Титус Гроун - Мервин Пик

Размышления Альфреда Прунскваллера: «…черт его знает, что может случиться. Конечно, я вкатил герцогу солидную дозу успокоительного. Теперь только через пять часов заряжать его очередной порцией. Но это, конечно, не выход – не будешь же его поддерживать инъекциями всю оставшуюся жизнь. Вон, уже рот нехорошо подергивается. Вот она, наша врачебная доля – возись с ними… Случится что – сразу доктор виноват. Нужно винить родителей лорда Сепулкрейва, что их сынок уродился таким бирюком. Чего ему не хватало? Денег – куры не клюют, быт налажен, слуги послушны, наследник родился, в конце концов. И, тем не менее, ходил мрачнее тучи. В чем причина? От меланхолии до умопомешательства – один шаг. Птицей, видите ли, хочет быть! Кстати, почему филином? Или совой – кто там ухает по ночам?.. Что ни говори, а нужно выписать еще успокоительного, да подольше. Что сумею, то сделаю. Хорошо хоть, что на Фуксию положиться можно. Как убивается, бедняжка, по отцу. В таком возрасте, когда формируется характер, все возможно. На кого еще опереться, как не на Фуксию? От Ирмы проку мало – глупа, словно курица. Остается, правда, Стирпайк. Но с ним каши не сваришь – парень себе на уме. Странный какой-то, скользкий. Есть в нем что-то злое, а вот что – не пойму. Определенно, в Стирпайке есть червоточина… То набивался мне в ученики, а теперь нос воротит от работы, словно голубых кровей. Сукин сын, больше он никто. Ну ладно, что с дерьмом возиться. Хотя ум у него живой, острый – этого не отнимешь. Зря я его так ругаю – что просишь его сделать, он сделает. И потом, кто из нас не индивидуалист? Вот то-то и оно. Итак, Фуксия и отчасти Стирпайк – вот твоя опора, Альфред. Только бы его сиятельство на церемонии чего не выкинул, а там уж разберемся. Вколем ему сколько нужно успокоительного. Пусть тогда прыгает. И все-таки, из-за книг казниться не стоит. Книги – дело наживное…».

А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ…

Размышления Фуксии: «…Боже правый, за что ты покарал отца? Он же сроду мухи не обидел… А лицо-то, лицо! Хорошо хоть, что доктор сделал ему укол. Лицо – как маска… И все-таки ты не должна вешать нос, иначе дело станет совсем дрянь. Нельзя показывать другим, что тебе больно. У нас же народ такой – радуются твоему горю. Только няньке и доктору можно доверять. И все-таки: что произошло с отцом? Скорее бы закончилась чертова церемония. Сводила бы отца на улицу, к Кремневой башне. Подышал бы свежим воздухом. Может, собрать ему какие другие книги, что есть в замке? Сейчас отца нужно защищать особо. Боже, ради отца я пожертвовала бы всем. Даже своими камушками, так похожими на притаившихся лягушек. И сухие папоротники отдала бы. Я бы разыскала книги и читала бы их отцу вслух – только бы его лицо не было бы таким грустным. А доктор Прунскваллер-то скучает. И есть отчего – эта старая развалина, Барквентин, всех сведет с ума своим скрипучим голосом. Скорее бы все закончилось…».

Время шло, снаружи шумел дождь, а Барквентин все говорил и говорил ничего не значащие напыщенные слова. Присутствующие одобрительно качали головами и говорили нечто похожее, а в душе каждому хотелось, чтобы ритуал поскорее закончился. Погода на улице плохая, в дожди хочется спать, а после сытной еды – в особенности. Даже доктор – пересмешник и весельчак – приуныл. Что делать – приличие обязывает быть терпеливым.

Размышления Ирмы Прунскваллер: «…Интересно было бы узнать, как сильно я похорошела, проведя почти полдня в ванне. У меня такая нежная кожа, лебединая шея. Если бы только нос не был так сильно заострен… И очки, ох уж эти очки. И все-таки я невероятно красива, в самом деле. И еще у меня исключительно красивый почерк. Кто еще умеет так красиво выводить буквы, хотела бы я знать. То-то и оно. К тому же я еще девушка. Ох, и повезет тому, кому суждено будет… суждено будет… Как там, в книге, написано? А, вспомнила – „сорвать цветок моей девственности“. Жаль только, что в Горменгасте мало достойных и внимательных мужчин. Внимательных вообще нет – разве только Стирпайк… Да, Стирпайк из молодых, да ранних. Так посматривает на меня. Будь он чуток постарше, мы бы… Впрочем, о чем я думаю, что за мысли! И все же… Надо отдать ему должное – в женщинах он разбирается. Такие комплименты делает – дух захватывает. Я всю жизнь была такой чистюлей, так заботилась о себе, и для чего? Вот судьба злодейка – ей, видите ли, угодно, чтобы я до сих пор оставалась в девушках. Чего ради? Всего в Горменгасте вдосталь, а вот настоящие мужчины в дефиците. Живем с Альфредом бок о бок, а словом перемолвиться не можем. Только начинаешь что ему говорить, тотчас начинает зевать или перебивает. Ах, он и сейчас закрывает глаза. Вот видела бы покойная матушка, как нетактично ведет себя сынок на торжестве! А остальные приглашенные – тоже хороши! Все заняты собой, на меня никто и не смотрит. Ну, с женщинами-то все понятно – завидуют. А вот мужики… Им бы глаза налить и пошептать непристойности дамам, имевшим несчастье расположиться с ними по соседству. Даже хорошо, что не обращают на меня внимания – а то несли бы всякую чушь. Я все-таки обладаю утонченным вкусом, не побоюсь об этом даже вслух заявить. И потому не пристало мне выслушивать всякие гадости… Пусть местные кошелки их выслушивают. Нет настоящих мужчин – и не надо, походим в девках. Во всяком случае, моя весна еще придет. Пожалуй, Стирпайк – единственная подходящая кандидатура… В самом деле, как я раньше не сообразила… Альфред же предупреждал, что не сможет быть завтра к ужину. Напишу записку Стирпайку, приглашу его поужинать со мной. Кстати, он-то сумеет оценить мой почерк по достоинству. Итак, решено…».

Размышления леди Клариссы.

В сущности, мысли Клариссы поразительно напоминали мысли леди Коры, так что если читателю хотелось бы проследить за их ходом, достаточно перевернуть несколько страниц назад и вспомнить, о чем думали обе герцогини Гроун. Кстати, герцогини по праву рождения.

Размышления леди Гертруды: «…Хорошо все-таки, что старина Саурдаст сыграл в ящик. Иначе затянул бы церемонию до Страшного Суда. Сынок-то его побойчее будет. А может, он сам хочет поскорее закруглиться? Возможно. Впрочем, это похвально. Кошки мои наверняка орут, кушать хотят. Что за бессердечная публика – ради каких-то глупостей приносит в жертву здоровье наших меньших братьев. И только потому, что это советуют делать провонявшие нафталином книги. Боже, что за глупости! Все же мне повезло – такие ритуалы бывают нечасто, так что мучиться долго не придется. Кстати, завтраков в честь наследника можно больше не опасаться – я рассчиталась со всеми традициями, произвела на свет мужчину, будущего лорда Гроуна, так что теперь с меня взятки гладки. У него есть нянька, вот пусть она с ним и возится. Мое дело – сторона. Стоп, не забыла ли я подлить воды в поилку канареек? Кажется, не забыла… Кстати, нельзя забывать, что я все-таки его мать. Возможно, придется заняться его воспитанием. Ничего, справлюсь. Прежде всего стану внушать ему, что нужно уметь жить для себя и в себе. Чтобы он не вырос таким, как Сепулкрейв. Потерял какие-то книги – и тронулся умом. Вот Фуксию я в свое время упустила. Впрочем, она всегда была какой-то неуклюжей. Ничего, с Титусом промашки не будет. Научу его любить природу, ведь в обществе птиц и животных чувствуешь себя куда безопаснее, чем в обществе людей. Когда станет немного понимать, буду водить его к пруду в конце сада… Там для птиц раздолье – никто, кроме меня, туда не ходит. Это и благо. С Фуксии уже ничего не взять – она абсолютно непробиваема. Это и понятно – свой внутренний мир, свои интересы. Я ведь не воспитывала ее. С Титусом все-таки будет по-другому. Научу его любить природу, чтобы он ощущал себя ее частью. Частью, которая должна гармонично уживаться и существовать со всей природой. Как стараюсь делать это я. Никто, кроме меня, не понимает сущности жизни. Мы умираем, что остается? Вот сгорели бы мы в библиотеке, но души наши… Кстати, о пожаре библиотеки. Спаслись только благодаря Стирпайку. Очень кстати оказался он тогда… И даже лестницы своеобразные подыскал. И все-таки не лежит к нему душа, определенно не лежит. Есть в нем что-то, а что – сказать не могу. Нужно за ним следить – чует сердце, жди от него беды. Все увивается возле Фуксии – что задумал? И девчонке нужно сказать, чтобы не якшалась с этим пройдохой. Ишь ты – взялся непонятно откуда, все вынюхивает, высматривает… Фуксии общаться лучше с доктором – тот хоть не благородных кровей, но культурный и доброжелательный человек. От него-то подлостей не будет. Впрочем, кое-что в жизни Фуксия все же понимает – потому что терпеть не может Флея. И есть за что – так ударить беззащитное животное. Что сделал ему мой котик? Флей – исчадие ада. Хорошо еще заметила вовремя. А может, он и раньше бил моих животных? Не исключено. Они ведь даже пожаловаться не могут, детки мои… А он и пользовался этим, истязал их. Ничего, теперь и Флея настигло возмездие. Изгоню Флея ко всем чертям, что бы там Сепулкрейв не говорил в его защиту. Впрочем, Сепулкрейв уже не в себе. Такое ощущение, что он уже не жилец на белом свете. Конечно, коли крыша поехала. Впрочем, беспокоиться не о чем – ведь есть Титус. Так что линия Гроунов не прервется. Мое дело – дать мальчику соответствующее воспитание, чтобы несся по жизни, как орел по небу…».