Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— Я… Ну, ничего особенно не изменилось, я хочу заняться изучением древностей, — осторожно сказала Гермиона после небольшой паузы. — Мы с Генри думали потом уехать в какой‑нибудь древний храм на исследования… У меня даже есть несколько вариантов на примете. Я читала…

— Мы вернемся к этому позже, — мягко остановил ее Темный Лорд. — Вот и хорошо. В таком случае ты сможешь исполнить то, чего так сейчас желаешь.

— А чего я желаю? — растерянно спросила Гермиона.

— Ты хочешь наказать Рональда Уизли, — усмехнулся ее величественный родитель. — Ты хочешь опять увидеть тот же ужас в его глазах, хочешь бросать слова — одно за другим — и бить ими наотмашь. Ты хочешь увидеть то же выражение ужаса и отчаяния на лице Гарри Поттера. — Темный Лорд одну за другой облекал в слова ее неясные мысли, описывал смутные чувства. — Ощутить в полной мере свою власть, всё свое превосходство. Тебе так понравилось то, что ты увидела недавно на лице бывшего друга… Коротко говоря, ты хочешь рассказать молодым людям правду.

— Но как же? — удивилась Гермиона, отмечая про себя, как правильно он всё определил. — Они ведь донесут Ордену.

— И что? — усмехнулся Темный Лорд.

— Как же?..

— Ты выходишь замуж за Генриха — этого уже не поймут твои старые друзья. Сомнительно, чтобы ты хотела общаться с Гарри Поттером или Рональдом Уизли в дальнейшем. А помешать тебе выйти замуж и уехать из Великобритании никто не сможет. Без доказательств и при моих возможностях, — он усмехнулся. — Только попробуй попросить мистера Поттера, во имя старой дружбы, никому не объявлять свою блестящую новость до вашего или твоего отбытия из школы. Ему вряд ли поверят — но скажи, что тебя всё равно никто не сможет там задержать. И это, кстати, правда. В сущности, может быть, и хорошо, что так вышло. Ты начинаешь новую жизнь — значит, должна как‑то развязаться со старой. До того не было повода и настроения — а здесь смотри: ты вся так и пылаешь желанием выговориться. Полагаю, это сильно улучшит твое самочувствие… В сущности, с тобой сейчас всё абсолютно просто и ясно. А вот мисс Уизли нужно принять очень важное решение.

Джинни вздрогнула и подняла вопросительный взгляд.

— Вам, Джиневра, сейчас нужно определить ближайшие годы своей жизни, — тихо пояснил Темный Лорд, пристально глядя девушке в глаза. — Либо вы отправляетесь из кабинета Генриха в гостиную Гриффиндора и выслушиваете потом пылкий рассказ Гарри Поттера, ужасаетесь, хватаетесь за голову, а взамен за эти муки получаете возможность жить дальше, никем ни в чем не подозреваемая, окончить в следующем году школу, вращаться в том кругу, в котором живете, общаться со своей семьей. Либо…

Он замолчал. Джинни сглотнула и устремила блестящий взгляд в пол.

— Либо вы получаете возможность отвести душу, — после паузы продолжил Темный Лорд, — как Кадмина. И осуществить наконец то, ради чего вы, собственно, встали на мою сторону, — он улыбнулся немного зловеще, Джинни слегка покраснела и сжала кулаки — Гермиона видела, как она впилась ногтями в кожу. — Я не упрекаю вас, Джиневра. Каждый руководствуется своими идеями, преследует свои цели. Но вы должны понимать, что, сделав этот шаг, вы перечеркнете всю свою былую жизнь. Вы потеряете и место в обществе, и семью. Вероятнее всего, навсегда.

Джинни подняла взгляд. Гермиона молчала. Темный Лорд пристально смотрел на молодую девушку.

— Генрих, возвращайтесь с Кадминой в Хогвартс, — наконец сказал он. — Пошли кого‑то за ее вечерним нарядом, пусть подготовится к балу в твоем кабинете, а потом отправьте мистеру Поттеру и мистеру Уизли сообщение, что Гермиона Грэйнджер ждет их для разговора у тебя, внизу. Ты тоже открываешь свое инкогнито: и твоя задача сегодня — охранять Кадмину и помочь ей покинуть школу, если вдруг Гарри Поттер откажет ей в… хм, «последнем желании». Кадмина, можешь поведать мистеру Поттеру и о здравии Северуса, это его заинтересует. Идите. Я немного задержу вас, Джиневра, — обратился он к Джинни, — если вы не возражаете.

Прежде чем скрыться в зеленом пламени, Гермиона увидела, как ее подруга еще раз поклонилась.

* * *

Гермиона одевалась в полусне.

Они почти не говорили с Генри, девушка вообще, казалось, парила в каком‑то своем мире. Она отрешенно приняла принесенную школьным эльфом праздничную мантию, переоделась. Генри сначала пытался разговаривать — но она молчала в ответ. Она думала. В ее голове одна сцена сменялась другой.

Гермиона придумывала диалоги, свои и чужие реплики и то и дело замирала с улыбкой, согретая теплом янтарного кулона. Генри смотрел на нее со смесью понимания и удивления и, в конце концов, бросил попытки завязать разговор и к чему‑то подготовить ее и себя. Единственное, с чем он помог ей — так это с изменениями рукавов праздничной мантии. В рождественском варианте их там не было вовсе, для школьного Выпускного бала наряд переделали. Сейчас, умело взмахивая палочкой, профессор защиты от Темных искусств помог Гермионе сделать рукава мантии расклешенными, с длинными разрезами от самых плеч. Для полноты эффекта в самый нужный момент. Генри чувствовал, что для Гермионы сейчас важны зрелищность, напряженность, драматизм и некоторая наигранность, которая неизбежна в сцене подобного объяснения.

Джинни всё еще не возвратилась, когда в десять часов вечера Генри послал Гарри и Рону сову, доставленную послушным эльфом из совятни. В письме, написанном аккуратным почерком Гермионы, говорилось, что она хочет поговорить со своими друзьями в кабинете профессора Саузвильта прямо сейчас.

Ни Генри, ни сама Гермиона не знали, что подумали насчет этого сообщения молодые люди, какие бешеные мысли возникли в их головах, какие подозрения зародились.

Однако, несмотря ни на что, в четверть одиннадцатого из‑за двери кабинета раздался беспокойный стук.

* * *

Гермиона не волновалась. Вообще. Она вдруг почувствовала холодное спокойствие и решимость. Генри занял место в глубоком кресле, чуть позади и левее от нее, сама же девушка стояла, опершись о спинку кушетки, прямо напротив двери. Кабинет Генри был довольно большим, и перед ней до входа лежало внушительное свободное пространство. Гермиона легонько качнула палочкой и дверь отворилась.

Девушка сложила руки на груди, не выпуская своего оружия, и пристально смотрела на вошедших приятелей.

Они выглядели помятыми и растерянными. Никто из них не готовился к балу, и сейчас Гермиона в своем сногсшибательном наряде, холодная и спокойная, сильно выигрывала перед их нерешительной растерянностью. Гарри, лишь бегло окинув взглядом кабинет и бросив удивленный взгляд на Генри, заговорил быстро и сбивчиво: