Ад и Рай Евы (СИ) - "Госпожа Энн"

— Ну, что вы, Евангелина Витальевна, мы как раз обсуждали обязанности вашей новой помощницы. Ведь многими вещами раньше занималась я, например, покупкой одежды.

И снова взгляд на футболку, даже не так: Лиза осмотрела меня с головы до самых босоножек. И мой вид только укрепил её предвзятое отношение ко мне. Вердикт был неутешительным: я явно была недостойна Яна. Но в тот момент её мнение интересовало меня меньше всего. Я буквально влетела в комнату, чтобы быстрее увидеть её — мою союзницу, мою спасительницу, а совсем не слугу, как её воспринимал Ян.

Настасье очень шло её имя: густые русые волосы были заплетены в косу, лицо её — идеальный овал, гладкая светлая кожа, точёный нос, будто нарисованный художником-графиком. С неё можно было писать портреты — до того она была прекрасна в своей естественности. Ясная, чистая, рассудительная. Не сияющая, а размеренно светящая.

Вот только теперь она неловко стояла возле дивана, видимо, встала, когда я вошла, и не знала, куда деть руки, как я заметила, совершенно без маникюра.

— Рада, что мы наконец-то встретились, — сказала я от всего сердца и боковым зрением заметила насмешливо приподнятую бровь Лизы.

Я протянула Настасье руку, и она ответила, но я не пожала её, а взяла в ладони и несколько секунд просто подержала. У неё была тёплая, нежная, но крупная рука. При необходимости в такую руку можно вложить меч. Почему в моей голове вообще возникали такие мысли? В этой простой девушке в льняном платье ниже колена с трудом можно было увидеть воительницу, это вам не Леонелла с её раскатистым голосом! Но в Настасье была такая сила, что я буквально тонула в её тёплых объятиях. Да, если бы она была врачом, пациенты выпили бы её до дна, но выздоравливали бы удивительно быстро.

Я поняла, что не представилась.

— Меня зовут Ева, это я звонила вам вчера. Как доехали? Вы уже виделись с Яном Дмитриевичем?

— Да, Анастасию Павловну сразу же с вокзала отвезли к Яну Дмитриевичу, так что всё уже утверждено, — отрапортовала Лиза, хоть я её и не спрашивала.

— Ну, конечно же, утверждено! Иначе и быть не могло!

Что-то я никак не могла сдержать эмоций, просто стояла, улыбалась и любовалась своей новой знакомой. Но я хотела остаться с ней наедине, а Лиза продолжала говорить.

— Осталось снять мерки, чтобы успели сшить платье к понедельнику. Простите, Евангелина Витальевна, это последний участник вечера? Ян Дмитриевич говорил о двоих.

— Во втором наряде нет необходимости, возможно, я выберу второго помощника среди тех, кто уже будет на вечере.

Маскоподобное лицо Лизы изменилось, будто что-то внутри неё треснуло.

— А платье? Помочь вам с выбором?

— Спасибо, но я вот как раз его купила. Осталось поправить кое-что, но это уже детали. К понедельнику всё будет готово, не беспокойтесь об этом.

Всё это меня раздражало. Я хотела побыть с Настасьей наедине. Но были и ещё кое-какие нерешённые вопросы, требовавшие внимания.

— Ян Дмитриевич давал какие-то указания? — сухо спросила я, желая побыстрее избавиться от Лизы.

— Только поселить в эту квартиру и обеспечить всем необходимым.

— А как на счёт Любавы?

— Простите?

Лиза или не знала, о ком идёт речь, или прикидывалась. В любом случае, это было странно.

— Не важно, — отмахнулась я, понимая, что придётся спрашивать напрямую у Яна. — Что ж, я думаю, вам хочется отдохнуть после поезда. Так что, как будете готовы, возможно, ближе к вечеру, поднимитесь на последний этаж. Там одна квартира, не ошибётесь.

Я поспешила уйти. Что-то в энергетике Анастасии подсказало, что лучше нам пока побыть раздельно. Уже на площадке меня догнала Лиза и изменившимся до неузнаваемости голосом спросила:

— Евангелина Витальевна, вы, когда просматривала кандидатов, не видели моей анкеты?

Ох, это было начало того неприятного разговора, который я ждала с нашей первой встречи.

— Видела. С пометкой, что вы уже девятый раз подаёте заявку.

Лиза побледнела, но на щеках расцветал румянец неловкости.

— Понимаете, это очень важно для меня! Я всё время занимаюсь подготовкой к этим вечерам, но сама ещё ни разу не получала приглашения.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я молчала, выжидала, скажет она это или нет. И она сказала:

— У вас осталось одно место, вы можете выбрать любого человека!

— Простите, но я уже сказала Яну Дмитриевичу, что выберу себе второго помощника из тех людей, кто будет на вечере. Да и к тому же, не могу же я забрать у Яна Дмитриевича такую прекрасную помощницу? Это было бы подло по отношению к нему.

Говорила я нейтральным тоном, даже с некоторой долей сожаления, но Лиза меня поняла по-своему: в её глазах на секунду вспыхнул гневный огонёк, но она быстро, привычно уже его потушила. Ей не велено было злиться. Особенно на меня.

— Ян Дмитриевич сказал, что все кандидаты смогут испытать удачу в следующем месяце. Но, думаю, тогда уже отбор будет проводить он лично. Ведь мне не надо столько помощников!

Андрей провёл меня до самой двери квартиры и сразу же ушёл. Хорошо, хоть он не попробовал зайти, а то я бы этого уже не выдержала. Зато сразу же с порога я поняла, что Ян дома, поэтому тут же поспешила в его кабинет. Интуитивно я теперь всегда знала, где его искать. Он явно спешил — что-то делал за компьютером, но даже не сел в кресло.

— Не ожидала, что увижу вас до вечера.

— Ты уже вернулась! Всё сделала? Настасью видела?

— Да. Правда, пока я оставила её внизу, с Лизой, — я даже не пыталась скрыть раздражение. Почему с Настасьей уже поговорили все, кроме меня? Но Ян будто и не замечал этого, поэтому я продолжила: — Как вам Настасья? Правда же, она идеальна?

Ян удивлённо поднял на меня глаза. Что-то в моих словах или в интонации ему не понравилось.

— Идеальна для чего? Ева, по-моему, мы уже говорили о том, как надо себя вести со слугами. Не стоит с ними дружить. И уж тем более так превозносить. Настасья — милая на вид женщина, но не стоит так уж сильно ей доверять. В конце предадут все.

Это прозвучало так грустно, что я решилась подойти к Яну. Он снова вернулся к делам и уже не поднимал на меня взгляд. Что ж, признаюсь, я купилась на его уловку.

— Предадут все? И Макс? И я?

Я чуть коснулась его локтя, чтобы он на меня посмотрел. После ослепительной Настасьи мне было физически больно видеть Яна таким. Не злым, не раздражённым, а уставшим.

— Утром ты чётко дала понять, что уйдёшь, если найдёшь другого.

Слова прозвучали хлёстко, больно, будто пощёчина. Утром я была уверена в своей правоте. Разве я сказала что-то не так? Разве это не логично и правильно: уйти, если больше не любишь? Но Ян каким-то образом умудрился так всё перекрутить, что я осталась виноватой.

— Но разве вы не поступите так же? Если найдётся другая? Моложе, сильнее? Ведь каждый месяц к вам сами идут сотни девушек, и многие уже имеют способности.

А вот тут я уже обнажила свой самый большой страх и стала для Яна ещё более уязвимой. Он пристально смотрел мне в глаза, так что мне тяжело было удерживать этот зрительный контакт. Снова что-то произошло, но я была слепа, я ничего не видела и не чувствовала.

— Я уже сказал тебе всё, что ты должна знать. И повторил достаточно раз, чтобы ты меня поняла. А вот ты даже не пытаешься…

Что именно я «не пытаюсь», он не договорил. Я бессильно прижалась лбом к его руке, чем удивила его, но не смягчила сердце.

— Что-то случилось? Происходит что-то, в чём я не могу вам помочь? Я понимаю, что не должна вмешиваться, но я переживаю.

Голос дрожал, потихоньку наполняясь слезами. Я не понимала, из-за чего Ян злится, и что мне делать. Он же повернулся ко мне всем телом и теперь будто возвышался надо мной. Я впервые почувствовала себя провинившимся ребёнком.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты действительно переживаешь обо мне, или только о том, как будешь жить без меня? Признайся, ты уже втянулась во всё это. Тебе уже не хочется свободы со всеми её лишениями. Вот только приходится меня терпеть. Ты не отдалась мне до конца, Ева. Даже тогда, во время секса ты просто терпела, ждала, пока я оставлю тебя в покое.