Ткань Ишанкара - Тори Бергер

иметь очень, очень тесные отношения, так что сразу воспринимай их правильно.

– Есть, сэр, – Тайра без удовольствия согласилась. – А Монсальват?

– Монсальват с самого своего основания в восемьсот третьем году позиционировал себя как обитель света и храм жизни. У них очень развита медицина, целительство всякого рода, плюс ко всему у них сильна христианская составляющая.

– Так это тот самый Монсальват из легенд про Святой Грааль?

– Нет, конечно. Просто концепция совпала, да и название пришлось впору. Очень качественная и красивая мистификация, – Ректор отпил чай и поставил чашку на стол. – Но некоторые помоложе, как ты, именно так и думают, а Монсальват не опровергает. Им выгодно приписывать себе чужие заслуги ради сохранения светлого образа. Монсальват – это ведь не только сам замок Монсальват, где обитает их высшее руководство, это еще и Публичная библиотека, открытая для всех посетителей, нейтральная зона магического мира, и Шато д’Эвиан, судебный двор, с собственно судом, судебным архивом, гильдией юристов и, конечно, тюрьмой.

– И как они связаны с Лигой?

– Монсальват всегда пытался сотрудничать с Лигой, хотел даже подмять Лигу под себя, начав с общих дел, но Лигой всегда управляли золотые сердца. Так что Монсальват, у которого больше знаний и, как считается, безупречная мораль, незамаранная совесть и чистые руки, является последней инстанцией в усобицах всякой нечисти. А Лига выполняет роль миротворцев.

– Блаженны миротворцы, – вздохнул Макс.

– Ибо достается им от обеих сторон, – добавил Ректор. – Прочел где-то.

– Значит, в состав суда не входит никто, кроме Монсальвата? – спросила Тайра.

Сэр Котца кивнул.

– Но это нечестно!

– Как посмотреть, – прищурился сэр Котца. – Монсальват одинаково не любит всех, кто занимается Темными Науками, так что отношение ко всем у Монсальвата примерно одинаковое. А теперь представь, что будет, если впустить в состав суда представителей других сообществ? Вампирятник чистой воды, никакие соглашения не помогут. Так что мы предпочитаем принять эту условность, как она есть. Это официальная позиция Ишанкара, и меняться она не будет.

– И что, все остальные тоже согласны с таким положением вещей? – не поверила Тайра.

– Конечно, не все. Но нас это не волнует, мы придерживаемся своей позиции. Прими это как должное. С Монсальватом тебе тоже придется тесно общаться.

– Есть, сэр. А что за странности с вампирским особняком?

– Это предусмотрено Соглашением. Дабы избежать неблагоприятных последствий, весь Дом должен быть изолирован на время расследования обстоятельств дела. Мало ли, что могут натворить наши ради Гиварша. Это еще та семья. Так, Лея?

– Испытываю гордость, сэр, – чуть улыбнулась Лея.

– Поэтому по требованию суда нашему Трейсеру пришлось временно убрать особняк из зоны досягаемости. Куда он их запрятал – понятия не имею. Человеческому разуму математика таких фокусов недоступна.

– Он не человек?

Ректор задумался. Макс сосредоточенно разглядывал свои ногти. Лея дипломатично молчала.

– Сложный вопрос. Я сам для себя на него еще не ответил, – наконец сказал Ректор.

Тайра чуть приподняла бровь, но больше никак не выразила своего удивления. Что ж, раз существуют вампиры, оборотни и некроманты, почему трейсеры обязательно должны быть людьми? В конце концов, она, кроме Горана, еще ни одного не встречала.

– Ладно, не важно, сэр, – сказала Тайра. – Непонятно, как суд доверил ишанкарцу следить за ишанкарцами. А если он с вампирами в сговоре?

Макс издал неопределенный звук, выражающий крайнюю степень отрицания.

– Монсальват, как и Лига, открою тебе известную всем тайну, считает, что в Ишанкаре всего два человека, слову которых можно верить. Это наш Некромант и наш Трейсер. К тому же, Трейсер по долгу службы не играет в Дар Элайя.

– А почему только их слову можно верить, сэр?

– Потому что это Слово, которое нельзя нарушить, не потеряв чести. Йен разве тебе не рассказывал?

– Про Слово Некроманта Ишанкара рассказывал. А про трейсеров… Даже вспомнить практически ничего не могу.

– Вот он странный, господин Ректор, – возмутился Макс. – Как в анатомичку ее таскать – так это он ей рассказывает! А это куда более…

– Максимилиан, – перебил его Ректор. – Не суди, и не судим будешь!

– Виноват, сэр, – Макс недовольно опустил глаза. – Больше не повторится.

– Надеюсь. А анатомичка, как ты выражаешься, для нее лишней не будет, особенно в данном случае.

– Мне придется работать с препаратом? – Тайра почувствовала неприятный холодок внутри, который ей всегда приходилось преодолевать, заходя в лаборатории морга.

Ректор внимательно посмотрел на нее, а потом улыбнулся и сказал:

– Давай я расскажу тебе одну притчу? Один человек однажды возвращался домой с работы и увидел, как в его дом заползла большая ядовитая змея. Он так испугался, что не вошел в дом, а поехал ночевать к родителям. Он был известным человеком и не мог просто рассказать, что испугался змеи, поэтому он соврал, что хотел повидаться. На следующий день он тоже не смог войти в свой дом, опасаясь, что змея ожидает его под кроватью, и поехал ночевать к другу. Ему он тоже соврал, что хотел повидаться. И так прошел месяц. Когда он нанес визит всем своим друзьям, и у него кончились деньги на гостиницы, он собрался с силами, перестал думать о том, что скажут о нем другие люди, когда узнают, что он целый месяц бегал по всему городу от какой-то змеи, и позвонил в службу спасения. Они приехали и забрали змею с собой. – Ректор сделал паузу. – А теперь скажи мне, юный падаван, в чем тут мораль?

– Всегда найдется кто-то, кто сделает грязную работу за тебя? – опередил Тайру Макс.

Лея тихонько усмехнулась. Ректор покачал головой.

– Чтобы избавиться от своего страха, надо признать, что он есть, – сказал сэр Котца. – Это мораль. Ишанкарские некроманты ничего не боятся не потому, что действительно не боятся, а потому, что умеют контролировать свой страх. А для этого надо сперва посметь признаться себе, что ужасно боишься. И никто не станет тебя осуждать, как того человека.

– Понятно, сэр. Так что мне делать?

– Ты детективы любишь?

– Надоели лет в четырнадцать, – призналась Тайра. – А до этого всю мамину библиотеку перечитала.

– Значит, какой-никакой, а опыт у тебя все же есть, – усмехнулся сэр Котца. – Я полагаю, что сначала тебе надо ознакомиться с Бергенским Соглашением. Потом – поговорить с умершими, а потом – с Гиваршем. – Ректор подумал. – Ну, или сначала с Гиваршем, а потом с мертвыми.

– Я бы хотела поговорить с сэром ’т Хоофтом, – призналась Тайра.

– А вот это невозможно. Йена задержали формально за другое дело, за оскорбление суда, а не за потворство Гиваршу, так что он по делу Мориса вообще не проходит. Не думаю, что тебе разрешат его увидеть.

– Изумительно, – Тайра прокомментировала информацию ругательным словечком Наставника.

– Начни с Соглашения, – сказал Ректор. – Потом бери Макса, и отправляйтесь в Эвиан. М-да… Я-то надеялся, что знакомство с Монсальватом ты начнешь с их библиотеки, но что поделать, тюрьма так тюрьма… С Максом будет не так страшно, да и раны Гиваршу надо бы обработать. Регенерация регенерацией, а медицина не повредит.

– Слушаюсь, сэр, – кивнул Макс.

– И ничего не бойся, – сказал сэр Котца, глядя Тайре в глаза. – Большой Брат смотрит за тобой!

Макс, Тайра и Лея поклонились и покинули ректорский кабинет.

– С чего бы это Большой Брат за тобой смотрел? – удивился Макс, когда они удалились от приемной на достаточное расстояние. – Успела уже начудить в стиле Мориса?

– Это цитата, Макс, – отмахнулась Тайра. – Чуть искаженная, но цитата.

– Ну-ну, – сказал Макс и нахмурился. – Дай бог, чтобы цитата.

Тайра вошла в камеру к Гиваршу следом за Максом, и когда дверь за их спинами затворилась, отошла в ближайший угол, прислонилась к нему спиной и медленно сползла на пол. Гиварш подошел, присел рядом с ней на корточки и поцеловал ее в лоб.

– Ну прости, сладкая моя, но по-другому было нельзя, – он погладил ее пальцами забинтованной руки по щеке.

Тайра уткнулась носом ему в ладонь, закрыла глаза, и Морис почувствовал горячую капельку на своих пальцах. Он сел рядом, привлек ее за плечи к себе и принялся гладить по волосам. Она