Шаг в палеолит - Сергей Николаевич Быков

покрывале снега в продуваемых ветром просторах степи. Даже мать, стыдно признаться, оставшаяся в тот злополучный день в глубинах родных пещер, вспоминалась смутно и лишь с лёгкой грустью. О ком он действительно горевал, так это о своём учителе.

Пора решать… Парень тяжело вздохнул. Вот уже две руки дней как под напором маленькой Найдёны он ночует под крышей этой странной рукотворной пещеры. Здесь так удобно лежать на мягких шкурах! Дарующий Жизнь теплится в странной каменной пещерке, даря благодатное тепло. Необычно. Тут всё необычно и интересно. Чужому Ножу тут понравилось бы. Он увидел и узнал много нового, удивительного. А если останется, то узнает и увидит ещё больше. Может, учитель, по сути, спас его ради этого, ради того, чтобы он выучил много новых уроков… Хотелось бы верить… Мысли, мысли…

Найдёна такая смешная. Такая маленькая и смешная. Она рассказывала ему свою историю. Совсем не похожую на его, а на самом деле мало чем отличающуюся. Они оба остались одни в этом суровом мире, и их обоих приютило это странное племя Русов.

«Куда идти, зачем? Меня ведь не гонят, а, наоборот, предложили остаться. Здесь есть чему научиться. И ещё Найдёна! Она ведь уже взяла меня себе, такая смешная, нельзя её расстраивать. Да я и сам… слишком уж сильно продолжаю прихрамывать на раненую ногу. Всё ещё очень больно. Найдёна меня жалеет, да и остальные… Мудрая або молчит и только понимающе улыбается, она всё видит.

Хватит врать самому себе! Я хочу остаться! Да! Хочу!»

Мысли прекратили свой суматошный бег, решение принято. Глаза сами собой закрылись, и парень, впервые за много-много таких длинных и печальных ночей уснул спокойно…

За три дня до начала ледохода ко мне подошёл юный неандерталец. Его взгляд был прям и твёрд.

– Великий шаман, если твоё предложение ещё в силе, я хотел бы остаться в племени Русов.

– Ты знаешь наши законы и правила?

– Да.

– Ты готов жить по ним?

– Да.

– Ну что ж, добро пожаловать в наше племя, безымянный друг. Когда ты проявишь себя, то получишь новое имя.

– Благодарю тебя, Великий шаман!

Так мы приросли ещё одним странным членом племени. Все были довольны, особенно Найдёна. А Сильвер, наш мастер зверей, получил ученика.

И ещё одно знаковое событие, по крайней мере, для меня точно, в череде рутинных дел произошло этой весной.

Странно, торговля и тусовка в племени Правильных Людей, «умные» и полезные разговоры с Острым Рогом, встреча с потенциальным членом племени – для меня уже рутина. Хм.

Кстати, Шныра был очень не против примкнуть к нам. Но это мы будем решать окончательно на большой Осенней охоте. А до этого Шныра должен собрать как можно больше кассерита, взнос, так сказать. В целом, встреча двух племён прошла отлично, «в тёплой и дружественной атмосфере», как любили говорить во времена моей далёкой молодости, когда генсек страстно лобзался с очередным представителем «дружественного народа», хе-хе. Но, как я уже сказал, всё это для меня уже рутинно.

И вот где-то в середине мая, когда природа бушевала во всю свою первобытную мощь, под навес, где находился наш будущий катамаран и где мы проводили практически всё свободное время, ворвался Яр и возбуждённо закричал:

– Дядя Пётр! Скорей! Мы нашли Мадам! Тебе надо её увидеть! Она умирает! Скорее!

Как Мадам? Где Мадам? Что? Куда? Мысли неслись в голове, обгоняя одна другую, тогда как ноги несли меня вслед несущемуся парню. Бежали мы не так чтобы долго, но быстро. Слава богу, мой всё ещё молодеющий организм уже вполне позволял себе такие вольности. Но всё же, пока бежал, молчал, берёг дыхание. Поэтому воздержался от вопросов, сам всё увижу. А когда прибежал, то увидел…

Мадам действительно умирала. И помочь ей мог лишь Господь Бог, явив чудо, или маг и чародей сотого уровня, которого, увы, среди нас не было.

Где, в каком месте Мадам получила свои страшные раны, мы никогда не узнаем. Она вся была исполосована когтями, особенно досталось задним ногам и спине. Некоторые раны Мадам пыталась зализывать, но их было слишком много. И сильно гноились. Мадам была истощена. Даже мне, очень плохому следопыту, было видно, что она волокла своё тело по земле, пока силы совсем не оставили бедняжку. Жуткое и жалкое зрелище. Собака лежала с закрытыми глазами и часто-часто дышала. Но самое поразительное было в том, что к израненному боку жался совершенно чёрный ворчащий комок шерсти.

Хатак, Батор, Хват, Ярик, прибежавшие вслед за мной Соле, Вика, Крук… никто не знал, что сказать, а тем более сделать. Так и стояли в полной тишине.

– Мадам… – тихо позвал я. – Мадам, девочка моя.

И она меня услышала! Открыв глаза, она сфокусировала на мне мутный взгляд, а потом тихо заскулила и несколько раз дёрнула хвостом – узнала.

– Воды! – Я не глядя протянул руку назад, и кто-то проворно сунул мне фляжку.

Подсунув ладонь черпачком под нос Мадам, я лил туда воду, а она жадно лакала. Сколько её мучила жажда, я не знаю, но, думаю, не один день. Наконец, немного утолив её, Мадам уронила голову мне прямо на ладонь. Я гладил её, первый раз за всё то время, что она была подле меня, а она тихо поскуливала. Словно жалилась мне на жестокий мир, который обошёлся с ней так несправедливо.

– Как же так, Мадам? Как же так? – приговаривал я, гладя её. – Как же так?!

Казалось, время замерло, я не слышал, как в голос рыдает Соле, как всхлипывает, стесняясь своих слёз, Ярик, не чувствовал собственных слёз, текущих по щекам. Вдруг Мадам открыла глаза и совершенно ясным взором посмотрела на меня, будто заглянув прямо в душу, а потом, собравшись с силами, приподнялась на дрожащих передних лапах и носом несколько раз подтолкнула ко мне своего щенка, мол, возьми его, доверяю тебе.

– Я понял тебя, моя девочка, я понял.

Ещё раз, вяло шевельнув хвостом, Мадам лизнула мою ладонь и уронила голову на землю. Устало закрыв глаза, она исторгла долгий и облегчённый вздох…

Я сидел и смотрел на отмучившуюся собаку и думал, какая могучая штука – материнский инстинкт. Поняв, что умирает, Мадам изо всех последних сил стремилась туда, где только и могли помочь её потомству выжить. В то единственное место, где обитают странные двуногие создания, которые были так добры к её предыдущим детям и которые не обижали и её.

– Судя по ранам, – тихо бубнил сзади Хатак, – это либо молодая рысь, либо молодая росомаха. Нет, – поправил он сам себя, – не росомаха. Та бы не отстала. Рысь… Дней десять-двенадцать назад. Мы можем пройти по следу, но я и так скажу: последние дня два она уже ползла…

Да, мудрый Хатак, нет оснований не