Авиаторы Его Величества - Василий Вадимович Зеленков

Рядом мигом возникает гарсон. Эдуард выбирает из меню мясную закуску и бутылку относительно сносного красного вина.

Обедающий цепко его изучает. Альконец задумывается, хватило ли тому внимательности заметить необычный покрой плаща, скрывающий металлическую руку, или нет.

– Вопреки заблуждениям персонала, мы не представлены, – замечает человек, едва гарсон отходит.

– Я вам – несомненно. Вы, барон Эмрик Архейм, мне заочно знакомы.

– При добрых обстоятельствах, надеюсь?

– Ваши успехи меня радуют. Наверное, у вас еще хватает планов на будущее?

– …Слишком личный вопрос, – Архейм промокает полные губы бумажной салфеткой.

С минуту оба молчат. Барон явно дает собеседнику возможность объяснить свой интерес.

– Вам никогда не казалось, что вы достойны большего, чем звание афериста? – спрашивает Эдуард.

– Внезапно. Разве альконцы высокого мнения о греонских титулоносителях?

– Давайте начистоту. Я знаю про все ваши дела. «Жемчуг» в Альконте, восток Россона, центр Харана…

Архейм любезно улыбается, но в глазах светится сосредоточенное напряжение.

– Вы – очень талантливый человек: живы, на свободе и не в бегах. Но сколько еще сможете заниматься любимым делом?

– Пока на покой не собираюсь, – сдержанно отвечает Архейм.

– Рано или поздно о вас узнают везде, кроме захолустья. Готовы провести остаток жизни в оскирийской деревне?

Возвращается гарсон, избавив барона от необходимости ответить немедленно. Расставляет закуски и бокалы, открывает вино. Эдуард не отрывает взгляда от Архейма. Барон слишком благоразумен, слишком осторожен.

– Я легко затеряюсь и на Джаллии… – произносит он, обведя рукой стол. – У меня скромные запросы.

– Материальные – да…

Барон театрально вздыхает.

– Я вижу творца, – продолжает Эдуард. – Вы уже набили руку, навострились, велоцираптора съели – достигли вершин мастерства, проще говоря, но… в равной весовой категории. Побеждаете легко. Без усилий. Не встречая по-настоящему сложных задач для своего отточенного интеллекта.

В глазах Архейма мелькает вспышка. Вольно процитированная догма Института Инженеризма задевает что-то в его душе.

– Я хочу предложить вам крайне сложную задачу, – Эдуард таинственно понижает голос.

– В другой «весовой категории»? – взяв бокал с вином, Архейм наклоняется к собеседнику.

– Да… Кое-что насчет Альконта.

– Мне там не обрадуются, – предупреждает барон.

– Поверьте на слово – я дам вам все для поистине пламенной премьеры, – альконец поднимает бокал для тоста. – Готовы обсудить?

Столица Команда «Аве Асандаро». Прощальное письмо. 28.08.2015

Первые столкновения между традиционалистами и сторонниками Эдуа́рда Фиа́рина, Его Светлости герцога Ветск, датируются мартом 1925 г. Фиарин решил заставить силой признать свою власть и начал уничтожать претендентов на престол. За развязанную междоусобную войну и жестокость его прозвали Кровавым герцогом.

Противостояние длилось полгода. Традиционалистов сплотил Эдгар I Маркавин, Его Светлость герцог Гитский. Он долго придерживался нейтралитета и тайно собирал сторонников, хотя сам находился в середине списка престолонаследников. Однако благодаря Фиарину очередь сильно сократилась. Когда Маркавин выступил против него, обвинил в измене и поклялся изгнать из королевства, то имел все шансы стать новым монархом.

Заявление «гитского выскочки» разъярило Фиарина. Он атаковал владения Маркавина и попал в тщательно спланированную ловушку. Пятичасовое сражение закончилось для Фиарина разгромом. Он бежал на запад, был сбит на перехватчике у россонской границы и считается погибшим. Место крушения не нашли.

Лют Таргед, профессор истории Джаллийской академии философии

Капитан Лем Декс стояла перед зданием Адмиралтейства на Арконе и озадаченно покусывала верхнюю губу.

Трехэтажное П-образное строение выходило двором на площадь Наримова. По его бокам выстреливали ввысь две башни, а между ними тянулась колоннада цвета парного молока. На правом шпиле развевался флаг Альконта, кипенный с золотым кругом посередине, на левом – Кирийский стяг, бело-голубое полотнище Флота с расходящимися из центра солнечными лучами. Купол отливал бронзой; над главным входом играли тенями барельефы с самыми значимыми воздушными битвами в истории королевства.

Мимо Лем проходили офицеры: белые мундиры военно-воздушного корабельного корпуса, кожаные куртки пилотов, черная форма Крылатой пехоты. На капитана бросали недоуменные взгляды. Женщинам здесь было не место.

Лем покрутила в руках конверт. На сломанном сургуче виднелся оттиск дубовых листьев Службы государственного спокойствия Альконта. Набранный на машинке текст предписывал посетить Адмиралтейство двадцать восьмого августа в пять вечера. Внизу – печать лорда Альберта Корвунд, будто Лем являлась постоянным агентом, а не временной сотрудницей. Капитан не понимала, почему лорд не пригласил ее для беседы в свой кабинет: штаб Службы располагался неподалеку.

По правде, ей не хотелось встречаться с лордом Корвунд – смертоубийственный визит к Илоне Майм не заронил внезапную любовь к просветленным. Однако после работы на родное королевство и ремонта «Аве Асандаро» у нее не хватало денег даже на кофе. Галиоту запретили покидать столицу, и Константин снял часть личных сбережений, чтобы команда не голодала из-за простоя.

В стрельчатых окнах Адмиралтейства плавилось вечернее солнце. Мария сморгнула капнувший в глаза блик и спрятала конверт в дымчато-синий клатч: «Надеюсь, нам наконец заплатят…»

Она откинула назад полы серого льняного жакета. За месяц раны зарубцевались, переломы срослись. Вильгельм Горрент снова удивился, как быстро все зажило, и предложил отсечь ей мизинец – проверить, не отрастет ли, точно хвост у ящерицы. Самое страшное, что, возможно, отрос бы… Доктор потрогала языком клык, качавшийся после драки с Лейдом Сэйтоном. Зуб встал обратно, словно ничего не случилось.

Мария пока придержала открытие при себе. Оно ее испугало.

Поправив узел шейного платка и воротник рубашки, она щелкнула «луковицей» и убрала руки в карманы зауженных брюк длиной до щиколоток. Невысокие каблуки процокали по булыжникам двора. Игнорируя взгляды военных, Мария поднялась к главному входу и шагнула в холл.

– Добрый вечер, – обратилась она к молодому человеку за секретарской стойкой, – я – доктор Мария Гейц. Мне назначена встреча.

– Одну минуту, – он недоверчиво открыл журнал. Изучив последнюю страницу, секретарь поспешно схватился за телефон.

– Не нужно, я уже здесь, – от стены отделился неприметный силуэт. Пепельноволосый альконец в форме без знаков различия окинул Марию пристальным взглядом, будто разобрав на косточки. – Здравствуйте, доктор Гейц. Вы без оружия?

– А на Арконе появилась мода навещать министерства с револьвером? Конечно, – она демонстративно крутанулась на месте.

Альконец еще раз ее оглядел.

– Идемте со мной.

Провожатый обогнул секретарскую стойку и направился мимо главной лестницы в правое крыло. Его шаги гулко отдавались под арочным сводом коридора. Мария шла следом и гадала, кто он. Погон нет, форма темно-зеленая с золотистыми пуговицами и лампасами. Манера поведения ни о чем не говорила. Альконец мог оказаться и мелким чиновником, и личным посыльным адмирала.

Вскоре ряды дубовых дверей в кабинеты закончились, и он подождал Марию перед винтовой лестницей в башню.

Подъем занял несколько минут. Спираль из неравных отрезков тени и лившегося из узких окон света пронзала башню снизу доверху. Ступени завершились площадкой, заключенной в обшитый деревянными панелями цилиндр. В помещение под крышей вела единственная дверь с резным медальоном. На вертикальном овале красовались корона монарха и воздушный фрегат, герб Адмиралтейства, а между венцом и кораблем – скрещенные скипетр и церемониальный меч.

Мария ощутила некоторую нереальность происходящего.

Альконец постучал. Из-за двери раздалось «входите». Он пропустил доктора внутрь