Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

— А ты не думала, что можешь сдать свои экзамены без всякой подготовки? — как‑то вечером спросил Генри, провожая ее до гостиной факультета. — Ты уже достигла такого уровня в искусстве чтения мыслей, что я готов поспорить — никому не удастся поймать тебя.

— Генри! — искренне возмутилась девушка. — Это — подлый обман!

— О, разумеется. Прости. Тебе нельзя позволить запятнать свое имя подлым обманом, — серьезно кивнул он.

— Я сейчас рассержусь на тебя, — без злобы пообещала гриффиндорка, но потом нахмурилась. — Все считают, что я знаю всё. А я, между прочим, сильно запустила историю магии, да и травологию тоже. Но стоит кому‑то сказать об этом, как слышишь в ответ один сплошной сарказм да издевки!

— Оно конечно.

— Генри! — сердито буркнула девушка, но внезапно остановилась. В голову лучшей ученицы Хогвартса пришла дерзкая мысль. — Стой, — сказала Гермиона, кивая на пустой класс. — Вот просто немедленно войди туда.

— Зачем? — удивился ее спутник.

— Вперед, не задавать вопросов, — у Гермионы забилось сердце и застучало в висках. Она окинула взглядом пустой темный коридор и шмыгнула в приоткрытую дверь следом за своим возлюбленным. — У бравого молодца еще остались силы?

— На что?.. Здесь?! А преподаватели, а привидения?! Кадмина! У тебя от переутомления… Сейчас же застегни мантию!

Гермиона не слушала, у нее буквально поджилки тряслись от вожделения опасности. Хотелось совершить глупость и получить свою дозу адреналина; грудь под одеждой знакомо жег янтарный кулон.

— У меня через неделю начнутся ЖАБА, — заявила молодая женщина, — я вообще не буду заходить к тебе. Погибну для внешнего мира.

— Если кто‑нибудь зайдет сюда, ты погибнешь куда буквальнее, чем имела в виду. И я вслед за тобой.

— Боишься? — игриво спросила гриффиндорка. — Давай, рассердись на меня. Я глупая, вздорная и безумная!

— Кадмина, послушай. Это несколько не мой стиль, перестань. Кадмина!

Но она совершенно не обращала на него внимания, задорным взглядом впившись в бездонные зеленые глаза и расстегивая пуговицы его рубашки.

— Неужели тебя не заводит это пьянящее чувство запретного и опасного?

— Ты меня с кем‑то путаешь, — холодно отрезал Генри.

— Ну же, разозлись на меня! — не унималась Гермиона. — Скажи мне какую‑то гадость и изнасилуй на этой вот школьной парте!

— Кадмина, — сквозь зубы выдавил профессор защиты от Темных искусств. Но она сбросила мантию и, одной рукой обняв его за шею, а вторую запуская под ремень брюк, стала привлекать мужчину к себе. При этом продолжая буравить его горящим пламенным взглядом.

Гермиона пыталась найти в его глазах отдающий сталью задор и грубую, порывистую страстность. Внезапно во взгляде молодого профессора действительно что‑то вспыхнуло, он с силой оттолкнул ее и повалил на жалобно хрустнувшую парту.

— НИКОГДА! СЛЫШИШЬ?! НИКОГДА! НЕ–СМЕЙ–СРАВНИВАТЬ–МЕНЯ–С-ЛЮЦИУСОМ–МАЛФОЕМ! — разъяренно выкрикнул он, очень сильно прижимая ее к деревянной поверхности и наваливаясь сверху. — Грубости захотелось? Если ты еще раз сейчас улыбнешься так, как только что, — между нами закончатся абсолютно все отношения, кроме учебных. Я не шучу, Кадмина.

— Что здесь происходит?!

Мир на секундочку застыл и полетел в пропасть. У Гермионы что‑то взорвалось в голове зверской болью. За ту минуту, пока она еще не разглядела в темной фигуре, выросшей в дверях облюбованного ими класса очертания профессора Вэйс, девушка, казалось, состарилась лет на десять. Руки потом тряслись до самой ночи.

Кажется, как человек Гермиона окончательно пала в глазах профессора трансфигурации. Кроме того, Генри жутко злился. Да она и сама сердилась на себя. Что же действительно нашло на нее? Джинни только хмурилась, когда Гермиона заговаривала о произошедшем.

Днем, накануне первого экзамена, наследница Темного Лорда пошла мириться и каяться, забросив свои учебники — Генри оценил эту жертву, и мир полностью восстановился. Им действительно стоило помириться перед таким сложным испытанием для отношений между мужчиной и женщиной, как выпускные экзамены у последней.

Гермиона вся ушла в сдачу ЖАБА. Собственно, все семикурсники ушли туда вместе с ней. Даже Гарри перестал говорить о Хоркруксах, даже Рон забыл о своей пламенной любви. До семнадцатого июня, дня последней ЖАБА по истории магии, школа Хогвартс погрузилась в лихорадочное оцепенение и удручающую тишину, в которой слышался только нескончаемый шелест учебников.

С заклинаниями и защитой от Темных искусств проблем почти ни у кого не возникло. Правда, Рон огорчил профессора Флитвика, не сумев отпереть заколдованный сундук на практической части экзамена, а Дин Томас даже провёл вечер вторника в больничном крыле с переломом ноги, поскользнувшись на слизи бандиманов[61], от которых должен был очистить небольшой деревянный сарай. Но в целом семикурсники Гриффиндора показали неплохие результаты. По крайней мере, никто не повторил подвига Ханны Эббот — пуффендуйка так испугалась барабашки[62], которого должна была поймать, что хлопнулась в глубокий обморок.

Впрочем, Гермиона не смеялась над этим, потешавшим всех происшествием. Она знала, что весь этот год Ханна была очень нервозной, а еще помнила, как в начале шестого курса девочка надолго пропала из школы после того, как ее мать обнаружили мертвой. Наследнице Темного Лорда не хотелось думать о том, кто и почему лишил жизни миссис Эббот, и было ли это так уж необходимо… Она старалась вообще об этом не размышлять.

Нумерологию и древние руны Гермиона сдавала в дни, ставшие для многих передышкой. Гарри отчаянно пытался подготовиться к грядущей ЖАБА по зельеварению, которая его особенно беспокоила. К середине первого семестра Слизнорт перестал сочувствовать постоянным фиаско мальчика, который выжил, и списывать их на волнение из‑за сложившейся в магическом мире обстановки. Профессор зельеварения теперь откровенно негодовал из‑за безалаберности своего некогда лучшего ученика.

ЖАБА должна была стать для них обоих тяжелым испытанием.

Рона куда больше беспокоила трансфигурация. Перемежая заклинания с проклятьями, он по нескольку часов каждый вечер измывался над своей остроконечной шляпой, превращая ее то в матерчатую ворсистую сахарницу, то в конусообразный сундучок с неработающими петлями.

А в вечер перед экзаменом Гермиона и Парвати с трудом откачали маленького совенка Сычика, которого их отчаявшийся однокурсник пытался превратить в хомяка.

Джинни Уизли, тоже сдававшая экзамены, пусть и не такие садистские, как ЖАБА, долго рассказывала о том, как Колин Криви сбросил ее подружку Эбби в озеро вместо того, чтобы просто разоружить на практической части экзамена по защите. Сама Джинни, как и Гермиона, справлялась пока со всем хорошо, только вот на травологии не сладила с мясистым корнем мандрагоры, вывихнувшим ей запястье и расколотившим в порыве бешенства свой и соседний горшки.