Общественное движение в России в 60 – 70-е годы XIX века - Шнеер Менделевич Левин

со стороны либералов к усвоенному правительством твердому реакционному курсу теперь проявлялась главным образом в области вопросов культуры (выступления против политики министра просвещения Дм. Толстого и т.д.). О борьбе революционно-демократической интеллигенции либералы в 70-х годах продолжали отзываться отрицательно и враждебно. Видный либерал К.К. Арсеньев на страницах наиболее влиятельного либерального журнала «Вестник Европы» (выходил в Петербурге с 1866 г.) в начале 70-х годов утверждал, что «исторический опыт» будто бы свидетельствует о полном отсутствии в России «материалов и условий для насильственного переворота». Заявляя, что «членами тайных обществ у нас могут быть только люди, незнакомые с жизнью, с Россией», он призывал революционную молодежь признать «бесплодность жертв», которые она приносит[1233]. Самые пожелания, которые выдвигались либералами, носили крайне робкий и куцый характер. Ограниченная монархическая конституция являлась политическим идеалом либерализма, но о ней позволяли себе мечтать не все тогдашние русские либералы.

Из числа либералов-конституционалистов можно назвать небольшую группу московских молодых ученых и литераторов (А. Посников, А. Чупров, В. Соболевский и др.), связанных с газетой «Русские ведомости». Они в 1873 г. на маленьком совещании в Гейдельберге договорились о некоторых основаниях программы, в которой нашла отражение и идея конституции[1234]. Молодой юрист и журналист (также москвич) Виктор Гольцев в 1875 г. в открытом письме к редактору «Вперед!» П.Л. Лаврову выставил в качестве основной ближайшей общественной задачи необходимость «добиться чего-либо подобного хоть германской конституции»; одновременно он горячо защищал стремление «русских конституционалистов» «оставаться на законной почве» и решительно протестовал против «зажигательной пропаганды», обращенной к народу[1235].

Либеральная позиция у революционеров-семидесятников вызывала не просто критическую, но и презрительную оценку. «Что делают либералы для завоевания политической свободы?» – спрашивал автор (или авторы) рукописной брошюры «По поводу собрания русской народной партии 6 декабря 1876 г.» и отвечал: «Самое страшное – показывают правительству угрожающий кукиш в кармане, шепчутся между собою с боязливым оглядываньем вокруг и самодовольно подмигивают друг другу, что вот они ведут с правительством такую тонкую политику, что они его скоро проведут, и, ох! как славно проведут… Но зайцу не провести волка»[1236].

Масштабы либерального движения значительно расширяются во второй половине и главным образом в конце 70-х годов; но трусливый и по существу предательский в отношении демократических сил характер либеральной политики в общем сохраняется.

Правительство само в 1878 г. подало внешний повод для новых открытых выступлений либералов, имевших опорную базу в некоторых земствах. После того как 4 августа 1878 г. в Петербурге был убит С.М. Кравчинским шеф жандармов Мезенцов, причем участникам террористического акта удалось благополучно скрыться, правительство опубликовало в «Правительственном вестнике» призыв к обществу о поддержке в борьбе против революционеров. В ноябре 1878 г. в Москве Александр II лично повторил этот призыв в речи, обращенной к представителям сословий.

Эти обращения вызвали ряд адресов со стороны земств. В большинстве, как должен был признать один из видных земцев-либералов, И.И. Петрункевич, это были адреса «пошлые, униженные, вполне ничтожные»[1237]. Лишь отдельные земства решились выступить с критикой политики правительства и в той или иной форме защищали необходимость политических свобод, расширения компетенции органов местного самоуправления, изменения постановки школьного дела, наконец, намекали на желательность введения конституции, ссылаясь на предоставленное «освобожденному от турецкого ига болгарскому народу… истинное самоуправление»[1238]. Однако и в этих адресах выражалась в принципе готовность посильно бороться с «крамолой». По верному указанию тогдашней нелегальной печати, аргументация даже либеральных земств сводилась к следующему: «В России, мол, существует действительно огромное зло – социалистическая пропаганда и агитация, – и земство признает необходимость бороться с ним, но не имеет средств для этого; дайте, мол, нам средства, и мы искореним социалистов много лучше, чем может это сделать правительство»[1239].

Самое левое крыло земско-либерального движения конца 70-х годов представляла группа черниговских земцев, возглавлявшаяся И. Петрункевичем и А. Линдфорсом и имевшая связь с либеральными кругами в других местах, а прежде всего с тверскими земцами. Петрункевич и Линдфорс вели в декабре 1878 г. переговоры с южными народниками-террористами (Валерианом Осинским и др.), побуждая их к «временному прекращению разрушительной деятельности». Переговоры окончились безрезультатно. Революционеры не пошли, как отмечает В.И. Ленин, на прекращение или приостановку военных действий[1240].

В январе 1879 г. на губернском земском собрании в Чернигове был выработан и одобрен гласными проект ответа на обращения правительства, наиболее радикальный из всех аналогичных «ответов», не допущенный, однако, начальством к оглашению[1241]. Позиция данной группы либералов нашла выражение в статье И.И. Петрункевича «Ближайшие задачи земства», написанной в марте 1879 г. «В настоящую минуту, – говорилось в статье, – земство должно написать на своем знамени три положения: свобода слова и печати, гарантия личности и созыв учредительного собрания»[1242].

По инициативе И. Петрункевича и при ближайшем участии В. Гольцева в конце марта – начале апреля 1879 г. в Москве был созван земский съезд, в котором наряду с земцами участвовали журналисты, адвокаты, врачи (И. и М. Петрункевичи, П. и А. Бакунины, В. Гольцев, Ф. Родичев, А. Чупров, А. Линдфорс и др.). Все участники высказались за конституционный порядок и необходимость распространения на местах конституционных идей. Характерно, однако, что мысль об организации тайного общества для борьбы за конституцию была отвергнута даже на этом съезде, где собрались наиболее «левые» и активные деятели либерального движения, и что единственным намеченным съездом практическим средством оказались все те же «адреса» правительству. Кроме того, было решено продолжать подобные съезды в дальнейшем[1243]. Либеральное общество еще раз доказало свою, по словам Ленина, «политическую незрелость, неспособность поддержать борцов и оказать настоящее давление на правительство»[1244].

* * *

Окончание съезда земцев совпало с первым после каракозовского выстрела покушением революционеров на жизнь Александра II. Это покушение явилось свидетельством нового поворота народнического движения, подготовлявшегося уже в течение всего 1878 г.

Народники, как правило, в теории отрицали борьбу за политическую свободу в качестве самостоятельной задачи социалистов. На почве этого отрицания стояли и народники-землевольцы. Но политическая борьба как бы стихийно врывалась в практику народников. Как справедливо указывает Плеханов, «народники семидесятых годов, осуждавшие борьбу за политическую свободу как грешную сделку с дьяволом оппортунизма, вынуждены были вести ее всюду, где агитация на почве ближайших экономических требований народа приводила их и волнуемую ими массу