Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Саузвильт–Гонт–Блэк, — прыснула девушка.

— Вирджиния!

— Ладно–ладно. Слушай, пошли в гостиную — пора начинать собираться.

— Уже?!

— Да! Мне нужно принять ванну, сделать маску, одеться, соорудить прическу… Уже двенадцать дня, в десять начнется бал! А я встречаюсь с Терри часом раньше.

— Хочу побродить по замку, — запротестовала Гермиона, — попрощаться.

— Сентиментальничаешь? Ну–ну. Где ты будешь «бродить» в половине девятого? Надеюсь, уже по гостиной? Хочу, чтобы ты на меня посмотрела, пока еще можно будет что‑то изменить.

— Обещаю с восьми часов бродить только… м… Только по восточному коридору нашего этажа.

— Ты вообще не собираешься готовиться к балу?! — прищурилась Джинни.

— У меня всё готово, нужно лишь одеться. Справлюсь за полчаса.

— Странная ты девушка, Гермиона, — покачала головой Джинни. — Я вот не уверена, что и в шесть часов смогу уложиться… Ой, даже меньше! Кошмар! Всё, я побежала.

Гермиона проводила ее улыбкой. И действительно пошла бродить по замку — в полном смысле слова. Она ходила по подземельям, долго просидела в старом классе зельеварения — столько воспоминаний нахлынуло в этой мрачной аудитории! Гермиона подошла к шкафу, где когда‑то хранились ингредиенты. Приблизилась к преподавательскому столу. Каково было Северусу вмиг и навсегда проститься с этой школой? Школой, где он прожил так долго, с которой у него связано в миллион раз больше воспоминаний, чем сейчас у Гермионы? Ведь в ней — вся его жизнь…

Девушка не зашла к Генри — она поднялась в холл, заглянула в чулан под Мраморной лестницей, вышла на улицу. Спустилась к озеру, прогулялась до теплиц — но к избушке Хагрида не пошла. Не хотелось разговаривать.

Так мрачно, знакомо и печально качались кроны Запретного Леса…

В школу Гермиона вернулась через тайный ход. И вновь стала блуждать по коридорам — заходить в классы, вглядываться в окна. Один раз даже разрыдалась около старых рыцарских доспехов, распластавшись на каменном постаменте.

— Семикурсница? — участливо спросил рыцарь, попытавшись ласково погладить ее ржавой металлической перчаткой по голове.

— Ой, оставьте меня, — попросила Гермиона, устыдившись. — Просто… Просто грустно стало… Ходила тут, ходила…

— Что же вы не готовитесь к балу? — спросил рыцарь. — Уже почти восемь часов, а вы тут плачете о прошлом.

— Я быстро подготовлюсь, — уверила его Гермиона. — А пока действительно хочу, как вы выразились, проститься с прошлым. Уже восемь? О, простите, я с восьми обещала прощаться с восточным коридором последнего этажа.

— Странная вы девушка, — задумчиво заметил рыцарь, провожая ее взглядом пустых пыльных глазниц, — всё‑то у вас по расписанию: даже меланхолия…

Поплакать в коридоре восьмого этажа не довелось: едва поднявшись, Гермиона столкнулась с Роном. Вид у того был весьма решительный.

— Гермиона, надо поговорить. Сейчас.

— Надо — поговорим, — тяжело вздохнула она, сворачивая по обыкновению в пустой класс. Классы сейчас все были пустыми.

— Послушай, я хочу раз и навсегда определить наши с тобой отношения, — сказал без паузы Рон, как только за ними хлопнула дверь.

— Тебе они еще не ясны?

— Они не ясны тебе, Гермиона, — упрямо заметил рыжий парень, скрещивая руки на груди. — Ты — моя девушка. Нет, слушай. Ты — моя девушка. И ты сегодня будешь моей партнершей на Выпускном балу.

— И почему, позволь узнать, ты так считаешь? — развеселилась Гермиона, присаживаясь на парту.

— Слушай меня! — закипел Рон. — Ты довольно выставляла меня идиотом! Мы прощаемся со школой, и ты на этом балу будешь со мной! Это не обсуждается! Ты бегала за мной весь прошлый курс, ты раздавала мне авансы — а теперь воротишь нос? Не выйдет, Гермиона! Позволь напомнить тебе, что ты окончила школу и вступаешь во взрослую жизнь. Ты хочешь быть одна? Я, между прочим, чистокровный волшебник из древнего, известного рода.

— Печально известного, — съязвила Гермиона.

— Да как ты смеешь?! — покраснел Рон. — Ты что‑то поссорилась с головой, Гермиона! Весь этот год сама не своя. Переходный возраст, что ли?

— Рон, не хами. Я сама и своя. Именно своя. А не твоя, чтобы ты мог мною командовать! Если тебе угодно знать, я не буду с тобой встречаться, даже если придется выбирать между тобой и… и… — она уже почти перешла на крик.

— Ага, скажи еще Тем–Кого–Нельзя–Называть!

— С Темным Лордом я встречаться тоже не буду, — язвительно брякнула Гермиона. — Но из совершенно иных, чем ты полагаешь, побуждений!

— Охренеть, ты послушай себя! «С Темным Лордом я встречаться не буду»! Ты больная на голову! И выводишь меня. Но всё равно: ты будешь со мной!

— Слушай, Рон, мне это надоело! — закричала Гермиона. — Я тебя сейчас заколдую, не зли меня своим бредом! И вообще — отвали, мне пора одеваться!

— Сначала придется раздеться.

Всё произошло так быстро, что ни Гермиона, ни даже Рон не успели ничего подумать. Решение парня было молниеносным: если бы он задумался над ним — Гермиона прочитала бы его мысли и успела защититься. Но он махнул палочкой почти бессознательно, и неожиданно умело наложенные чары крепко привязали руки и ноги девушки к ножкам парты так, что она растянулась на гладкой столешнице, словно распятый грешник, больно стукнувшись лопатками о полированное дерево. Волшебная палочка выпала и покатилась по полу.

— Рон, ты сдурел?! — захлебнулась негодованием Гермиона.

— Ты слишком много о себе воображаешь, — сказал Рон, нависнув над ней. — Не смей разговаривать со мной как с мальчишкой! Я тебе сейчас покажу, какой я мальчишка! — он рванул на ней мантию. — Ты мне потом еще спасибо скажешь!

— Не смей меня трогать, ублюдок! Рон! Рон, ты рехнулся, отвали!

Гермиона безрезультатно пыталась отпихнуть его — она так рассвирепела, что совершенно утратила над собой контроль. Если бы удалось успокоиться, она смогла бы справиться с ним и без палочки, но сейчас была совершенно не в состоянии концентрироваться на чем‑либо.

— Рон, перестань! Рон, я выхожу замуж! Слышишь?! Мой жених похоронит тебя заживо!

— Ты бредишь, Гермиона, — хрипло сказал Рон, приспуская штаны.

— Помогите! — заверещала наследница Темного Лорда, отворачиваясь от его губ.

— Силенцио! — направил на нее палочку Рон.

И слов не стало. Гермиона только беспомощно открывала и закрывала рот, тщетно пытаясь освободиться. Рон грубо комкал ее одежду и лапал тело своими огромными ручищами. Вот он поцеловал ее в шею — и Гермиона вдруг с дрожью вспомнила сцену между Волдемортом и Нарциссой, свидетельницей которой она невольно стала. Она попыталась успокоиться и отпихнуть Рона, но не могла — и вдруг он сам перестал беспорядочно тискать ее тело и замер. Просто окаменел. Гермиона не сразу поняла, почему лицо Рона из красного внезапно стало пепельно–серым, а глаза полезли из орбит.