Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

– Что все это значит? – с крайним удивлением спросила она. – Зачем вы меня сюда привезли?

– Чтобы наказать вас!

Гарен начал говорить, и по мере того как слова все быстрее вылетали из его рта, лицо искажалось, кривясь от безумной ненависти.

– Вы сделали из меня посмешище, покрыли меня позором… Вы и ваш любовник! Я еще не был до конца уверен, видя ваше лицо и круги под глазами, что вы брюхаты, как сука, но ваше вчерашнее нездоровье меня наконец убедило в этом. Вы беременны от вашего любовника, не правда ли?

– А от кого еще я могла бы забеременеть? – удивилась Катрин. – Уж не от вас, во всяком случае! И я нахожу странным, что вы чем-то недовольны. Ведь это именно то, чего вы хотели: бросить меня в объятия герцога? Вы добились своего. Я ношу его ребенка…

В ее ледяном тоне звучал вызов. Катрин дрожала в своем грубошерстном платье. Она встала и подошла к камину. Цепь потянулась за ней со зловещим грохотом. Человек, раздувавший огонь, отстранился, глядя на нее с мерзкой ухмылкой.

– Кто он такой? – спросила она.

Ей ответил Гарен:

– Его зовут Фаго, и он предан мне как собака. Он будет заниматься вами. Он, конечно, не дворянин. На ваш утонченный вкус от него, конечно, пахнет не так хорошо, как от герцога, но он точно выполнит то, что мне нужно…

Катрин не узнавала Гарена. Его единственный глаз застыл, руки дрожали. Он запинался, иногда срываясь на фальцет. Страх проник в сердце молодой женщины, прогнав гнев. Но она все-таки сделала еще одну попытку выяснить намерения мужа.

– Чего же вы хотите? – спросила она, повернувшись спиной к Фаго.

Гарен наклонился к ней, скрипя зубами:

– Чтобы вы выкинули того ребенка, которого носите, потому что я не хочу давать свое имя бастарду. Я надеялся, что маленькая прогулка сюда поможет мне в этом. Но я забыл, что вы крепки, как торговка. Может быть, нам и не удастся вызвать у вас выкидыш. Тогда мне придется дождаться родов… и ликвидировать этого непрошеного гостя. Таким образом, вы останетесь здесь с Фаго. И, поверьте мне, он сумеет сбить с вас спесь. По правде говоря, я предоставил ему полную власть над вами…

Нервный тик искажал лицо казначея, придавая ему сатанинские черты. Его тонкие губы ухмылялись, ноздри трепетали, голос дрожал, и молодая женщина поняла, что перед ней совершенно другой человек. Гарен был безумен, или ему остался один шаг до этого. Только сумасшедший мог придумать этот дьявольский план: отдать ее в руки животному, чтобы заставить ее выкинуть плод. Или даже убить ребенка, если понадобится… Она попыталась образумить его:

– Придите в себя, Гарен! Вы бредите! Вы подумали о последствиях того, что вы делаете? Неужели вы думаете, что никто не забеспокоится, не будет меня искать? Герцог…

– Герцог завтра уезжает в Париж, и вы это знаете не хуже меня. Я сумею всем рассказать о вашем хрупком здоровье, а потом и о несчастном случае…

– Неужели вы думаете, что я буду молчать, когда выйду отсюда?

– Я думаю, что, когда вы выйдете отсюда, пробыв несколько месяцев в руках моего доброго Фаго, вы перестанете чрезмерно интересовать герцога… потому что перестанете быть похожей на себя прежнюю. А он любит только красоту. Он быстро забудет вас, поверьте мне…

Отчаяние овладевало Катрин. Если он и был сумасшедшим, то предусмотрел все. Она попыталась в последний раз образумить его:

– А те, кто живет вокруг меня?.. Мои родные, мои друзья?.. Они будут искать меня…

– Не будут, потому что я распущу слух, что Филипп Бургундский тайно взял вас с собой. Разве кто-нибудь удивится этому после тех знаков внимания, которые он вам оказывал?..

Земля ушла из-под ног Катрин. Ей показалось, что весь мир кружится и пропасть разверзлась у нее под ногами. На глаза навернулись слезы бессильного гнева. Но она все еще отказывалась верить в полное бессердечие Гарена. Инстинктивно она соединила руки в мольбе.

– Почему вы так со мной обращаетесь? Что я вам сделала? Вспомните: это вы… вы один пренебрегли мной. Мы могли бы быть счастливы, но вы не захотели. Вам необходимо было толкнуть меня в объятия Филиппа… а теперь вы меня за это наказываете? Почему… почему же? Неужели вы меня ненавидите?

Двумя руками Гарен схватил молодую женщину за тонкие запястья и яростно начал трясти ее.

– Я вас ненавижу… о да… я вас ненавижу! С тех пор как меня заставили жениться на вас, я испытал тысячи мук… А теперь я еще должен стерпеть под своей крышей ваше бесстыжее брюхо? Стать отцом ублюдка? Нет… сто, тысячу раз нет! Я должен был подчиниться, я должен был жениться на вас! Но я переоценил свои силы. Больше я не могу вынести…

– Так отпустите же меня в Марсане, к моей матери…

Грубым рывком он бросил ее на землю. Она упала прямо на колени, цепь на шее натянулась, причиняя ей страшную боль. Она простонала:

– Пощадите…

– Нет. Никто не пощадил меня. Вы искупите здесь свое преступление… здесь… Потом вы сможете спрятаться в монастыре… когда станете уродиной. Тогда наступит мой черед смеяться… Я не буду больше видеть вашу дерзкую красоту, ваше тело, которое вы не постыдились выставить напоказ даже в моей постели… Уродливая! Отвратительная!.. Вот какой вы станете, когда Фаго покончит с вами…

Лежа на полу и инстинктивно защищая руками голову, Катрин рыдала без остановки, на грани отчаяния. У нее болело все тело, и отчаяние овладевало всем ее существом.

– Вы не человек… вы больны… вы безумны, – всхлипывала она. – Кто, достойный называться человеком, поступил бы подобным образом?

Ответом ей было лишь чье-то бормотание. Живо подняв голову, она увидела, что Гарен ушел. Она была одна с Фаго. Это он ворчал ей в ответ. Он стоял перед огнем, который ему удалось разжечь, и смотрел на нее своими маленькими черными глазками, похожими на два гвоздя на обрюзгшем, в красных прожилках лице. Он смеялся смехом идиота, переступая с одной ноги на другую, как медведь; руки как плети свисали по обе стороны его тела. Волна тошнотворного страха сжала внутренности Катрин. Она поднялась и отступила назад, не спуская глаз с приближавшегося к ней мужчины. Никогда прежде она не испытывала подобного ужаса, подобного отвращения. Она осознавала свою слабость, свою беспомощность перед этим человеком, который был человеком только с виду… Да еще эта цепь, которая приковывала ее к стене, не давая подойти к окну. В детской попытке защитить себя она вжалась