Виктор Цой. Последний год. 30 лет без Последнего героя - Виталий Николаевич Калгин

Попробуем ее вспомнить.

Году примерно в 1999-м в редакцию журнала по электронной почте пришло письмо, от некоего Яниса, из Риги. Вот полный текст данного письма: «Журналистам “Вне закона”. Буду краток. Вот уже много лет мне не дает покоя поступок, совершенный мной и еще двумя, не буду их называть, 15 августа 1990 года, лицами. Единственное, в чем я нахожу толику самооправдания, так это в тогдашнем незнании, во что именно я ввязываюсь, потому, что я не знал, что в тот день я общался с Виктором Цоем. Я вообще тогда не знал, что есть такой музыкант. Втроем мы подъехали к месту, где, как нам сказали, он должен в то утро ловить рыбу. Наша задача, за что признаюсь, нам неплохо заплатили, заключалась в том, чтобы взять его на испуг. Как нам и было обещано, он был один. Его мы узнали по имеющемуся у нас фотоснимку. Выйдя из своей машины, мы подошли к нему, и я сказал, что его сына похитили, и если он хочет увидеть его живым, то должен поехать с нами… Он абсолютно спокойно посмотрел мне в глаза и произнес всего два слова: “Ну, поехали”. Затем сделал пару шагов назад, оставив нас как бы позади себя. Следующие его действия явились для нас полной неожиданностью. Третьего шага он не сделал. Вместо этого последовал молниеносный прыжок с разворотом и двойной удар обеими ногами. Я и один из нашей тройки оказались в воде. Пока третий из нас помогал нам выбраться из воды, он бросился в свой “Москвич” и рванул в сторону шоссе. Через пару минут мы рванули следом. А когда почти настигли, то услышали звук страшного удара и поняли, что случилось нечто страшное. Признаюсь, такого исхода мы не ожидали, поэтому мы вынуждены были пуститься в бега…

Предполагаю, что у вас возникло много вопросов ко мне. Готов с вами встретиться и все рассказать лично. Выйду на вас сам. Простите. Янис. Рига».

Естественно, это письмо весьма взволновало не только редакцию «Вне закона», но и всех, кому дорого имя Виктора Цоя. Ведь причины трагедии приняли совершенно иные формы и очертания, ранее бывшие просто немыслимыми. Прошло две недели после получения данного письма, никаких звонков и писем больше не поступало, и сотрудники редакции стали воспринимать все как чью-то злую шутку. Но еще через неделю в редакции журнала раздался звонок. Звонил тот самый Янис и назначил встречу, но не в Петербурге, а в Риге. Журналисты «Вне закона» договорились с ним, что встретятся в Риге, в условленном месте. Но, к сожалению, данная встреча не состоялась… Как сообщили собственные рижские корреспонденты «Вне закона» – в условленный час в условленном месте к ним подошли двое интеллигентно одетых мужчин. Один молчал, а другой достаточно вежливо, но тоном, исключающим возражения, произнес с легким латышским акцентом: «Занимайтесь своим делом и не суйте свой нос куда не следует. Что же касается так называемого Яниса, то запишите его персону на счет вашего больного воображения».

Вот и все. Больше журналистам «Вне закона» выяснить ничего не удалось. Кто был этот Янис? Кто были эти люди? До сих пор неизвестно…

Вот такая вот статья. Весьма интересно и загадочно. Однако после первого опубликования данную статью перепечатывали лет 7–8 подряд к каждой годовщине смерти Виктора, не забывая, однако, менять даты и время обращения Яниса в редакцию газеты, что, само собой, отнюдь не играет на руку правдивости данной статьи.

Тем не менее многие, например, упомянутый выше Юрий Владимирович Белишкин, неугомонно продолжают придерживаться своей точки зрения.

Юрий Белишкин:

Да, история с письмом раскаявшегося Яниса смахивает на придуманную, но возникла она не на пустом месте. Слишком много белых пятен в официальной версии, и я поддерживаю тех, кто продолжает сомневаться и искать истину.

Ирина Легкодух:

«Москвич», который я вместе с Цоем брала, был для меня уже вторым, он очень скоро после покупки как-то раз взял и остановился – и ни с места на светофоре (слава Богу). И не едет. Я стою как дура, все бибикают, включила аварийку. Кто-то помог, открыли капот – а там рулевая тяга отвалилась. Человек говорит: «Вы, девушка, просто в рубашке родились».

Ужасная машина, ее всю перебирали и перетягивали, удивительно, как я не убилась на ней тоже… Я совершенно исключаю такую мысль, что нам нарочно подсунули аварийные машины, на одной из которых я чуть не разбилась, а Витя на другой погиб. Это, конечно, был бы увлекательный детективный сюжет, но, мне кажется, совершенно надуманный и нереалистичный. Посудите сами: если Цой был уже практически состоявшаяся звезда и, предположим, вокруг него могли плестись какие-то неизвестные интриги, то уж я-то, в то время неизвестная девушка, кому была нужна, кому могла помешать? Я думаю, что нам просто не повезло, причем закономерно, с неизбежностью (мне, к счастью, не повезло чуть-чуть, а Вите – трагически), потому что все эти «Москвичи», азлковская продукция, наспех с левыми хитростями распродаваемые, были просто гадость недоделанная.

Юрий Айзеншпис:

У меня был такой же «Москвич», правда – тормоза у него были очень плохие. И если Виктор развил, к примеру, скорость около ста пятидесяти – могли просто тормоза не сработать, не выдержать, а может быть, у него вообще отсутствовали в данный момент тормоза… А может, он действительно заснул.

Владимир Игнатич, поклонник группы «КИНО»:

Мне по опыту кажется, что водитель автобуса просто вылетел на встречку, ибо попробуй поймай «Икарус» на такой тропинке… Приехали местные гайцы, все и порешали на месте… Чего, Цоя не вернуть, а тут местный мужик попал, с кем не бывает…

Но даже если рассматривать версию убийства как реальную, то придется согласиться со словами поклонницы группы Ольги Лехтонен о том, что «Убить Цоя можно было бы гораздо проще и менее затратно, чем переться, простите, в латвийскую глухомань, поджидать его в автобусе на этом повороте и осуществлять детективный сценарий».

Янис Фибигс:

Я старался не бывать там потом, на месте аварии. Через какое-то время ко мне приехали корейцы или японцы, телевидение… Они не верили, что это несчастный случай, пока не будет разговора с водителем автобуса, не верили. Интересно было. Они снимали свой фильм, записали разговор со мной, спрашивали, как, что, чего… Я в то время хорошо говорил по-русски, без переводчика. Они мне раз – и дают пятьдесят долларов. Мой знакомый мне говорит – ты что, не бери деньги! А наши тут мне говорят – бери, Янис, деньги! А я не за деньги же говорил… Не могу