Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Что ты несешь, Гермиона?! — зло перебил Гарри. — Не хочешь же ты сказать…

— Что я дочь Волдеморта? — прямо спросила она. — Хочу. И говорю тебе это, Гарри Джеймс Поттер.

* * *

— БРЕД! Гермиона, тебя обманули, тебя заколдовали!..

Она чувствовала, как ласковое, чуть щекочущее тепло янтарного кулона наполняет всё тело, будоражит кровь. Происходящее приносило почти физическое удовольствие, и Гермиона едва ли не светилась, отвечая своим друзьям.

— О, если меня обманули, пусть у меня будет приемный Papá. За то доверие, те знания, за всё то, чему он успел меня научить в это короткое время, — Гарри смотрел на нее с перекошенным лицом, в нем нарастало брезгливое отвращение. Рон приоткрыл рот, — я прощу ему эту ложь, — продолжала Гермиона. — Но только это правда.

— ЭТО БРЕД! — неистово выкрикнул Гарри. — У Волдеморта не может быть детей! Вообще не может! Он не может любить!

— Гарри, ты меня поражаешь. Я уже даже оставлю вопрос о том, что может и чего не может mon Pére. Лучше объясни мне, почему человек, пусть даже он действительно неспособен любить, не имеет, по–твоему, возможности завести ребенка? Ты что‑то пропустил в элементарной анатомии.

— Гермиона, подумай, о чем ты говоришь!

Она повела плечом и открыла Черную Метку, задумчиво глядя на опешившего Гарри. Рон вообще, казалось, сейчас отключится.

— Ты, Гарри, после сегодняшнего бала очень долго не увидишь меня, — медленно и низко прошипела она на парселтанге. Гарри вздрогнул и у него на лбу выступили крупные капли пота. — Тебе будет, о чем подумать, но ты уже не сможешь ничего узнать. — Гермиона опять перешла на английский язык. — Пользуйся, пока у меня хорошее настроение. Спрашивай.

— Где Джинни Уизли? Что ты с ней сделала, лживая тварь?!

— Не забывайтесь, мистер Поттер, — опять подал голос молчавший всё это время Генри — и опять Гарри с Роном вздрогнули. — Напоминаю, что вы в моем кабинете и ваши палочки у меня в руках. Я не позволю оскорблять Кадмину.

— Кого?! — рявкнул Рон.

— О, я же забыла представиться! — Гермиона сделала картинный реверанс. — Ведь Гермиона Грэйнджер, дочь Эльзы и Джеральда Грэйнджеров, больше как таковая не существует. Вы можете называть меня Кадминой. Кадминой Беллатрисой Гонт–Блэк.

— Б… Беллатрисой… — прошептал вдруг Гарри, из красного снова становясь белым. Гермионе показалось, что она услышала «щелчок» в его голове. — Блэк… Погоди…

— Ты, Гарри, как я погляжу, меня совсем не слушаешь, — с сожалением отметила молодая гриффиндорка. — Беллатриса Лестрейндж, урожденная Блэк, — моя мать.

— Она убийца! — с дикой яростью взревел парень.

— Ты совсем ее не знаешь, Гарри, — подняла уголки рта его собеседница. — Да и ты тоже убийца. И я…

— Ты?!

— Я. Можешь не искать Лаванду Браун в поместье Малфоев. Лаванды Браун больше не существует. Она слишком не вовремя решила проявить свою глупую ревность к тому, на кого я ничуть не претендовала. Это я убила Лаванду. И не нужно делать такое лицо.

* * *

— ТВАРЬ! — Гарри попытался броситься на нее — но Генри опять качнул палочкой — и парень ударился о невидимую стену. — Ты — тварь! Подколодная змея! Мразь! Предательница! Ты будешь гнить в Азкабане!

Гермиона расхохоталась.

— Ты преувеличиваешь свои возможности. Кстати, друг мой, если ты не хочешь до утра просидеть связанным в этом кабинете — то дашь мне, когда мы договорим, пойти на Выпускной бал — и не будешь никому ничего сообщать до тех пор, пока мы не разъедемся по домам. Потом — делай что хочешь.

— Как ты можешь говорить о бале сейчас?!

— Я, видишь ли, обещала Темному Лорду окончить школу. Выпускной бал входит в это обещание как логичное завершение образовательного процесса.

— Обещала… Темному Лорду… Где он?! Говори! Сейчас же!

— В поместье Малфоев, — невозмутимо ответила Гермиона.

— Лжешь, там пусто! За домом следят ночью и днем!

— Потому‑то я и говорю, что ты преувеличиваешь свои возможности, Гарри. Темный Лорд в поместье. Maman тоже там. До Пасхальных каникул там был Люциус, до Рождественских — Нарцисса и Драко Малфой. Я провела все каникулы и большую часть лета там же. И никто, никто из всех орденовцев и мракоборцев не заметил этого. О чем мы говорим с тобой, Гарри?

— Этого не может быть.

— Вероятно, мне стоит попросить Papá устроить прием и пригласить тебя в гости?

Понадобилось больше минуты для того, чтобы до Гарри дошел смысл сказанных ею слов и он понял, кого она назвала Papá. По щекам молчавшего Рона побежали крупные слезы.

— Ты… Ты… Где Джинни Уизли?! — сорвался на крик Гарри. Рон посмотрел на нее умоляющим взглядом.

— Полагаю, в Большом зале, на балу, — холодно ответила Гермиона. — И я планирую вскоре к ней присоединиться — праздник уже начался.

— Придется это отложить, Гермиона, — раздалось вдруг из камина, где полыхнуло и потухло зеленое пламя. — Я тоже решила внести свою скромную лепту в вашу занимательную беседу.

Глава XV: Крушение прошлого

Гермиона была удивлена. Но ее удивление не шло ни в какое сравнение с тем, как были ошеломлены Гарри и Рон. Только Генри продолжал невозмутимо сидеть в своем глубоком кресле и зорко наблюдать за молодыми людьми.

Джинни Уизли, в изящном праздничном платье и легкой мантии, со слегка небрежной прической и в наброшенном на плечи черном плаще Волдеморта, вышла из камина и остановилась, устремив на Гарри пристальный холодный взгляд. Высокие черные перчатки, дополнявшие наряд, девушка сняла и теперь держала в правой руке.

— Джинни! — крикнул мальчик, который выжил. — Ты ничего не знаешь! Уходи, пока они не схватили тебя! Гермиона стала…

— Это ты ничего не знаешь, Гарри, — перебила его девушка, делая несколько шагов и становясь около Гермионы.

Казалось, что‑то внезапно треснуло в натянутом воздухе и рухнуло, бесшумно, но с оглушительным грохотом. Взорвалось, а потом потухло. И теперь только пепел крупными хлопьями медленно опускался на пепелище…

— Нет, — прошептал Гарри и внезапно весь его пыл, весь жар, вся ненависть в его душе — всё пропало. Стало пусто и темно. — Нет, — безжизненно повторил он, — только не это.

Джинни молчала и смотрела на Гарри, не обращая внимания ни на кого вокруг. Смотрела и не могла понять — неужели она любила этого человека? Сейчас девушка испытывала к нему только ненависть. Острую. Она хотела причинять ему боль каждым своим словом, но отлично справлялась с этим, даже не раскрывая рта.

— Джинни, — тихо прошептал Рон, — Джинни, отойди от нее. Она — дочь Того–Кого–Нельзя–Называть. Она стала Пожирательницей Смерти!

Джинни молчала и, чуть прищурив глаза, смотрела на Гарри. Молча выпростала она руку из‑под черного плаща, медленно потянула тесемки; с меланхоличной задумчивостью инквизитора девушка перекинула левую руку через голову и неторопливо стянула с себя ткань. Она не отрывала взгляда от глаз своего экс–возлюбленного, завороженно следящего за Черной Меткой на ее предплечье.