Лиловый (II) - Ганнибал

— Я прошу вас!..

Тегаллиано сердито вздохнул; Фальер опять рассмеялся и все же кивнул.

— Хорошо, пусть будет так.

— Подойди сюда, — скомандовал закованному Тегаллиано. Круглолицый Нанга послушно вышел вперед, он явственно нервничал, беспомощно оглядывался на своего хозяина, будто не очень уверенный, что это все была хорошая затея; в теплом сумраке зала он казался совсем почти черным, и лежащий перед ним на столике генератор звуковых частот угрожающе темнел. Тегаллиано привычным жестом включил чертову машинку, и та начала издавать негромкий, но мерзкий писк; писк время от времени менялся, становясь то выше, то ниже и почти превращаясь в рокот.

— Это машина, — ровным тоном произнес Тегаллиано. — Ты хочешь ее сломать. Чтобы она заткнулась. Давай, собери всю свою ненависть и направь ее на машину.

Нанга был бестолков; у него никак не получалось, если у него и была в душе ненависть к этому верещащему предмету, сконцентрировать ее в одном месте закованный не мог, все пытался вертеть головой, посмотреть на своего хозяина, тот нервничал еще больше прежнего и нетерпеливо притопывал; это только хуже беспокоило Нангу, он снова и снова поворачивался, наконец Тегаллиано пришлось одернуть его. Бестолковость закованного даже начала сердить Тегаллиано; Фальер беззвучно посмеивался, наблюдая за ними.

— Кажется, разрушителем тебе не бывать, — заявил Тегаллиано и сложил руки на груди. — Сожалею, господин Дандоло, но ваш слуга слишком глуп, кажется.

Дандоло вздохнул и развел руками.

— Я почти был уверен в нем! — сказал он. — Ведь он так ненавидит машины, смотреть на них спокойно не может! А если он просто недостаточно постарался?

— Нет, — поспешно ответил Тегаллиано. Дандоло на мгновение задумался, потом его лицо осветилось:

— У меня еще есть один конюх, мой отец вынужден был его отправить на конюшню после того, как он сломал обогреватель в людской…

— Хорошо, пришлете его сюда, господин Дандоло, — чуть сердито сказал Гальбао. — А теперь идите, пожалуйста, не мешайте нам. И Нангу своего заберите.

Нехотя, еще несколько раз оглянувшись, Дандоло все же вышел из холла, и его бестолковый слуга шел следом за ним. Тегаллиано закрыл за ним дверь. Фальер все еще посмеивался.

— Его можно понять, — негромко заметил Гальбао. — Я действительно подозревал его, господин Фальер. Он все время так нервничал в присутствии инопланетян, мне казалось, он горит желанием переговорить с ними.

— Сколько ему лет? — благодушно поинтересовался Наследник.

— Вообще-то уже тридцать.

Это только заставило Фальера еще улыбнуться.

— Некоторые люди и в тридцать лет ведут себя так, будто им семнадцать. Надо к таким относиться снисходительно; не сказал ли Господь, «будьте как дети»?..

В комнате стояла такая тишина, что возникало странноватое ощущение нереальности сущего. Они выдвинули обеденный стол на середину; стол был немаленьких размеров и все же не совсем вмещал тело высокого младшего, и его длинные волосы ниспадали водопадом с одного края. Разрушение еще не успело коснуться его снаружи, оно было лишь изнутри, но теперь, когда он лежал навзничь, и того было незаметно.

Одного Леарзы не было с ними. Профессор будто бы что-то читал на своем планшете, в дальнем конце комнаты, опять у окна пристроился Малрудан. Витки сигаретного дыма медленно поднимались к потолку; на этот раз Таггарт присоединился к Морвейну, и они вдвоем стояли спиною к стене, глядя в разные стороны. Капитан Касвелин бесшумно ходил по комнате туда и обратно: его беспокоили иные вещи, помимо погибшего андроида. Сидевший на стуле Финн следил за ним взглядом, хотя и его мысли были далеко.

Они ждали. Фальер обещал прислать к ним человека, когда шаттл будет готов; Касвелина беспокоило то, что со связью с самого утра были какие-то проблемы, и Синдрилл пробился через помехи едва ли час назад, и то канал оставался столь неустойчивым, что Касвелин только мог сообщить о возвращении делегации на станцию, не более того. Синдрилл лишь подтвердил, что сообщение принято; ни о причине помех, ни о новостях с Кеттерле не шло и речи.

Было еще слишком рано, по местному времени до обеда оставался час с небольшим, и они немного удивились, когда услышали, как кто-то осторожно скребется в дверь. Разведчики обменялись быстрыми взглядами, наконец Морвейн снялся с места и подошел. Это точно не мог быть кто-то из приближенных аристократов Наследника, слишком уж неуверенный и тихий был звук. Морвейн резко распахнул дверь; стоявший за нею явно такого не ожидал и отшатнулся.

Это была молодая смуглолицая женщина, одетая в простенькое темное платье, глаза ее напуганно расширились, когда она увидела Беленоса, но она будто быстро взяла себя в руки и бесцеремонно проскользнула мимо стоявшего в проходе разведчика, а он на мгновение тоже растерялся и захлопнул дверь за нею.

— Нина, — окликнул ее Таггарт, выпрямляясь и опустив руку с сигаретой. Она зыркнула на него, на ее лице промелькнуло какое-то чувство, но, кажется, она не решилась даже подойти, так и осталась стоять, нервно оглядываясь. Все смотрели на нее. Должно быть, столь неуютно она давно уже себя не чувствовала. Даже Малрудан отвернулся от окна, Финн Богарт встал, профессор Квинн опустил планшет.

— Господин Фальер послал вас, юная госпожа? — спросил он ее. Она совсем потерялась от такого обращения, оробела, прижимая ладони к подолу в неосознанном жесте.

— Как ты здесь оказалась? — почти сразу спросил и кибернетик, сделал к ней шаг. Она хлопнула глазами, потом взгляд ее упал на лежащего на столе человека.

Они молча наблюдали за ней; не сказав ни слова, Нина подошла к младшему, что-то вытащила из нагрудного кармана платья. Склонилась над ровным чужим лицом, бесстрашно прижала пальцы левой руки к холодному мертвому лбу и что-то беззвучно прошептала одними губами. Гавин встал и направился к ней, не понимая, что она делает, но Морвейн поймал его за локоть. Женщина положила то, что держала в правой ладони, на закрытые глаза Каина; это оказались всего лишь маленькие плоские камушки светло-серого, почти белого цвета.

— Что она делает? — еле слышно спросил Гавин.

— Это их обряд, — ответил ему Беленос. — Так они провожают своих мертвых.

Нина все еще стояла, склонившись над лицом младшего; глаза ее были закрыты.

— Прощай, — услышали они ее шепот. — Пусть солнце светит тебе на той стороне.

Все как-то обескураженно замолчали. Женщина выпрямилась и обвела их взглядом, прижимая руки к груди.

— Для чего ты?.. — спросил ее Гавин, лицо которого по-прежнему было белее снега. — Это же машина.

— Пускай, — сказала Нина. — Ведь душа у него была не хуже человеческой.

Гавин опустил голову.

— У нас мало времени, — потом добавила женщина, будто опомнившись, принялась оглядываться. — Надо уходить!

— Но…

— Это ловушка, — спешно сообщила она. — Они хотят послать с вами еще одного человека. Такого же, как… они теперь называют их разрушителями. Когда он окажется на вашей станции, случится непоправимое.

— Откуда ты знаешь? — жестко спросил ее Морвейн.

— Господин Дандоло сказал мне, — Нина чуть напуганно хлопнула глазами, сделала шаг назад. — Он сейчас там… они все заняты, они не ожидают этого, мы сможем незамеченными выйти через погост за дворцом. Мы там спрятали мешок с одеждой… если вас переодеть, никто не обратит на вас внимания.

— Ты предлагаешь нам бежать?

— Это единственный выход! Иначе они убьют вас всех! Дома у господина Дандоло сперва будет безопасно, вы успеете предупредить своих, потом мы выведем вас из города…

Выражение Морвейна неуловимо изменилось; остальные переглядывались между собой.

— Дандоло врать не станет, — наконец тяжело сказал Морвейн. — Надо идти.

— План сомнительный, — возразил Касвелин.

— Но это лучше, чем оставаться здесь!

Они засуетились; профессор неожиданно быстро отправился в соседнюю комнату, Малрудан почти побежал следом за ним.

— Не больше пяти минут, — сказал Финн, все разошлись, и Нина осталась наедине с Таггартом.

Робко подняла на него взгляд.

— Нам придется оставить тело, — глухо произнес Эохад. — Ему уже ничем не поможешь.

— Они, возможно, и не посмеют тронуть его, — ответила Нина. — Для нас надругаться над телом усопшего, над которым уже проведен прощальный обряд, — поступок хуже убийства…

Он все-таки подошел к ней и коротко, быстро пожал ей руку.

Тем временем в комнату вернулись остальные, все они уже были готовы идти. Черные глаза женщины обвели их.

— Одного не хватает, — сообразила она.

— Я не уверен, что он и захочет пойти, — буркнул Морвейн, сердито поправлявший рюкзак на плече.

— Но оставить его здесь!.. — воскликнула Нина.