Миля над землей - Лиз Томфорд

не позволяет мне отпраздновать победу. Есть в этом и эгоистичная нотка: часть меня ненавидит то, что я не буду участвовать в финале, если и когда они в него выйдут в этой серии.

Хотя пока это никому не известно.

С той секунды, как я сегодня вечером поднялась на борт самолета, я осознала все это, понимая, что нахожусь на борту в последний раз.

Кормовой камбуз, где я познакомилась с одной из своих самых близких подруг, наполняет меня воспоминаниями о том, как мы с Инди слишком весело проводили время в этом сезоне, пялясь на полуголых хоккеистов и получая за это деньги.

Место Рио, где, проходя мимо его ревущего бумбокса, я пару раз думала, что он глухой.

Чертов холодильник, доверху набитый напитками, включая газированную воду, которую Зандерс отказывался брать сам.

Ряд у аварийного выхода, где я впервые его увидела.

Рейс, в котором он, не давая мне уйти, разделся передо мной, против чего я ничуть не возражала, хотя в то время протестовала.

Все полеты, в которых он и Мэддисон заставляли меня смеяться, пока я пыталась провести инструктаж по безопасности.

И кульминация всех этих воспоминаний – именно здесь я в него влюбилась, и ради собственного здравомыслия мне нужно уехать и постараться обо всем забыть.

В иллюминаторы светят фары подъезжающих к самолету командных автобусов, заставляя мое сердце биться так быстро, что мне кажется, по всему моему телу разносится барабанная дробь. Но это – ничто по сравнению с реакцией моего тела на то, что Зандерс первым поднялся на борт самолета.

Он никогда не заходит первым. Обычно он идет в конце толпы и не торопится, но только не сегодня. Сегодня он первым выходит из автобуса и поднимается в самолет, и как только он ступает в проход, его взгляд устремляется туда, где стою я. Я пытаюсь спрятаться, желая поскорее покончить с этим последним полетом, но его пристальный взгляд прожигает меня насквозь.

Он, как всегда, одет так, чтобы произвести впечатление, и сегодня вечером он выглядит немного менее изможденным, чем в последний раз, когда я его видела. Ни секунды не колеблясь, он ускоряет шаг, быстро минуя ряд аварийного выхода и направляясь ко мне.

– О черт, – бормочет рядом со мной Инди, но я застываю в оцепенении, не сводя с него глаз, наблюдая, как он целеустремленно идет в мою сторону.

Мне бы отойти, спрятаться или еще что-нибудь, правда, но я не могу. Мои ноги словно приросли к полу, удерживая меня в плену того, что вот-вот произойдет.

Я не хочу с ним разговаривать. После сорока восьми часов ясности я не хочу с ним разговаривать и заставлять его напоминать мне, что он не хочет быть со мной. Он дал мне это понять громко и ясно. Но в то же время он единственный человек, с которым я хочу поговорить. Он – единственный, кто мог бы заставить меня чувствовать себя лучше, хотя именно он причинил мне боль.

Разбитое сердце – это такая морока.

– Стиви.

О черт.

– Пожалуйста, можно с тобой поговорить? – он говорит мягко, но голос звучит умоляюще.

Я испускаю измученный вздох:

– Зандерс… – Его глаза расширяются, когда он слышит, как я произношу это имя, и, увидев, как его горло вздрагивает в глубоком глотке, я поправляюсь: – Зи, я просто пытаюсь делать свою работу. Пожалуйста, позволь мне пережить этот день.

Места вокруг него начинают заполнять остальные члены команды, и я не хочу устраивать сцену. Я хочу пережить этот полет, оставаясь незамеченной, и чтобы все забыли о моем существовании в ту секунду, когда я сойду с самолета.

– Пожалуйста, – продолжает он. – Мне просто нужно…

– Зандерс. – На этот раз меня прерывает Инди. – Неважно, что тебе нужно. Она не хочет разговаривать. Позволь ей делать свою работу.

Лицо Зандерса искажается чувством вины, в его чертах видна боль. Но я не хочу, чтобы ему было больно. Я не сержусь на него. Я просто хочу двигаться дальше.

– Поговорим в следующем рейсе, – предлагаю я. – Мне нужно еще немного времени.

В нем вспыхивает крошечная искра надежды, и он быстро кивает, не подозревая, что следующего рейса не будет. Во всяком случае, для меня. Как бы сильно он ни ранил меня, я не могу видеть его расстроенным. Ложь эгоистична, но она поможет мне пережить это последнее путешествие.

– Следующим рейсом? – просит он подтверждения.

Мы смотрим друг другу в глаза, и я пытаюсь запомнить. Его карие глаза, которые на солнце становятся зелеными. Его губы, которые касались каждого сантиметра моего тела. Его золотая цепочка на шее, за которую я пару раз хваталась, чтобы не упасть. Его сердце, которое украло мое. Его честность, которая потрясла меня до глубины души еще до того, как я узнала его по-настоящему. Его заботливость, о существовании которой знают немногие.

Я пытаюсь его запомнить.

Несмотря на то что это причиняет боль до такой степени, что я не понимаю, как мое тело до сих пор функционирует, я благодарна за жизнь, которую он мне дал. Уверенность, которую он вселил в меня. Любовь, которую он показал мне, которую я смогла испытать. Трудно злиться на того, благодаря кому прошла лучшая часть твоей жизни.

Одинокий локон падает мне на глаза, и рука Зандерса взлетает, чтобы убрать его с моего лица, как он делал бесчисленное количество раз до этого. Но он замирает в нескольких сантиметрах и убирает руку, вспомнив, что не может этого сделать.

Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне, но боюсь, что мне будет слишком больно вспоминать эти ощущения.

Его грудь поднимается в глубоком вздохе, он берет себя в руки и одаривает меня извиняющейся улыбкой, а потом возвращается на свое место, низко опустив голову.

– Я так не могу, – признается Инди. – Я так не могу. Это неправильно. Вы, ребята, должны быть вместе. – Она в волнении прислоняется спиной к стене. – Это ясно как божий день. Я больше расстроена из-за вас, чем из-за собственного разрыва.

– Все в порядке, – я сжимаю ее руку и ободряюще улыбаюсь. – Все будет хорошо.

Инди еще не знает, что я переезжаю в Сиэтл, чтобы устроиться на новую работу, и что этот рейс – мой последний, но я пытаюсь насладиться оставшимися часами, которые проведу с ней как с коллегой, поэтому пока оставлю это при себе.

– Займусь подсчетом пассажиров или еще чем-нибудь полезным, чтобы не зачахнуть здесь от грусти. – Инди выходит из камбуза в переполненные проходы. – Если я нечаянно съезжу коленом Зандерсу по яйцам, когда буду проходить мимо, это нормально?

Ну, я никогда не думала, что мне придется сказать ей это, но:

– Пожалуйста, держись подальше от его яиц.

– Ладно. Но у всех остальных есть за что ухватиться. – Она пожимает плечом. – И да, я имела в виду