Парадокс Атласа - Оливи Блейк
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эзре стало трудно дышать. Он не мог даже проглотить комок, стоявший в горле. Не мог думать.
– Они мертвы? Остальные…
– Да.
Эзра нахмурился:
– Но почему тогда…
– Жив я? – подсказал Атлас, пожимая печами. – Видимо, потому, что остался здесь, при архивах. Я по-прежнему в доме, и он может мною воспользоваться, магия разлагает меня изнутри и берет все, что во мне остается. Я храню архивы, а они взамен дают мне определенную долю свободы, – с почтением произнес он, – но живу я в долг. С меня все еще причитается жертва.
– Ты сам хочешь, чтобы я тебя убил, – задыхаясь, сказал Эзра. – Ты ждешь, когда я это сделаю, да?
– Почему нет? Не ты – так кто-то другой, – снова пожал плечами Атлас. – Кто-то из твоих новых друзей или сами архивы. Как бы там ни было, Эзра, однажды я умру. Что мне совершить в отпущенное время, дабы снять с себя тяжесть грехов?
Атлас, которого знал Эзра, так легко не сдавался, но теперь цель Эзры словно потеряла всякий смысл. Идея оказалась пшиком, а вместе с ней – и то, что им двигало и давало повод жить. Если не станет Атласа, а Общество никуда не денется, то зачем тогда жил Эзра?
– Что за… – Он облизнул пересохшие губы. – Это какая-то реверсивная психология? Ты побуждаешь меня сделать это, чтобы я отказался от задуманного?
Мрачно посмеиваясь, Атлас покачал головой:
– Нет. Я считаю, что мы живем по некой схеме, Эзра. И еще, что мы с тобой выбрали неверные пути. – Атлас как-то странно посмотрел на Эзру. – Если ты дашь мне закончить исследование, у меня появится шанс все исправить. Вернуть все на круги своя.
– Боже ты мой. – Эзра чуть не рассмеялся. – Так ты меня вербуешь? Снова?
– Нет, – медленно покачал головой Атлас, – я пытаюсь донести до тебя, что все мои поступки, все мои попытки совершены с позиции разума. Да, я не сказал тебе правду, позволив заблуждаться на мой счет, но лишь потому, что не хотел взваливать на тебя бремя этой самой правды.
– О, ну слава богу, – чуть не рыча, ответил Эзра, сердито расхаживая перед столом. – Спасибо, что утаил ее от меня, ведь так я совсем ни капельки не страдал. Как это великодушно с твоей стороны, – глумливо произнес Эзра, – решить за меня, что мне положено знать…
– Как ты с ней поступишь? – спросил Атлас. – Я про Либби.
– Я не… – Эзра осекся, услышав ее имя. – Что?
– Ты же знаешь, что без нее мне успеха не видать, и я это с готовностью признаю. Ты убрал ее на время из уравнения, но, если меня не убить, она все равно будет угрожать тебе и твоим планам. Либби – недостающая деталь моего замысла, и ты это знаешь. Так как ты с ней поступишь?
– Я… – Эзра снова осекся. – Это неважно, потому что я все-таки тебя убью. Поэтому… – Эзра постоянно запинался. Ему мешало говорить чувство безысходности. – Поэтому я и пришел сюда, Атлас. Тебя надо остановить, тебя… – В горле совершенно пересохло. – Нельзя же просто играть в Бога, Атлас…
– Тебе хочется ненавидеть меня, Эзра, но ты ничего не испытываешь.
– Заткнись! – рявкнул Эзра. – Не тебе решать, что творится у меня в голове, Атлас. Это был наш общий план, а не твой…
– Она не станет отсиживаться в прошлом, – предупредил Атлас. – Она и есть твоя самая большая ошибка, Эзра. Ты ошибся, не приведя ее сюда, но дав ей стать опасной. – Где, в отчаянии думал Эзра, избиение? Почему для Атласа все не завершается огнем и потопом, мором и кровью? В груди у Эзры будто разразилась война, царило разрушение, шел пир во время чумы. – Хотел бы ты меня остановить по-настоящему, знал бы как. И тебе давно стоило понять, – предупредил Атлас, – что, если ты не убьешь ее, она навсегда останется твоей ахиллесовой пятой.
– Не надо говорить, что значит для меня Либби. – Эзра уже и сам слышал, как натянуто звучит и срывается его голос. – Ты понятия не имеешь, что она…
– Ты так думаешь? По-твоему, я этого не понимаю? – внезапно осипшим голосом спросил Атлас. Видимо, потому, что врал, ведь это не могло быть правдой. – Эзра, брось уже, хватит, – со вздохом попросил он. – Дай завершить исследование, а потом пусть все для меня здесь и закончится.
Внутренние терзания, горечь, ненависть – все это разом заслоняло Эзре взор.
– Я могу убить ее, – словно угрозу, бросил он Атласу.
– Не можешь. – Вот, снова эта жалость. – Эзра, ты не убьешь ее, потому что не можешь этого сделать.
– Еще как могу. Иначе нельзя. Я бы так не поступил, если бы не… – Он глубоко вздохнул и, дрожа, выдохнул. – Если бы не то, во что я безоговорочно верил…
– Сойди с этого пути, Эзра, выбери другой.
– Нет. Нет! – Перед глазами поплыло. – Нельзя. Я слишком далеко зашел. Обратной дороги нет.
– Жизнь станет еще невыносимее, Эзра.
– Не учи меня, с чем я могу жить. Ты даже не представляешь, что я в состоянии вынести! – надломившимся голосом произнес Эзра, и в голове мелькнула мысль: «Пора, момент настал. Если не ударить сейчас, мир сгинет. Твой мир, мир, который столько раз отворачивался от тебя, мир, который ты всеми силами старался спасти – он пропадет».
«Дело даже не в мире, – сказала ему профессор, и сейчас эти слова звучали как предупреждение. – Мир тут совсем ни при чем».
«Нет, при чем, – в отчаянии думал Эзра. – Должен быть при чем. Обязан, ведь если все не так, если дело не в мире, то получается, что весь прошедший год я страдал впустую. Предал любимую, смотрел на ее мучения, не пошевелив и пальцем, никак их не облегчив, отвернулся от единственного друга. Предал самого себя, собственные убеждения, никчемные книги, которые никогда не имели никакой ценности, ведь знание, мать его, – это проклятье. Знание – ничто. Я мог бы жизнь прожить, так и не узнав ее смысла, смысла существования, и был бы счастлив, наслаждался ею и ее добротой…»
– Она должна умереть, – еле шевеля губами, произнес Эзра. – Должна. Ты не понимаешь. – Его слова были пусты, как опорожненный сосуд, в котором гулко звучит эхо сожаления и фальши, ведь Атлас определенно все знал. Атлас, сволочь несчастная, прекрасно видел слабости людей и понял: Эзра слаб. Он пришел не за возмездием, не нанести ответный удар, а покаяться. Признаться, мол, да, я ошибся, решив, что выбираю меньшее из двух зол, но зло есть зло, и выбор был неверен, – однако время упущено. Теперь он
