За гранью Разлома - Алиса Мак

мы можем брать её только от нечисти. От любой нечисти, заметь. Со временем ты научишься использовать их и на расстоянии, но это потом. Первое, чему тебе предстоит научиться, это чувствовать и понимать ту двухстороннюю связь, которая существует между нами, потому что это самое главное. Всё остальное – просто общий кругозор.

– Ага, – протянула Рада, не сводя глаз с парящего над её плечом огонька и почти не видя его.

Она чувствовала что-то, нечто странное, что уже подмечала раньше в виде зова, странной тяги, позывов интуиции. Здесь и сейчас, всё глубже погружаясь в это ощущение, она вдруг ощутила себя маленьким листочком, плывущим по реке, по одной из сотен и тысяч рек, сплетающихся в похожую на паутину сеть, где есть место для своих озёр и даже морей. С каждой секундой ощущение становилось всё чётче, и всё яснее казалось, будто бы тут, под этим домом, эта река глубже любого океана.

– Здравствуй, Святик! – неожиданно резкий и звонкий голос Яги развеял наваждение. – Теперь ты тоже в некотором роде мой ученик. И только попробуй отказаться учиться, прибью.

Рада обернулась и обнаружила, что дверь успела открыться и закрыться вновь, впустив в дом Хозяйки смущённо улыбающегося своей фальшивой улыбкой Кота.

– Привет! – проговорил он.

Живой. Вроде бы даже целый. Рада облегчённо вздохнула.

– У, гадёныш, – дружелюбно отозвалась Яга. – С каждым годом скалишься всё шире.

Уголок губ Славы дёрнулся, рука потянулась к затылку. Хозяйка усмехнулась.

– Рада, что ты ещё на этом свете, – объявила она, жестом призывая Кота приблизиться. – Сколько раз проваливался с тех пор?

– Три! – с гордостью ответил тот.

– Ну и дурак.

– Так ведь…

– Я тебе что говорила? Ведогонь, который свою душу в теле удержать не может, – труп ходячий.

Несколько секунд они смотрели друг на друга: Яга строго, Слава виновато.

– Ты ведь не делал ничего из того, чему я тебя учила? – глаза Хозяйки убийственно сверкнули. – И не вздумай врать, я тебя, Святик, насквозь вижу.

– Ну… – Кот опустил голову.

– Что такое ведогонь? – желая спасти его от допроса, спросила Рада.

– Человеческий дух, блуждающий вне тела, – строго ответила Хозяйка, не глядя на неё. – И человек, из которого этот дух выпадает. Обычно ведогни гуляют во снах, не отходя далеко от своего тела, но некоторые, такие как он, проваливаются глубже, прямиком в мир нечисти. А Свят к тому же не умеет возвращаться, и как его до сих пор никто не сожрал, для меня загадка. – Яга шагнула вплотную к Коту. – И как он до сих пор не притащил на себе какую-нибудь гадость, тоже.

– Гадость? – не поняла Рада.

– Гадость. – Яга внимательно осмотрела Славу со всех сторон. – Ведогонь – всегда лакомый кусочек для нечисти. Они всегда будут хотеть его душу, напрашиваться на сделки, пытаться прицепиться тем или иным способом. Но на нашем Святике сейчас никто не сидит, я бы заметила.

– Я что, дурак сделки с ними заключать? – буркнул Кот и был безжалостно проигнорирован. – И вообще, меня не Свят зовут, а…

– Как ты себя зовёшь, пока ты здесь, забудь, – резко перебила его Яга. – Здесь, в моём доме, ты всё равно что в самом мире нечисти, здесь живут по их правилам. Понял? И ты, повязанная, поняла? – дождавшись кивков, она ещё раз заглянула в глаза каждого и повторила: – Никаких имён. И – слышишь, Святик? – никаких проваливаний. Возьми себя за шкирку и держись в нашем мире, иначе проваливай отсюда вместе со своим телом и прямо сейчас.

– А если я… – попытался было возразить Кот, но Яга не терпела возражений.

– Никаких «если». Провалишься здесь, когда меня не будет рядом, – назад не вернёшься. Понял?

– Но…

– Я буду учить тебя. Мне не нужны человеческие трупы в моём доме.

– Я не…

– Возражения не принимаются. Будешь учиться или проваливай.

На лице Кота запечатлелось незнакомое Раде прежде выражение упрямства, и она испугалась: друг в самом деле уйдёт? После предупреждения вилы отпускать Кота одного совсем не хотелось, тем более что правота Яги не вызывала у Рады сомнений.

К счастью, как следует почесав затылок, Слава скинул со спины рюкзак и неохотно проговорил:

– Ладно. Только зови меня Котом.

– Я буду звать тебя Святиком, – отрезала Яга. – А тебя, – она обернулась к Раде, – Девочкой. Не обессудь, я зову так всех своих учениц. Твоё настоящее имя мне ни к чему. А меня зови просто Ягой. Обучение будет сложным, жалеть тебя я не буду и тебе самой жалеть себя не дам. Придётся постараться, но, если ты сможешь это сделать, поверь мне, ты получишь то, зачем ты сюда пришла, и даже более того.

Заворожённая перспективами, Рада медленно кивнула, а Кот, высунувшись из-за её плеча, спросил:

– А я?

Яга не обернулась.

– В свободное от наших занятий время в прислугу к домовому.

– Но…

– Или выметайся.

– Но я…

– В лес. Один.

– Я…

– И никогда не возвращайся.

Кот опустил голову.

– Ты ж меня изведёшь, – проворчал он, и Яга рассмеялась негромким заливистым смехом.

– Переживёшь меня, и больше бояться нечисть тебе не придётся, – пообещала она Славе.

– Да я её и так не боюсь, – буркнул тот, и улыбка немедленно покинула лицо Хозяйки.

– А зря, – проговорила она негромко. – Очень и очень зря.

Глава 14

Первый снег

– Снег, – прошептала Мира.

Крупные снежинки в причудливом танце спускались с неба, чтобы найти свою смерть на тёплом лобовом стекле автодома. Мира смотрела на них широко распахнутыми глазами, а Макс смотрел на неё, пытаясь угадать эмоции, проступившие на лице девушки. Он видел печаль и что-то похожее на восхищение, но не мог сказать наверняка. Не мог, хотя внимательно наблюдал за бывшей Сестрой два прошедших с момента её признания месяца.

Иногда в движениях, словах и выражении лица Миры он видел черты гениальной охотницы и мастерицы, иногда – упрямой, но не слишком грозной в своём бессилии мстительницы. Часто он замечал следы пережитых страданий и боль от невозвратимой потери, а изредка – обычно когда они с Мишей уходили на охоту или возвращались с неё – отпечаток безумия… Нет, не безумия. Чего угодно: страха, усталости, воспоминаний о боли, но не безумия. Мира отнюдь не была полоумной, и чем больше Макс думал об этом, тем больше признавал: она ещё хорошо держится.

А между тем Мира, каждое утро готовя им завтрак, откладывала себе порции, всё больше и больше похожие на нормальные. Она садилась за стол вместе со всеми, стараясь держаться края, и ела, потом вместе с Ночкой мыла посуду и шла