Рабыня страсти - Бертрис Смолл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Об этом говорил мне и князь, — ответил Нази. — Поэтому мы по суше доберемся до Танджи, а оттуда по морю рукой подать до Джабал-Тарака. Оттуда недалеко до Кадикса, а там уже мы взойдем на борт нашего судна в устье Гвадалквивира. Ну а если ты все еще хочешь, то мы можем остановиться в Севилье — ты посмотришь город, моя дорогая. Помнишь, я обещал тебе это по пути в Малику?
— Я просто хочу домой, — ,тихо сказала Зейнаб.
— Но ведь путешествовать без служанки ты не можешь, — напомнил он.
— Я хочу рабыню, мою соотечественницу, Хасдай. В Алькасабе Малике мы такой не отыщем. К тому же я вполне способна сама о себе позаботиться — даже после того, как столько лет прожила в холе и праздности. В носилках я вполне могу ехать в одиночестве. Еду мне будут приносить, а в бане я прекрасно смогу самостоятельно вымыться…
— Тогда мы можем отправляться завтра, — сказал Нази. — Сакалибы, как добрые воины, могут сняться с места в любой момент. И я тоже.
— Но я не могу, к несчастью, — вздохнула Зейнаб. — Нужно упаковать все мои вещи. Я завтра же пошлю за Омой — она мне поможет. Послезавтра я буду готова, мой господин.
— Дай невесте хоть два дня, дабы насладиться семейным счастьем, моя дорогая! — улыбнулся Нази. — Хоть я и уверен, что Ома тотчас же явится на твой зов, но помни: она тебе больше не служанка. Почему бы не отложить отъезд хотя бы на неделю? К чему эта горячка? К тому же я хотел бы проехаться с князем по всей Малике, дабы удостовериться, что теперь все в полном порядке. Не возражаешь, если покину тебя в одиночестве? Мы выедем завтра поутру и будем отсутствовать несколько дней.
— Я не дитя и скучать не стану, — ответила Зейнаб. — Мне еще непременно надо к серебрянику — хочу привезти Мораиме какую-нибудь диковинку.
Когда Ома через несколько дней прибыла, чтобы помочь Зейнаб со сборами, та была счастлива видеть подругу. Обе вместе быстренько увязали тюки и сложили платья в сундуки. У Омы была масса новостей.
— В гареме две премиленькие служаночки, — трещала она. — Одна родом с острова, именуемого Крит, а другая — румийка. Их преподнес мне на свадьбу свекор. Какой же это милый старик, Зейнаб! А когда мы с Аллаэддином сообщили ему о малыше, он заплакал от радости! О-о-о, как это чудесно — иметь семью!
— О малыше??? — изумилась Зейнаб. — А ты мне об этом ничего не говорила… Ома лукаво хихикнула:
— Ну.., понимаешь, когда мы с Аллаэддином встретились, то.., ну, словом, дали волю рукам — и не только рукам… Я знала о том, что понесла, еще до твоего пленения, госпожа.
— И все же собиралась вернуться со мною в Кордову! — с нежным упреком сказала Зейнаб. — Ах, Ома, Ома! Ни одна из женщин на всей земле не может похвалиться лучшей подругой, чем ты у меня! Я буду скучать по тебе, но утешаться тем, что ты счастлива. — Увидев слезы на щеках Омы, она ласково отерла их, приговаривая. — Ну-ну, нельзя тебе теперь огорчаться! Расскажи-ка лучше о своем новом доме. Сколько там слуг? Помни: с ними надобно быть строгой, но справедливой. Дом очень велик?
— Хозяйством заправляет евнух, — начала Ома. — Но в гареме евнуха нет. Я сказала Аллаэддину, что не нужно специально для меня покупать его — это лишняя трата… Есть повар, служанки-уборщицы и десяток отборных стражников-сакалибов. Аллаэддин говорит, что не может допустить повторения трагедии своего друга, и поэтому проявляет бдительность. Вокруг дома роскошный сад со множеством фонтанов. Это дивный уголок — и.., о, я так счастлива! — И впрямь прелестное личико ее сияло от счастья. Вдруг она вновь хихикнула. — То и дело думаю, как бесилась бы эта ведьма, матушка Юб, прознай она о том, что с нами сталось! Уверена; она искренне полагает, что мы драим полы в какой-нибудь придорожной таверне в Эйре, а хозяин измывается над нами! Так жаль, что нельзя послать ей весточку!
— Да, нам повезло куда больше, чем ей, — ответила Зейнаб. — Мы с тобою просто счастливицы…
Хасдай и князь возвратились уже на следующий день и устроили прощальный обед.
— Я уже знаю, что твой караван готов и вы отправляетесь на рассвете, господин Нази, — сказал князь. — Вы поедете по дороге, что тянется вдоль побережья и соединяет Алькасабу Малику и Танджу. Это займет у вас не более трех дней. В Тандже вас будет поджидать корабль, на котором вы доплывете до Джабал-Тарака. А там вы будете уже на земле Аль-Андалус. Я не стану приберегать прощальные слова на завтра — хочу сейчас же засвидетельствовать тебе, господин мой, мою глубочайшую признательность. Если бы ты не приехал, думаю, я не выжил бы — столь глубока была моя печаль. Знаю, что ты ехал по поручению калифа как официальное лицо, но, встретившись со мною, разделил мою боль как самый преданный друг. Ты все понял — и не позволил мне утонуть в пучине скорби. Ты заставил меня вспомнить о долге перед народом — во имя памяти моего отца. И за все это благодарность моя безмерна…
— Ну, а теперь… — Нази улыбнулся, — тебе предстоит исполнить еще один твой прямой долг. Ты обязан найти себе молодую жену, которая зачнет и родит продолжателей династии ибн-Маликов.
Карим покачал головой:
— Я больше не женюсь. Наследником моим станет сын покойной сестры.
— Но ведь нужна же мужчине жена, нужен гарем, полный красавиц! — настаивал Нази.
— Однажды я всей душой полюбил женщину, с которой Судьба меня разлучила, — прямо ответил ему Карим. — После этого я женился на девушке, выбранной моим отцом мне в жены, желая быть примерным сыном. Хатиба в свое время, как оказалось, была обещана Али Хассану. Она любила его, а я ту, другую… И даже если бы с моей семьей не стряслось этого ужаса, я многое понял бы. Брак без любви — проклятие, Хасдай! Нет, я не повторю подобной ошибки!
— А что, если тебе вновь предстоит полюбить? Глаза Карима испытующе устремились на Хасдая.
— Я не полюблю снова, — твердо сказал он. — Как смогу я полюбить другую, после того как… — он грустно усмехнулся. — К тому же, Хасдай, по-моему, я изведал достаточно женских ласк за свою жизнь! Как ты считаешь?
Нази рассмеялся:
— Возможно, это и так, господин, и все же для мужчины рай в женских объятьях! Не думаю, что я наложил бы на себя обет безбрачия…
— Несомненно, Зейнаб прекрасно служит тебе, — вырвалось у Карима…Боже, зачем он это сказал? Или хотел слышать похвалы этой дивной женщине из уст самого Нази? На что она споспобна, ему самому прекрасно ведомо… К чему лишняя ссадина?..
— Да, — кратко ответил Нази. — Мне никогда бы так не посчастливилось, если бы калиф Кордовы имел возможность развестись с госпожою Захрой и не вызвать этим государственной смуты. Калиф обожал Зейнаб, а она его.
— Сожалею о случившемся… — холодно ответствовал Карим. Потом сказал: