Выбор Проклятого - Юрий Соломин

сторону поля. Стало ясно, тут оставаться больше нельзя, и Филипп поспешил к дому. Что-то знакомое было в этом здании, знакомое и зловещее, но он не смог вспомнить, что именно. Вдруг ему показалось, что надо вспомнить, что это очень важно. Филипп даже остановился, стараясь ухватить ускользающее воспоминание, но в этот самый момент гул за спиной усилился, и немцу показалось, что смертоносные сгустки темной энергии уже прямо за спиной. Не колеблясь более, он толкнул дверь, и та распахнулась с едва слышимым скрипом.

Филипп забежал внутрь, захлопнул за собой дверь. Гул смерчей исчез сразу, словно отрезанный. Он немного постоял, пока глаза привыкли к полумраку. Воздух в доме был затхлый, по всей видимости тут давно никто не жил. Старый стол, два стула, один из которых потерял одну из четырех ножек и теперь печально накренился, словно вот-вот упадет. Свет проникал внутрь сквозь крохотное окошко под потолком. Больше тут ничего не было, лишь две двери, уводящие во внутренние помещения.

Выходить наружу не хотелось. Внутри дом выглядел брошенным. Незваный гость прошелся по прихожей, несколько раз чихнул. И стол, и стулья были покрыты толстым слоем пыли. Тут он заметил еще одну деталь интерьера. Часы, старые, с отломанной часовой стрелкой, на одной из стен. Циферблат также был покрыт пылью настолько, что даже цифры нельзя было разобрать.

— Давно пустует — пробормотал он, и сразу же пожалел об этом. Казалось, его голос нарушил царившее здесь спокойствие. Стул со сломанной ножкой, будто ждал чего-то такого, и завалился на бок, упав с громким стуком. Часы издали скрип, больше похожий на стон, и единственная стрелка неожиданно сдвинулась вниз, сметая пыль с циферблата.

Что-то зловещее было в этом действе, что-то неуловимо опасное. Филипп не мог оторвать взгляд от циферблата. Ему показалось, что под слоем пыли нарисовано человеческое лицо, более того, смутно знакомое лицо, а еще он отметил, что цифры стояли в неправильном порядке. И там, где на нормальных часах должны быть тройка, тут красовалась семерка.

В этот момент дом стал каким-то враждебным, и Филипп решил попытать счастья снаружи. Темные вихри, вдруг, начали пугать его меньше, чем молчаливая прихожая заброшенного дома. Стараясь не шуметь, он подошел к входной двери. Замешкался в нерешительности, а вдруг не откроется? Дернул за ручку. Нет, все отлично, дверь послушно распахнулось, но вместо ожидаемого облегчения, Филипп испытал укол дикого страха. Выхода за дверью больше не было, вместо него, он увидел кирпичную стену.

Это было настолько неожиданно и нереально, что не поверив своим глазам, он коснулся преграды правой рукой. Нет, стена не являлась иллюзией. Обычный, слегка выщербленный кирпич. Тогда он толкнул стену, в надежде что это недоразумение ничем не скреплено, и кирпичи просто вывалятся наружу и освободят проход. Чуда не произошло. Наоборот. На миг, Филиппу показалось, что его ладони погружаются прямо в камень, и он резко отдернул руки, словно коснулся раскаленной сковородки.

Выхода больше не было. Оставалось идти внутрь, если конечно и все остальные двери не заделаны стенами. Немного поколебавшись — выбрал правую от входа. Открыл, не без внутренней дрожи, но его страх не оправдался. Обычная комната, которая выглядела намного более обжитой, чем прихожая.

Зашел внутрь, поискал глазами что-либо, чем можно заклинить дверь и не дать ей закрыться. Очень не хотелось, чтобы и второй раз, за дверью оказалась какая-то неожиданная преграда.

Судя по всему, он оказался в спальне. Кровать и диван. Все аккуратно застелено, по-армейски. Массивный пустой стол, шкаф. Ничего подходящего. А еще он обратил внимание на то, что и в этой комнате нет ни одного окна, но есть еще одна дверь, справа. Все больше понимая, что стоило остаться в поле, даже среди смерчей, Филипп зашел в эту спальню.

Попытался, удерживая дверь, добраться до одной из подушек, но понял — не выйдет. Тогда он просто снял пиджак и, свернув его, положил под дверь. Затем спокойно взял две подушки и заменил ими временную подпорку. Убедившись, что дверь не собирается закрываться, приступил к осмотру. Под кроватями и на столе было пусто. А открыв шкаф, он похолодел. На средней полке, прямо перед глазами, лежала уже знакомая рукоять. Абсолютно такая же, как и на пустующем водительском кресле.

— Нет, нет, нет. — Произнес он, с трудом сдержавшись, чтобы не закричать. — Тебя больше нет, ты покоишься под тоннами бетона!

С грохотом закрыл дверцу шкафа, повернулся и обмер. Дверь, через которую он зашел сюда, оказалась закрыта, подушки спокойно лежали на диване, а не там где он их оставил.

Уже понимая, что прихожей он больше не увидит, Филипп все-таки открыл дверь. Так и есть. Правда никакая стена не преграждала проход, но и того помещения с часами и выходом наружу, больше не было. Перед ним была кухня. Или еще какое- либо место, где принимают пищу. Тут в отличие от спальни было грязно, но не это привлекло внимания Филиппа. Окно. Тут было окно, почти полностью замазанное белой краской, но все-таки окно.

Поколебавшись, он решил посмотреть, что за второй дверью. Куда ведет второй выход из спальни. Библиотека. Стеллажи с книгами, удобное кресло, журнальный столик. На нем бутыль с виски и бокал. И уже ожидаемая дверь, на противоположной стене. Похоже он в реальном лабиринте, да еще и с приколами, в виде исчезающих комнат.

Филипп хорошо знал себя. Да, он пока не паникует, но его спокойствие держится на волоске. Уже на очень тонком волоске. Слишком уж все происходящее напоминало некое преддверие ада. Кто сказал, что ад это сковородки, черти и прочие ужасы, зависящие от воображения паствы? С его точки зрения — ад может выглядеть очень обыденно. Вот таким вот бесконечным домом. Кто-то, он не помнил кто, сказал: «ад — это вечность», и Филипп был вполне согласен с этим высказыванием. Пройдя через библиотеку, он оказался в какой-то мастерской. Верстак, инструменты...

— Как тебе мой дом? — смутно знакомый голос, оторвал его от рассматривания обстановки. Филипп похолодел и медленно развернулся в направлении, откуда донеслась эта фраза. Старик, очень, очень знакомый старик, сидел на обычной табуретке, слегка покачиваясь взад-вперед.

— Гр... Гротак? — прошептал Филипп, внезапно пересохшими губами.

— Я же предлагал тебе зайти в гости, — ухмыльнулся хозяин беззубым ртом. — И вот ты здесь.

— Нет, — Филипп начал пятится, — я не мог, как я мог попасть сюда?

— Гулял, где не надо — пожал плечами Гротак. — Как я, когда-то. Хочешь, расскажу?