Черное копье - Ник Перумов

Ничего не придумав, хоббит покосился на Торина. Гном ехал донельзя мрачный, мял пальцами рукоять своего топора и что-то неразборчиво бормотал себе под нос.

Занятый мыслями о Малыше, хоббит совсем не смотрел по сторонам; подъём тем временем кончился, лес тоже, отряд выехал на обширное травянистое плато. В отдалении, рядом с купой высоких вязов, чернело какое-то пятно. У Фолко сильно забилось сердце – это был вход в пещеру!

Он огляделся. Разнотравье, способное укрыть его с головой, разлилось зелёными волнами; в ещё тёплых солнечных лучах – шла последняя неделя августа – бездумно радовались бытию мелкие порхающие существа. Что-то шуршало, скреблось, шмыгало в глубине зелёных дебрей, там кипела незаметная глазу жизнь тех, для кого этот луг – самый что ни на есть дремучий лес. Нигде никаких следов тропинок или паче чаяния дорог, нигде никаких строений. Конь хоббита переступил вперёд раз, другой, – и, словно был перейдён некий чётко очерченный круг, в сознание хоббита ворвался ослепительный свет чужой исполинской Силы. Фолко зажмурился, прикрывая глаза ладонью, словно от солнца. Никогда не оказывался он лицом к лицу ни с чем подобным, и если такова являемая Миру Мощь Великого Орлангура здесь, на изрядном расстоянии, то каков же он сам, в своём обиталище?!

Однако спустя короткое время Фолко освоился в этом изливающемся на него и сквозь него потоке Силы, подобно тому, как привыкают к яркому дневному свету, выйдя к нему из кромешной тьмы. Он стал «причувствоваться» к этой Силе, тянулся к её источнику незримыми пальцами своих собственных ощущений, тянулся – и ничего не мог понять, только одно отпечаталось в его мыслях – спокойствие. Небывалое, невозможное спокойствие такого грандиозного Здания, перед которым меркли тёмные хранилища Моргота и Саурона и блистающие чертоги Владык Валинора. Всё сущее, всё происходящее и творящееся вбирала в себя эта Сила – всё служило ей пищей для непостижимых разумом Смертного или Перворожденного размышлений. Всеохватность и спокойствие… Спокойствие и всеохватность…

Хоббит заворожённо толкнул коня, понуждая его идти вперёд. Форве, необычно строгий, напряжённый, точно готовая метнуть стрелу тетива, двинулся рядом. Зачем-то опустивший забрало, следом ехал Торин. Остальные эльфы остались у границы Круга Силы.

Ехать было трудно – точно грудью раздвигаешь вязкое болото… точнее, не болото, болото – это что-то мерзкое, липкое и холодное, полное несимпатичных созданий; воздух сгустился и словно толкал идущего в бока, а потом изменило цвет небо. Из синего, высокого, с громоздящимися кое-где исполинскими башнями кучевых белоснежных облаков, оно стало нежно-зелёным – точь-в-точь как молодая весенняя трава. Сквозь зеленоватое свечение проглянули яркие огоньки, и хоббит узнал очертания знакомых созвездий. Не успев удивиться, краем глаза он заметил какое-то шевеление у чёрного провала входа, рука сама собой рванулась к оружию, и, как ответ на его безрассудное движение, сгустившаяся у чёрного пятна тень с глухим рычанием прыгнула, оказавшись прямо перед ним.

Остолбенев, Фолко выпучил глаза на явившееся ему несказанное чудо: существо состояло как бы из трёх торсов, имело три головы, шесть рук и ног; но самое поразительное – что составляющие его три тела принадлежали не кому иному, как двойникам хоббита, эльфа и гнома. И настроены эти двойники были, судя по всему, весьма недружелюбно: гном занёс топор для удара, эльф обнажил меч, в руках хоббита был зажат метательный нож.

– Уберите оружие, – услышал Фолко легкий, точно дуновение, шёпот Форве. – Я сам поддался страху, но теперь – уберите! Мне знакомы подобные создания.

Повинуясь, хоббит и гном совладали с собой, и жуткая тварь тотчас отступила, удовлетворённо рыкнув. И они услышали – причём каждый на своём родном языке – короткую фразу из всего лишь одного слова: «Входите».

Зев пещеры, широкий, обросший странными изумрудными мхами, раскрывался перед ними, приглашая; плавный спуск был выложен сглаженными рекой голышами. Откуда-то из глубины шло слабое золотистое сияние, смешивающееся с изумрудным свечением стен и потолка. Форве потянул хоббита за рукав. Нужно было идти внутрь.

Нельзя сказать, что Фолко Брендибэк, сын Хэмфаста, вступил в обиталище Великого Орлангура твёрдым шагом и с гордо поднятой головой. Сердце ушло в пятки, во рту пересохло, коленки ощутимо дрожали. Украдкой он покосился на Торина – и испытал некоторое облегчение от того, что и гном выглядел не слишком-то уверенным. Бледен был и Форве, хоть входил в пещеру, наверное, не в первый раз; впрочем, придумывать себе новые страхи у хоббита уже не оставалось времени. Усилием заставив себя поднять глаза, он взглянул вперёд – и увидел Великого Орлангура!

Там, в глубине огромной, неохватной взглядом пещеры, озарённой мягким изумрудно-зелёноватым мерцанием, испускаемым свисающими со стен густыми мхами, на каменном возвышении, устланном великолепным травяным ковром, золотились бесконечные извивы длинного и прекрасно соразмерного тела. Увенчанная блистающей короной тяжёлая голова покоилась на невысоком парапете, тяжёлые веки были полуприкрыты, но и в узкой щели, оставленной ими, хоббит разглядел удивительный, чистый голубой цвет глаз Золотого Дракона.

– Приблизьтесь, Рождённые, – услышал хоббит низкий и спокойный голос, произносивший слова внутри его сознания. – Приблизьтесь, садитесь и задавайте вопросы.

Только теперь хоббит заметил расположенные рядом с парапетом каменные скамьи, устроенные так, что взгляды пришельцев и хозяина оказывались на одном уровне – Великий Орлангур не нуждался и в малейших атрибутах подчинённости, покорности тех, кто приходил к нему, ища Знания.

Глаза Дракона оставались полуприкрытыми всё то время, пока эльф, гном и хоббит шли к своим местам. Когда они уселись, Великий Орлангур заговорил снова:

– Вы алчете совершить изменение в мире. Вы замыслили действие. Говорите, какую помощь хотели вы получить?

Наступила тишина. Фолко силился раскрыть рот, но какая-то сила, стократно превосходящая его собственную, намертво сомкнула ему челюсти. Неотрывно, как заворожённый, глядел он в узкую щель между тяжёлыми, но не морщинистыми веками Золотого Дракона. Голубой блеск сливался с золотом кожи, и это смешение действовало на Фолко почти магически; он растворялся в потоке льющейся Силы, греясь, словно на солнце, не в состоянии двинуться, не в состоянии заговорить, он ощущал только одно – непредставимый, невообразимый покой, разлитый повсюду. Никакие силы, никакие Кольца Власти, ни Унголиант, ни Валинор не способны заявить о себе здесь, в этой пещере. Только познание и постижение… Форве говорил, что Орлангур выше Добра и Зла, он не Свет и не Тьма – и не смешение их.