За гранью Разлома - Алиса Мак

время переезжали, столько раз, что я уже и не вспомню. Один раз, когда нас вёз какой-то не слишком терпеливый человек, мать начала кричать, и он бросил нас на дороге. Мать сказала, что это моя вина и я ей не сын, и убежала. Я не смог её догнать и решил, что тут и умру. Но, прикинь, не умер. Мне повезло, что это летом было, а потом я набрёл на Михалыча, он меня и подобрал. Научил жить, всему научил. Он был повязанным с нечистью, жил один в маленькой избушке. Хороший был дед, только старый очень. С самого начала учил меня, что скоро умрёт и я опять останусь один. Помог понять, что я ни в чём не виноват и вообще хорошо, что я остался живым. Сам ждал своей смерти в любой момент, а потом взял и целых шесть лет протянул. Или не целых… Меньше, наверное, он меня летом нашёл, а умер в феврале. Говорил, если бы не я, он откинулся бы сильно раньше. – Снова тяжёлый вздох. – Он хотел, чтобы я в его доме остался, а я не смог. Чего мне там делать? Мы с ним много куда ходили, даже к Яге, а тут – остаться на одном месте. Вот я и ушёл, весны дождался и ушёл сам бродить. Сначала по поселениям шатался, потом совсем в леса завернул, а потом, как ту классную печать добыл, оказалось, что от вампиров мне больше убегать не нужно, я теперь сам их могу гонять. – Слава развёл руками, словно бы говоря: «И вот я здесь», – и виновато отвёл взгляд. – Не очень весёлая история вышла, да уж. Мне просто захотелось рассказать. Не пойми меня не так, это вовсе не что-то личное или типа того. Меня жалеть с этим не надо. Мне везде, где надо, Михалыч мозг вправил, и меня самого всё это давно не ранит.

Рада сглотнула. Не ранит, как же. А на рассказы Изабеллы о её матери он просто так реагирует? Просто так весь перекашивается, когда Рада заявляет, что Макс ей не брат? Слава то и дело бросал на неё робкие взгляды, ожидая реакции, а повязанная, совершенно не понимая, как следует реагировать в таких случаях, спросила:

– А что стало с твоей матерью? Ты не знаешь?

– Знаю. – Слава пожал плечами и улыбнулся широкой фальшивой улыбкой. – Мне её Михалыч нашёл. Она осталась в ближайшем поселении, снова вышла замуж и завела ребёнка. Вроде как, когда она от меня избавилась, у неё и припадки прекратились.

Он замолчал и опустил взгляд. Рада смотрела на него и вспоминала собственное счастливое детство, родителей и бабулю, защитивших её ото всех возможных бед, позволивших ей жить беззаботно и беспечно. Она вспоминала, как младшие смеялись и тянули к ним с Максом руки, как мама обнимала её перед сном, а бабуля пела колыбельные. «Мы никогда не ценим того, что имеем, да?» – с горечью подумала она, а потом, решительным шагом догнав Кота, обняла его так крепко, как позволял огромный рюкзак у него за спиной.

– Эй…

Слава растерялся, бестолково подняв руки вверх, а Рада стояла, совершенно не собираясь его отпускать. И не отпустила до тех самых пор, пока Кот, поколебавшись ещё некоторое время, не обнял её в ответ.

* * *

Больше о прошлом Славы они не говорили, однако Кот, словно почувствовав себя свободнее, принялся болтать совсем как раньше. Описывая свои встречи с вампирами, из которых он чудом выходил живым, он активно размахивал руками, стараясь в красках изобразить события, и местами наверняка привирал, но Рада всё равно слушала его с интересом.

Казалось, истории Славы никогда не закончатся. Создавалось впечатление, будто он может рассказывать их вечно, и Рада нещадно сыпала вопросами и узнавала, кто такие шишиги и почему они не жалуют глубокие реки, как выглядит дом водяного там, в мире нечисти, и за что русалки так любят лунный свет. Кот в самом деле знал многое, и, судя по тому, что он до сих пор оставался живым, его знаниям можно было доверять. И Рада доверяла, пусть и не безропотно, но соглашаясь с его выбором стоянок, маршрутов, грибов и ягод на обед. А Слава спокойно, даже не морщась, жевал приготовленную Радой еду.

– Да брось, гадость же получилась! – не выдержала она однажды, в очередной раз испортив кашу.

– Да какая разница, главное, что еда, – безмятежно отозвался Кот.

О том, что он сам тоже не лучший кулинар, Рада узнала вскоре. И поняла, что, устав после долгого и трудного дня пути, тоже рада любой пище, особенно если заниматься готовкой приходится кому-то другому.

Приятно, когда рядом есть человек, знающий дорогу и без труда находящий воду в местах, где, как казалось Раде, её невозможно найти. Когда его непринуждённая болтовня разбавляет тяжесть долгого пути. Когда вечерами он ставит шалаши и устилает землю еловыми ветками, пока она натягивает тент. Приятно ночами подкатываться ближе, радуясь возможности разделить с ним тепло, а он, вместо того чтобы отодвинуться, придвигается в ответ. Чем дальше они шли, тем больше Рада понимала, что действительно наслаждается обществом Славы, а тот, всё больше и больше привыкая к ней, всё реже смущался по пустякам.

И всё равно каждое утро, просыпаясь и готовясь выбраться из тёплого спальника навстречу утренним холодам, в первую очередь Рада думала о неизвестной опасности, грозящей Славе. Нечисть не проявляла к ним интереса, давешняя чертовка больше не появлялась, как и её товарки, не было видно и вил. Но это не было поводом ослаблять бдительность.

Как-то раз, перебираясь через маленький ручеёк, Рада увидела анчутку. Маленький, не длиннее её руки, бесёнок старательно волок по берегу огромную уже мёртвую рыбину, на первый взгляд не уступающую ему по весу. Заметив чужаков, анчутка оскалился и зашипел. Его маленькие чёрные глазки тревожно бегали по сторонам, а уши прижимались к затылку, но анчутка не убегал, намереваясь защищать своё. Едва заметно кивнув ему, Рада отвернулась, не желая мешать. Она собиралась быстро и осторожно пройти мимо, но Слава остановился и, наклонившись к маленькому существу, протянул ему руку, словно бездомной кошке.

– Ты чего? А если укусит? – удивилась Рада.

Анчутка оскалился и напрягся, явно намереваясь последовать её ожиданиям. Кот беззаботно улыбнулся.

– Да ладно!..

Смотреть, как её спутник истекает кровью, укушенный грязной крылатой тварью, Рада не собиралась. Схватив Славу за рюкзак, она изо всех сил потащила его в сторону. Кот неохотно поддался.

– Да ладно, что он мне сделал бы? – проворчал он, поправляя