Иллюзия вины - Ник Найт

— Так вот в чем дело. Необходимое зло, значит? Убить несколько, чтобы спасти тысячи?

— Это адекватное оправдание подобным убийствам. Наше общество всегда запоминает только самых ужасных, будто в благодарность за то, что они раскрыли людям глаза на суть вещей. Вспомните свою историю. Вспомните Джона Диллинджера или Чарльза Мэнсона, убивших не один десяток людей, или Теда Банди, изнасиловавшего и задушившего более тридцати девушек, или Джона Уэйна Гейси. Их имена вспоминают с леденящим ужасом. А вы знаете имя хоть одного федерального агента, участвовавшего в поимке этих убийц? Люди всегда запоминают на века тех, кто сеет смерть, а не тех, кто совершает так называемые добрые дела.

— Я что-то не припомню, чтобы тот же Тед Банди раскрыл людям глаза на что-то значимое, он всего лишь умом тронулся и от всех тех изнасилованных девушек не могло быть никакой пользы. Впрочем, как и от Гейси, который лишил жизни тридцать три подростка.

— Возможно, вы просто не осознаете этой пользы, но это не меняет сути вещей. Убийцу помнят, а его бравого палача — нет.

— Люди помнят, что это ФБР остановило всех убийц. Люди помнят организацию, которая их защищает, — после событий последних дней я и сам уже сомневался в правдивости своих слов, но словно по инерции стоял на своем.

— ФБР… несомненно, — пренебрежительно произнес Штайблих и к моему удивлению выказал эмоции, разочарованно вздохнув. — Можете убеждать себя в этом, агент Стиллер, сколько угодно. Но вне зависимости от исхода вас забудут, а серийного убийцу будут еще долго вспоминать.

— И каков же будет исход?

Штайблих вдруг согнулся, упираясь руками на железный стол, и устало закрыл глаза. Казалось, что в один миг его покинули все силы и теперь он едва держался на ногах.

— А знаете, что самое разочаровывающее в этом всем? — проигнорировал он мой вопрос. — Убийца ведь наверняка не имеет ни малейшего понятия, какое влияние оказывают его убийства на общественность. Он не отдает себе отчет в том, как долго будут помнить его деяния, он наверняка не вкладывает в свои убийства никакого значимого смысла и делает это на почве банальных расстройств психики. Для него это не более чем личное.

— О чем вы говорите? — я непонимающе уставился на утомленного старого судмедэксперта.

— Что бы вы там не думали, агент Стиллер, я не убивал этих людей. Я за свою жизнь никого не убил.

— Я вам не верю.

— Верю… не верю. Раз уж вы решились явиться сюда с пистолетом, предполагая, что это… развяжет мне язык, то вам следовало бы потребовать от меня доказательств. А вы снова о своих ощущениях, — Штайблих посмотрел в угол морга, где стоял небольшой железный стол с черным чемоданом на нем. — Вы не станете в меня стрелять, если я вам кое-что покажу?

Я недоверчиво посмотрел на вновь выпрямившегося судмедэксперта и осторожно кивнул. Дитер Штайблих прошел в угол морга, взял со стола чемодан и вытянул из него бежевую папку. Он пролистал какие-то бумаги и, наконец, вытянул фотографию.

— Посмотрите на это фото, — он протянул мне снимок.

Все еще сжимая пистолет в левой руке, правой я взял фото и недоверчиво уставился на изображение под тусклым освещением морга. Осознав, что в таких потемках я едва ли разберу, что изображено на фото, я отошел к столу с телом Брэндана и под концентрированным светом ламп начал всматриваться в фотографию.

Это был групповой снимок, вмещающий в себя около сотни, если не больше, человек. Все участники снимка в несколько рядов стояли в огромной наклонной аудитории и большинство из них были одеты либо в официальные костюмы, либо в белые халаты. Кто-то улыбался, кто-то был серьезен, некоторые торжественно держали в руках какие-то грамоты или сертификаты и все они создавали впечатление крепко сплоченного коллектива.

— Что я должен здесь увидеть? — спросил я, не отрывая глаз от фотографии.

— Третий ряд снизу, пятый слева, — холодно ответил Штайблих.

Я отыскал третий ряд и отсчитал пятерых. Пятым человеком слева в официальном костюме с галстуком был Дитер Штайблих. На фотографии он сохранял хорошо узнаваемое железное спокойствие и выделялся на фоне других участников снимка своим ростом, возвышаясь почти на голову над двумя мужчинами в официальных костюмах по бокам от него.

— Что… что это значит?

— Это фото с конференции по нейропсихологии в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса, агент Стиллер. Если вы обратите внимание на правый нижний угол, то заметите точную дату и время, когда было сделано фото.

— Двадцать шестое сентября, восемь часов вечера.

— Агент Стиллер, вы читали отчет о вскрытии второй жертвы — Алана Ричардсона? Когда его убили?

— Двадцать шестого сентября, — начал вспоминать я недавно вновь изученные отчеты, — в отчете было сказано, что убийство произошло между семью и восемью часами вечера…

— Вы помните имя судмедэксперта, установившего время смерти на месте преступления?

— Джим Сим… Симмонс.

— Да, это был он. И если вы сомневаетесь в подлинности этого фото, то точно такое же фото можно найти на сайте Калифорнийского университета с такой же датой, а большинство участников конференции знает меня лично и каждый из них может подтвердить, что в момент убийства Алана Ричардсона я выступал с докладом.

— Но вы… вы же… — мой взгляд недоуменно метался от Штайблиха к фотографии.

Доказательство Дитера Штайблиха являлось неопровержимым. Конечно, мне следовало так же зайти на сайт университета, чтобы удостовериться в подлинности фото на все сто процентов и я собирался это сделать… но я понимал, что он не лжет. В этом не было смысла.

В тот же момент я всем своим нутром, словно по инерции отказывался верить очевидному факту: в момент убийства Алана Ричардсона в Лос-Анджелесе, Дитер Штайблих находился далеко от места преступления, занятый совершенно безобидным и общественно полезным занятием. Он никак не мог быть причастен ко второму убийству, а если верно это, то никакая логика не докажет, что Дитер Штайблих виновен в остальных шести убийствах.

Все мои догадки, все мысли о расследовании разваливались на глазах, вгоняя меня в состояние абсолютной беспомощности. Изначально все казалось таким логичным, в редкие моменты я даже поражался своей сообразительности. Казалось, что один я способен думать и видеть всю суть вещей, а все остальные были слепы. Один вышедший из-под контроля обезумевший специальный агент Лос-Анджелесского управления должен был отвечать за зверскую часть убийств, сея хаос. Судмедэксперт все того же управления с огромным опытом за плечами выглядел мозгом этого дуэта, координирующим все действия и, возможно, добавляющим к убийствам некую частичку себя — порядок.

Но все оказалось совсем не так. Первый подозреваемый оказался разочарованным в жизни человеком, ставшим на отчаянный путь. А второй… второй, похоже, неожиданно стал для меня тем, кто вытащил мое заблудшее в иллюзиях сознание в банальный мир реальности.

— Я понимаю, агент Стиллер, — заговорил судмедэксперт, после того, как дал мне несколько секунд, чтобы собраться с мыслями, — прощаться со своими иллюзиями, в которые вы так свято верили, весьма сложно и болезненно. Но посмотрите в лицо фактам и отбросьте ненужные эмоции. Подумайте головой, агент Стиллер.

— Вы приехали из Лос-Анджелеса как раз перед убийствами Горэма и Седжвик, у вас есть все необходимые навыки, чтобы заметать следы, вы… несколько минут назад вы говори о таких вещах… да вы и ведете себя странно всегда.

— Я знаю. И я не беру своих слов обратно, агент Стиллер. Нравится нам это или нет, но только ужасные события заставляют нас обратить внимание на то, что действительно важно. Частично, я благодарен убийце за то, что он сделал. Я даже могу признать, что считаю убийство лучшим решением проблем в определенном случае. Но я никогда не брал на себя такую ответственность и никогда не возьму.