Генрих Эрлих Штрафбат везде штрафбат Вся трилогия о русском штрафнике Вермахта - Генрих Эрлих

«Врет он, этот генерал. — подумал Юрген, — в России ссылают на поселение в Сибирь, или Казахстан, или куда еще подальше». Других нестыковок в рассказе Фрике о Каминском он не заметил.

— Собственно, с этого и начался наш неформальный разговор, — сказал Фрике. — После обсуждения диспозиции Каминский спросил, где мне довелось воевать. В числе прочего я назвал Орловскую дугу, где получил серьезные ранения и едва не попал в лапы к партизанам. Тогда меня спасли и вынесли на своих плечах присутствующие здесь ефрейтор Вольф, рядовые Хюбшман и Брейтгаупт. Я чрезвычайно благодарен им за это, — сказал Фрике и улыбнулся Юргену.

Фрике говорил это для обер–лейтенанта Вортенберга, фельдфебеля Грауэра и новых солдат батальона, чтобы явить им пример достойного поведения в бою. Юргену было это приятно. Он улыбнулся в ответ Фрике. Брейтгаупт тоже ощерил зубы, и ему было приятно. Красавчик шарил рукой слева от себя. Вероятно, он искал клаксон, чтобы просигналить что–нибудь задорное в честь их командира и всего их батальона. Но клаксона не было. Это был «майбах», но не тот, к которому привык Красавчик.

— Но вернемся к Каминскому. Он тут же отреагировал на мои слова, сказав, что если бы я попал в его район, то мне нечего было бы опасаться и мне была бы оказана самая квалифицированная медицинская помощь. Оказывается, он был обер–бургомистром большого округа в Орловской области. Очень большого. По его словам, под его управлением находилась территория, сопоставимая с воеводством в Польше или землей в Германии. Он назвал Саксонию, но я думаю, что это сильное преувеличение, хотя в России все возможно. Самое удивительное, что это был не просто округ, а самоуправляемый округ. Немецкая администрация отдала все бразды правления в руки русских. Для поддержания порядка в округе была создана уже упомянутая РОНА. Им удалось даже вывести партизан! Раньше в округе случалось от 40 до 60 нападений партизан в месяц, а к лету 43–го года, когда наш батальон прибыл в те места, партизанские налеты сошли на нет.

— Не думаю, что дело было только в деятельности вооруженных формирований РОНА. Каминский проводил здравую внутреннюю политику и пользовался полной поддержкой гражданского населения. Конечно, я знаю это только с его слов, но ведь и слов достаточно, чтобы понять умонастроение человека. Ликвидация большевистских коллективных хозяйств и раздача земли крестьянам в частную собственность, развитие местной промышленности, запрещение самогоноварения, создание сельских школ и больниц, ремонт дорог и мостов, защита имущества и жизни граждан. Что это как не создание нормальных условий жизни для населения? Как не попытка привнести немецкий порядок на русскую землю?

— И как долго простоял этот порядок? — спросил Вортенберг.

— Долго. Полтора года. Для немецкого порядка нужны немцы. Ушли мы — рухнул порядок. Естественно, что вместе с нами вынуждена была отойти и бригада Каминского. Вот вам отличие отрядов самообороны от регулярной армии: стоит этим самооборонцам ступить за границы своего округа, своей земли, как они превращаются в толпу наемников — насильников и мародеров.

— Каков поп, таков и приход, — сказал Брейтгаупт.

«Wie der Herr, so's Gescherr.»

Это сказал Брейтгаупт.

— Верно, — кивнул головой Фрике, — этот Каминский — подонок. — Фрике никогда не позволил бы себе такого высказывания о немецком генерале вермахта, тем более в присутствии нижних чинов. Но речь шла о бригаденфюрере СС и русском, несмотря на мать–немку и отца–поляка. — Природный ум, дар администратора, военные таланты в его случае ничего не значат, скорее наоборот. Умный подонок нанесет стократный ущерб. Будь моя воля, я бы таких, как этот Каминский, на пушечный выстрел не подпускал к немецкой армии. А уж коли вышла такая промашка, постарался бы от него побыстрее избавиться.

— Боюсь, герр подполковник, что таким образом вы бы лишь ускорили новую встречу с Каминским, — сказал Юрген, подмигивая другим солдатам, — ведь он мог бы попасть в наш батальон.

— О! — сказал Фрике и задумался. — Да, такое вполне могло бы случиться, — мечтательно произнес он и воскликнул: — Я определил бы рядового Каминского в ваше отделение, ефрейтор Вольф!

— Рад стараться, герр подполковник! — закричал Юрген.

Солдаты весело рассмеялись. Им нужна была разрядка. Собственно, ради этого Юрген и устроил эту маленькую интермедию. А подполковник Фрике удачно подыграл ему. Они все лучше понимали друг друга.

— Вот, черт! — Красавчик ударил по тормозам. — Ну и страшилище!

Они выглянули из бронетранспортера. Перед ними была небольшая площадь. Она была оцеплена солдатами в немецкой форме без каких–либо бело–красных опознавательных знаков. Посередине площади на гусеничном шасси и бронированном лафете смотрела в небо труба диаметром не менее метра и длиной в три человеческих роста. Это было нетрудно определить, потому что вокруг суетилось с десяток артиллеристов. Они казались пигмеями.

— Малыш «Циу», — сказал рядовой Целлер.

— Ты с ним знаком? — спросил Красавчик.

— А то! Заткните уши! Малыш сейчас пукнет!

Они не замедлили последовать этому совету. Артиллеристы порскнули в разные стороны. Цепь пехоты подалась назад. Из трубы вырвалось что–то большое и черное, полетело тяжело и медленно вперед и вверх, но невысоко и недалеко, зависло на мгновение в небе и ухнуло вниз. Юрген почувствовал, как ему сначала ударило по барабанным перепонкам, а потом по ногам, когда бронетранспортер подпрыгнул как пушинка от далекого разрыва.

— Славный малыш, — сказал Красавчик. — А ползунки–то у него от «тигра».

— 126 тонн, иначе нельзя, — небрежно сказал Целлер.

— Продолжайте, — приказал Фрике. Он никогда прежде не видел такой установки.

Целлер расцвел. Наконец–то он был в центре внимания. Наконец–то его знания и опыт пригодились. У него уже начал развиваться комплекс неполноценности, потому что в батальоне он считался экспертом всего лишь по потере мелкого военного имущества. Какие–то желторотые новобранцы глубокомысленно рассуждали о злонамеренном подрыве боеспособности части, о подготовке к совершению государственной измены, о саботаже и диверсиях, об изнасилованиях, в конце концов, а он, боевой офицер, отвоевавший три года на Восточном фронте, не смел вставить ни слова!

— Перед вами самоходная мортира калибра 600 миллиметров образца 1940 года, способная выпускать снаряды весом до четырех тонн на расстояние до четырех километров, — так несколько скованно и официально начал он свой рассказ. — Всего было выпущено шесть таких установок и им по традиции были присвоены личные имена: Адам, Ева, Один, Тор, Локи и вот — Циу.