Королевская страсть - Патриция Хортон

— Двадцать дней! Англия потерпела поражение! Через двадцать дней Лондон, возможно, будет в руках голландцев вместе с моим золотом.

— Если это случится, мадам, то ни один банкир в мире не сможет спасти ваши деньги. Однако я предпочитаю надеяться, что мы победим. Если подобные вам люди будут сохранять спокойствие и оставят свои деньги в банке, то финансового краха скорее всего не произойдет. Но, если каждый будет настаивать на немедленном возвращении денег, то в стране начнется настоящий хаос, вне зависимости от того, выиграем мы войну или проиграем.

Барбара недовольно прищурила глаза, но вынуждена была признать, что в его словах много правды. Наконец она неохотно сказала:

— Отлично, я поговорю об этом с королем. Но, если вы обманете меня и нарушите свое обещание, вам вряд ли удастся сохранить голову на плечах.

Она покинула банк с нарастающим страхом в душе. Денег нет, дети на пути в деревню; кто знает, увидит ли она их когда-нибудь. Карл находится в опасности.

Взобравшись в экипаж, она сказала кучеру:

— Отвезите меня в порт, туда, где разворачиваются военные действия. — Ей хотелось отыскать Карла и убедиться, что он жив и здоров.

— В порт?! — Даже сквозь густую щетину было заметно, как побледнело лицо кучера. — Ни за какие деньги.

Барбара мрачно сказала:

— Ладно, тогда отвезите меня в Уайтхолл. — Она откинулась на спинку пыльного сиденья и терпеливо сносила бесконечную тряску и толчки. Может быть, во дворце уже известны какие-нибудь новости.

В большом дворце Уайтхолла все еще царило смятение. Барбара заметила герцогиню Йоркскую, вышедшую из покоев королевы. Она подбежала к Анне и взволнованно взяла ее за руку.

— Анна, есть какие-нибудь новости?

Крупное умное лицо Анны было печально.

— Голландцы подожгли четырнадцать наших кораблей и захватили «Короля Карла».

Барбара ахнула. «Король Карл» был восьмидесятипушечный флагманский корабль, именно на нем король вернулся из изгнания в Англию. Этот корабль совершил триумфальное путешествие из Гааги в Дувр.

— О Боже милостивый!

Анна грустно кивнула.

— Да, это огромная потеря. Яков прислал гонца, они с королем скоро будут в Уайтхолле.

Барбара осталась ждать во дворе и, как только Карл сошел с лошади, бросилась к нему навстречу. Он был весь в грязи, рубашка разорвана в клочья. Прижав Барбару к себе, он быстро поцеловал ее, отстранил и сказал:

— Дела плохи! Ох, как бы мне хотелось поджарить весь этот парламент на медленном огне!

— Карл, мы должны покинуть Лондон. Я уже отослала детей к матери.

Король, направлявшийся в свои покои, повернулся и мягко взял ее за подбородок:

— Дорогая, зачем ты паникуешь? Мы победим голландцев. — И, оставив Барбару в замешательстве, он пошел принимать ванну.

Десять дней прошли как кошмарный сон. Барбара видела Карла только урывками. Он и Яков почти все время проводили в порту и доках, руководя ходом сражений. Волнение в городе все нарастало, непрерывно били барабаны, звонили колокола и к их шуму добавлялись долетавшие с берега звуки орудийных залпов.

За эти десять дней англичанам удалось отбросить голландцев обратно в устье реки. Карл пришел в апартаменты Барбары, опустился в ближайшее кресло и, устало вытянув ноги, сказал:

— Мы начали мирные переговоры.

— О Карл, хвала Господу! — Барбара в волнении опустилась на пол возле его ног и уткнулась лицом в его колени.

Карл слегка потрепал ее блестящие волосы, лицо его было печальным.

— К несчастью, преимущество на их стороне. Нам придется уступить голландцам по многим пунктам.

В последнее время, к радости Барбары, англичане ополчились на Кларендона, обвиняя его в гибели английских кораблей и в том, что голландцы смогли дойти до Мидуэя. По гордости англичан был нанесен жестокий удар, и они находили облегчение, штурмуя новый каменный дом канцлера. Они перебили камнями все окна, а на воротах повесили намалеванный обвинительный плакат: «За Дюнкерк! За Танжер! За бесплодную королеву!»

Барбара весело обсуждала с Чарлзом Беркли последние события.

— Разве не забавно! — смеясь, говорила она. — Я еще могу понять, что Кларендона обвиняют в сдаче Дюнкерка и Танжера, но почему он должен нести ответственность за бесплодие королевы? Неужели они решили, что он мог бы исправить положение своим непосредственным вмешательством? — Барбара вообразила, как седобородый Кларендон на своих распухших от подагры ногах ковыляет в спальню королевы и влезает на королевское ложе, чтобы исполнить свой долг по отношению к Англии. Картина была до того уморительной, что Барбара залилась безудержным смехом.

Беркли усмехнулся.

— Война с Голландией действительно привела всех в бешенство. Держу пари, что дни Кларендона сочтены.

После пережитых волнений и страхов Барбара испытывала какое-то опьяняющее чувство свободы и счастья. Она послала за детьми в деревню и по их возвращении несколько дней буквально не отходила от них. Ей казалось, что они успели подрасти за эти три недели, и она не могла наглядеться на них, любуясь сияющими глазами и пухлыми щечками. Малышка Карлотта покрылась здоровым румянцем, ей явно пошел на пользу свежий деревенский воздух. Барбара неустанно благодарила Бога за то, что он наградил ее и Карла такими чудными детьми.

Однажды ночью Барбара лежала рядом с Карлом, ее спутанные волосы, точно темный огонь, рассыпались по его плечу. Их дыхание еще не успело выровняться; они лежали, расслабленные и утомленные любовью. Барбара перегнулась через Карла и, достав веточку зеленого винограда из серебряной вазы, начала отщипывать по ягодке и вкладывать их ему в рот.

— Ну-ка, скажи, что ты подаришь мне, если я открою тебе один чудесный секрет.

Карл сплюнул косточки в ладонь и усмехнулся:

— Это ты должна дарить мне роскошные подарки. Ведь ты богата, моя милая, а не я. — Он долго объяснял Барбаре, что ее деньги находятся в совершенной безопасности у Джона Танера, и, поддавшись на его уговоры, она решила оставить деньги в банке.

Барбара встала на колени и соблазнительно склонилась над ним, так что ее груди почти касались его губ.

— Ах, Карл, я обожаю тратить деньги! — Она вернулась к прежней теме. — Но погоди, у меня же есть секрет, и ты должен заплатить, если хочешь его узнать.

Карл притянул ее к себе и поцеловал. Его пальцы нежно ласкали ее спину, разжигая в ней пламя страсти. Барбара негромко рассмеялась:

— Какой же ты хвастун. Я уверена, что ты еще не можешь…

Она не договорила, глаза ее изумленно расширились. Тело Карла ясно дало ей понять, что он сгорает от страсти. С восторгом глядя ему в глаза, Барбара теснее прижалась к нему, наслаждаясь жаром постепенно нарастающего желания. Карл самый великолепный любовник в мире, думала она.