В гору - Анна Оттовна Саксе

что я тебя оставил, но надо было расшевелить ребят. Твой отец пригласил меня к себе переночевать. Ночь, правда, уже прошла, но все-таки следовало бы вздремнуть. Если ты не возражаешь, пойдем, «виллис» я оставлю здесь, в сарае.

Разумеется, Мирдза не имела ничего против того, чтобы идти домой вместе с Упмалисом. Желая избежать лишнего шума, они, ни с кем не попрощавшись, вышли на свежий утренний воздух и направились домой, прислушиваясь, как согласованно звучат их шаги, словно они оба долгое время прошагали в одном строю.

21

УКУС ГАДЮКИ

Озол готовил отчет о своей работе в волости. Завтра ему надо ехать в уезд, отчитаться в том, как он работал, оправдал ли оказанное ему доверие. Что он мог записать в свой актив, чем его волость выделялась среди прочих и насколько ей удалось выбраться из разрухи, в которую ее ввергли немцы. Все это у него спросят. Как странно — всю весну и лето он работал не покладая рук, присутствовал всюду, где что-нибудь делали или должны были делать, а теперь о своей работе как будто рассказывать нечего, ничего не закончено, правда, многое начато, но пока не доведено до конца. Для постройки маслодельного завода привезены камни и бревна, но не оказалось цемента. Быть может, виновато правление сельскохозяйственного кооператива, что не удосужилось поискать. Кто-то из крестьян напомнил, что можно и самим обжечь известь. Поблизости уцелела старая кустарная печь для обжига известняка, а известняк для одной постройки, у которой частично уцелел фундамент, найдется там же, около печи. Но теперь, в разгар уборки урожая, нельзя отвлекать людей на дополнительные работы. Мельница работает, однако это не его заслуга. Не сотки́ старый Пакалн приводного ремня, так она, может, по сей день стояла бы. Электричества все еще нет, у динамо-машины отвинчены и утащены некоторые части, найти их или достать новые не удалось. Нет порядка и в кооперативном магазине — недостает именно тех товаров, которые в крестьянском хозяйстве больше всего нужны: подков, кос, лемехов. Летом подковы привезли, но для всех не хватило, к тому же они оказались одного и того же размера, и кузнецы немало потрудились, перековывая их. Соли привезли как будто достаточно, и все же ее получили только самые расторопные покупатели. Те, что пришли в магазин попозже, получили совершенно сырую, подмоченную, а некоторым и такой не досталось. Завмаг — бывший лавочник имения — предъявил акт о том, что соль в пути попала под дождь, потому и испортилась. Пора бы уже выдавать товары за сданные сверх нормы масло и яйца, но доставка все задерживается, и крестьяне уже начинают посмеиваться, дескать, обещанного три года ждут. Лучше уж везти продукты на базар или выменять у спекулянтов на одежду и обувь. Почти каждый, кому настает очередь ехать в наряд, требует, чтобы выдали подковных гвоздей, сколько же можно гонять лошадей нековаными. В иных домах не осталось ни одной косы, приходится просить у соседей хоть какую-нибудь старую, заржавленную. Кое у кого кос напихано во всех углах, но именно такие никогда в этом не признаются и другому не дадут, да еще сами больше всех начнут жаловаться на нехватки. Новохозяевам Озол помог получить от государства ссуды, многие купили лошадей и коров, начали отстраиваться. Теперь люди жнут, поля не останутся неубранными, однако весной много земли осталось неподнятой. Молодежные бригады работали на совесть, но что они могли поделать, если лошадей не хватало. МТС не выделила волости ни одного трактора, хотя Озол сам поехал к директору, заставил его отказаться от договора с Миглой и заключить договора с безлошадными новохозяевами. Не дождавшись обещанных машин, крестьяне наведались в МТС и поинтересовались, когда же прибудут тракторы; им ответили: «Не ждите, машины испортились, из ремонта выйдут не скоро». Незасеянные поля в крестьянских хозяйствах это, конечно, беда, и даже очень большая, от этого уменьшается количество хлеба, столь необходимого стране, но необработанные земли государственного фонда — это уже настоящее несчастье: они и урожая не дают, и служат предметом зубоскальства для бывших крупных хозяев: землю-то, мол, у нас отобрали, а девать ее некуда! Плохо и то, что безземельные крестьяне до сих пор не затребовали себе наделов. Когда спрашиваешь, почему, то отвечают, что не стоит, мол, начинать, все равно в будущую весну всех сгонят в колхозы, какой смысл один год трудиться, дом строить, скотом обзаводиться, раз все равно отберут. Ему об этом никто, конечно, прямо не говорит, а ссылаются на отсутствие инвентаря и скота. А кое-кто просто запуган — англичане и шведы не оставят Латвию большевикам, уже собирают войска и летом, самое позднее осенью, будут тут. О таких слухах узнает Мирдза от молодежи, и когда он на собраниях десятидворок начинает их опровергать, то все молчат, а кое-кто даже ухмыляется про себя: «Посмотрим, кто будет прав». И вот слухи ползут, а легковерные люди продолжают работать на хозяев без трудовых соглашений и даже скрывают, что работают батраками, выдают себя за постояльцев. Некоторые даже выдают хозяйских коров за своих, чтобы владельцам приходилось меньше сдавать молока.

Один из больных вопросов — подсобное хозяйство ОРСа железнодорожников в «Стендерах». Как же это снова случилось, что заведующим туда втерся не кто иной, как Ян Калинка. А постоянными рабочими числятся его жена, Освальд Марцинкевич, старый Лайвинь и еще всякие бездельники, сменяющие друг друга. Случайно или не случайно, но это подсобное хозяйство люди назвали колхозом и вот друг другу показывают, как выглядят колхозы. Озол долгое время обходил «Стендеры», считая, что подсобное хозяйство — не его забота, но когда услышал толки о непорядках, он решил зайти туда. Там, действительно, видно было, как не надо вести хозяйство. Картошка заросла сорняком; с весны ее ни разу не окучивали. Хлеб такой редкий, что «колос у колоса не слышал голоса». Клевер скошен, но не убран, новая отава проросла сквозь валки. Прямо по валкам разгуливали четыре коровы, раскормленные до того, что шерсть лоснилась. Сам Калинка с Марцинкевичем, вооружившись длинными шестами, сбивали с верхушек яблонь яблоки, срывая вместе с плодами мелкие ветки. На каждом шагу чувствовалось, что расхищается богатое хозяйство.

— Как же вы так запустили свое хозяйство? — сердито спросил Озол.

— Как запустили? — наивно спросил Калинка. — Посмотрите на наших коров — таких не найдешь во всей волости!

Таких коров, на самом деле, ни у кого не было, ведь нигде скоту не