхности рев напрягшегося тягача. Посыпались в воду обломки кирпича с краев пролома. Нет, не пошло.

Снова подошла лодка с подполковником. Переговоры и уточнения шли в полный ор, поэтому техническим секретом не являлись.

…— Да почему⁈ — переживал старший лейтенант Земляков. — Неужели «Зеехунд» тяжелее танка какого-то? Тягач же мощный.

— Э, под неудобным углом тащим, — пояснил хладнокровный Янис. — И потом, дно нехорошее.

Делящие остатки бутербродов водолазы подтвердили — дно полное говно, сдернуть «Зеехунда-тюленя» будет трудно. Тут главное, чтобы трос выдержал, зацепили-то надежно.

Наверху подпрягли танк. Лодка с техниками вновь дала деру. Заскрипел, натягиваясь, трос. Теперь-то наверху взревело всерьез. Градом полетели кирпичи со свода, сейчас как провалится вся техника…

Советская техника превозмогла — вспучилась вода, пробкой выскочил на поверхность корпус лодки — действительно невеликий, на тюлень-селедку похожий.

— Стой! Стой! — хором заорали из лодок и с кирпичной «трибуны», как будто наверху слышать могли. Но на тягачах и так сообразили, остановились.

Подлодка с опознавательным «U-6258»[4] на крошечной рубке норовила заново уйти носом в воду, на верхней части корпуса зияла неслабая дырища-пробоина. Вокруг добычи суетились лодки, тянули наверх вспомогательные тросы, осторожно подтаскивали утопленницу под пятно дневного света.

— Так, сделано! — зычно объявил подполковник. — Здесь остается водолазная группа и главный толмач, остальные наверх. Там еще дел хватает. Всем поучаствовавшим — благодарность и знак «Отличный подводник-водолаз». Остальное приложится позже.

Митрич поднимался в первой группе, догадываясь, что экипаж «ноль-второго» заждался, наверняка уже приказано куда дальше двигаться. Поскрипывала подсобная лебедка, уходила вниз темная вода, лодка-резинка, хвост металлического «тюленя». На подлодку уже взобрался старший лейтенант Земляков, и было слышно, как он совершенно неинтеллигентно ругается — действительно, было непонятно, как забираться внутрь, изымать документы и иные трофеи. На лодке и стоять-то было трудно, а внутри сплошь вода. Впрочем, сверху уже спускали шланг помпы. Налажена работа у контрразведки, этого не отнять.

Иванов с попутчиками наконец поднялся к дымному солнцу. Начали помогать перелазить на твердь, правда, больше мешали. Помощников около лебедок столпилось изрядно, не столько подсобляли, как вниз заглядывали — взглянуть на подлодку было всем интересно. Орал, отгонял бездельников, техник-лейтенант.

— Мы уж думали, ты вовсе в подземно-подводный флот перешел, — намекнул старший лейтенант Терсков, тоже норовящий заглянуть вниз.

— У меня возраст, а там сыровато. Этак и до хронического ревматизма недалеко, — пояснил Митрич.

— Э, вот это верно, — поддержал Янис. — Флот и подземелья — это для специалистов.

Действительно, наверху, несмотря на близкий бой, было как-то приятнее.

К танкистам и Янису подошла товарищ Варлам с пухлой санитарной сумкой:

— Раненые внизу есть? Пострадавшие в работах?

— Нету, — заверил Митрич. — Трупы там немецкие. Сейчас поднимут, вскрытие надобно.

— Опять я⁈ — возмутилась неукротимая военфельдшер. — Я что, и за патологоанатома должна тут…

Тут до Варлам дошло, что шутят, гневно сверкнула очками:

— Наглый ты, Иванов. Вот даже по зубам видно, что наглый и бл… бабник!

— Да что «бабник»-то? Я ж только про вскрытие, — оправдался Митрич.

— Еще и хам!

— Э, да что вы, товарищ военфельдшер, на усталые солдатские шутки такое внимание обращаете? — сказал Янис. — Внизу уныло и зябко, понятно, зубоскалит человек. Вы лучше гляньте на подлодку, пока нас не выгнали. Давайте подержу.

Варлам милостиво позволила взять себя за ремень с наганом, заглянула в пролом:

— Надо же, какая миниатюрная штучка. А холодом так и прет, как вы там ныряли… Ладно, Иванов, прощаю. Только не шути так. Я анатомию и вскрытия с института не люблю — абсолютно не мой профиль.

— Вот тут, товарищ военфельдшер, я вас очень понимаю, — вздохнул Митрич.

Наверх вытянули начальство. Здоровяк-подполковник немедля скомандовал:

— Так, театр окончен. Терсков, уводи технику, невзначай накроют артой.

— Мы готовы, но имею приказ вас не оставлять, — доложил Терсков.

— Едем уже, — проворчал подполковник. — Товарищ Варлам, тебе дело сейчас найти?

— Меня машина ждет! — военфельдшер устремилась прочь довольно спорой рысью.

— Какая спортивная стала, — удивился подполковник. — Что, опять чувствительную девушку охмурять пытались?

— Э, как можно? — улыбнулся Янис. — Это ей вскрытие немцев-подводников посулили.

— Еще и цинично троллите нервную особу, — осудил подполковник. — Вот как начнет она строчить рапорта, мало не покажется. А вскрытием всего особо ценного у нас товарищ Земляков занимается, он ловко приноровился. Всё, поехали, поехали.

Здание Кёнигсберга (после ФАБ-250)

* * *

В ночь на 9-е апреля немцы пытались прорваться из города в районе кладбища[5]. Сосредоточившись несколькими сводными группами у бастиона «Штернварте», атаковали вдоль железной дороги. Отбив атаку, наши части успешно контратаковали и вышли к Симонплатц[6] и Северному вокзалу.