Царская Семья - жертва темной силы - Любовь Миллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22-го апреля в Тобольск прибыл комиссар Василий Васильевич Яковлев. С ним приехало 150 человек красноармейцев. Яковлев сразу встал на твердую позицию против Заславского.
Представишись полковнику Кобылинскому и предьявив свои документы, Яковлев отрекомендовался «чрезвычайным комиссаром».
Документы Яковлева состояли из трех удостоверений: первое - удостоверение его личности, где говорилось, что он член ЦИК-а, и что на него возложено поручение «особой важности». Второй документ - на имя полковника Кобылинского, а третий - для отряда охраны. Там предписывалось беспрекословное исполнение приказаний Яковлева, и предоставлялось ему право расстрелять каждого, кто не будет ему повиноватьс
Все три документа были подписаны Янкелем Свердловым, председателем ЦИК-а.651 (Центрального Исполнительного Комитета).
Ни в одном из документов не было ни слова о том, в чем состояло это поручение «особой важности». Яковлев также хранил об этом молчание.
Побеседовав с полковником Кобылинским, Яковлев отправился с ним в губернаторский дом. Осмотрев внимательно этот дом заключения, комиссар познакомился с Императором и пошел в комнату Наследника. Алексей Николаевич снова лежал в постели и сильно страдал от приступа гемофилии. Он ушибся, и у него парализовало обе ноги. При Наследнике находился г-н Гиббс.
Государь сказал Яковлеву: «Мой сын и его воспитатель».
Яковлев смотрел на Цесаревича. Потом все вышли, но комиссар почти сразу же вернулся назад и опять стал всматриваться в больного, но ничего не говорил. О Государыне и Великих княжнах он даже не спросил, как будто они его не интересовали.
В книге Пьера Жильяра написано, что приезд Яковлева очень обеспокоил всю Царскую Семью.652
22-го апреля П. Жильяр в своем дневнике записал:
»… Все обеспокоены и опечалены, чувствуют в прибытии комиссара неопределенную, но действительную угрозу…»
Запись 24-го апреля:
«Все мы очень грустны и чувствуем, что мы забыты всем миром, предоставлены сами себе и милости этого человека. Возможно ли, чтобы никто не сделал малейшей попытки, чтобы спасти Царскую Семью? Где же те, которые остались верными Императору, и почему они медлят?»
Эта запись Жильяра ранит сердце каждого русского патриота. Ведь не было создано ни одной солидной организации для спасения Государ Что-то слабое предпринималось, но зловещая тень Распутина, в лице его зятя Бориса Соловьева, это пресекала…
Комиссар Яковлев отправился к солдатам охраны и стал вести с ними беседу в дружеском тоне, стараясь привлечь их на свою сторону. Он обещал им выплатить хорошие деньги. Это подействовало и солдаты не стали оказывать никакого противодействия планам Яковлева.
Через два дня Яковлев опять зашел в комнату больного Цесаревича. Там находилась Императрица. Он извинился и стал молча смотреть на Наследника, как будто хотел проверить - действительно ли Цесаревич так серьезно болен, и нет ли там притворства. Убедившись, что состояние больного тяжелое, он пошел к телеграфу и начал там вести через своего телеграфиста переговоры с Москвой.653
В этот день, поздно вечером, комиссар Яковлев тайно собрал Комитет отряда государевой охраны и секретно открыл им цель своего приезда - увоза Царской Семьи.
На следующий день он отправился к полковнику Кобылинскому и сказал, что должен вывезти Императорскую Семью из Тобольска, но, ввиду болезни Цесаревича, возьмет только одного Императора. Сообщив это в лаконичном тоне, Яковлев попросил аудиенции у Государ
Император принял его в два часа дн При свидании присутствовала Императрица.
Комиссар сказал, обращаясь к Государю:
«Вы завтра безотлагательно должны ехать со мной». Государь ответил:
«Я никуда не поеду». Яковлев:
«Прошу этого не делать. Я должен исполнить приказание. Если Вы отказываетесь ехать, то я должен или воспользоваться силой, или отказаться от возложенного на меня поручени Тогда могут прислать вместо меня другого менее гуманного человека. Вы можете быть спокойны. За Вашу жизнь я отвечаю головой. Если Вы не хотите ехать один, можете ехать с кем хотите. Завтра в 4 часа мы выезжаем».
Поклонившись Императору и Императрице, Яковлев удалилс С Государем остался полковник Кобылинский.
Кобылинский думал, что комиссар Яковлев является посланцем из Москвы, и что он ведет борьбу с местными большевистскими элементами, чтобы исполнить поручение из центра и доставить туда Государ
Когда Кобылинский поделился своими мыслями с Императором, то последний сказал:
«Ну, это они хотят, чтобы я подписался под Брестским договором. Но я лучше дам отсечь себе руку, чем сделаю это».
Кобылинский передает слова Императрицы:
«Сильно волнуясь, Государыня сказала: «Я тоже еду. Без меня опять его заставят что-нибудь сделать, как раз уже заставили»… Безусловно, Государыня намекала на акт отречения Государя от престола».
Ради своего долга как жены и императрицы, Государыня оставляла ребенка, который был тяжело болен, и на этот раз - тяжелее, чем в Спале. Для нее было мукой расстаться с больным сыном. Но она решилась на эту жертву.
Прислуга рассказала Жильяру, что комиссар Яковлев увозит Государ654 Жильяр не знал, что ему делать и пошел к себе в комнату. Вскоре раздался стук в дверь. Это была Великая княжна Татьяна, которая, плача, попросила Пьера Жильяра прийти к Императрице.
Государыня, увидя Жильяра, сказала взволнованным голосом:
«Я не могу отпустить Императора одного. Его хотят отделить от своей Семьи как тогда… Хотят попытаться толкнуть его на что-нибудь дурное… Император им необходим, и они хорошо понимают, что он один представляет Россию… Вдвоем мы будем сильнее, чтобы противостоять, и я должна быть около него при этом испытании… Но сын еще так нездоров… Если случится осложнение… Боже, какаяужасная пытка… Это первый раз в моей жизни я не знаю, что я должна делать… «
Жильяр видел, как Государыня волновалась. Она ходила по комнате и разговаривала сама с собой. Потом, обратясь к Жильяру, сказала:
«Да, вот так лучше. Я отправлюсь с Императором, а Вам доверяю Алексея».
В это время в комнату вошел Государь. Императрица сказала ему:
«Это решено. Я отправляюсь с тобой, и Мария будет сопровождать нас».
Император ответил:
«Хорошо, если ты этого хочешь».
Было решено, что с Царской четой поедут: князь Долгоруков, доктор Боткин, камердинер Государя Чемодуров, горничная Императрицы Демидова и камердинер Великих княжен Седнев. Из государевой охраны назначались ехать восемь офицеров и солдат.
Все послеобеденное время Царская Семья провела в комнате больного Наследника. Вечером Императрица сидела на диване с двумя своими дочерьми. Лица их распухли от слез. Во время чая Государь с Государыней были молчаливы и серьезны. Впечатление у Жильяра тогда создалось такое, что Царская чета была готова принести в жертву все, даже свою жизнь, если это потребуется для спасения России.
После одиннадцати часов вечера все собрались в большом зале. Здесь Император с Императрицей прощались со всеми. Они каждого целовали. Почти все плакали.
В три с половиной часа утра во двор въехали «экипажи». Пьер Жильяр записал в своем дневнике:
»… это ужасные тарантасы, из коих один только имеет откидной верх. Мы отыскиваем на заднем дворе немного соломы, которую мы расстилаем на дно экипажей и постилаем матрас в тарантас, предназначенный для Императрицы…»
В четыре часа Царская чета вышла из комнаты Цесаревича. Они и Великая княжна Мария прощаются с остающимис Царевны плачут. Император находит для каждого ободряющее слово и старается казаться спокойным. Государыня просит Жильяра не спускаться вниз, а идти в комнату Наследника, который остался весь в слезах в своей постели. Через несколько минут раздается шум отъезжающих тарантасов. Три Великие княжны - Ольга, Татьяна и Анастасия, поднимаясь к себе, рыдают…
В книге следователя Соколова написано,655 что комиссар Яковлев очень почтительно разговаривал и держал себя с Государем. Увидя, что Государь только в одной шинели, комиссар забеспокоился и приказал принести для Государя еще что-нибудь. Был принесен плащ. Когда Император садился в сибирскую «кошеву», Яковлев стоял на крыльце и держал руку под козырек.
Дочь доктора Боткина Т.Е. Мельник, давая показания, рассказывала:
«Комиссар Яковлев шел около Государя и что-то почтительно говорил ему, часто прикладывая руку к папахе… Все это (подводы) со страшной быстротой промелькнуло и скрылось за углом. Я посмотрела в сторону губернаторского дома. Там на крыльце стояли три фигуры в серых костюмах и долго смотрели вдаль, потом повернулись и медленно одна за другой пошли в дом».
