За гранью Разлома - Алиса Мак

тот снова занят созерцанием своей новой рогатой знакомой. Досадливо сжав кулаки, она вскинула голову и тем самым тоном, которым бабуля рассказывала папе о злоключениях её старшей внучки, заявила:

– А я отвечаю за него, вот. Мне надо, чтобы вот он дошёл туда, куда мне надо, притом живым, и по пути никому свою душу не продал, понятно?

Рада не боялась чертовку, но и чертовка не боялась её. Заливисто хохотнув, она взлохматила Славе и без того торчащие во все стороны волосы, заставив того блаженно поёжиться, и вдруг подскочила к Раде почти вплотную, прошептав ей на ухо:

– И не надейся, повязанная, он не твой.

– И не твой, – огрызнулась Рада.

– И не мой, – легко согласилась чертовка, отдаляясь на шаг. – А жаль. – Она обернулась к Славе и, помахав на прощание рукой, пропела: – До скорой встречи, огонёк! Зови, если передумаешь!

Она, как и свойственно нечисти, исчезла быстрее, чем кто-либо успел заметить направление её движения, оставив Раду наедине с очень расстроенным Славой.

– Зачем ты её прогнала? – укоризненно спросил он. – Мы с ней так хорошо болтали.

– А, это теперь вот так называется? – фыркнула Рада.

– Я же говорил, я знаю нечисть, – буркнул Кот. – Я и с чертями много болтал, и вообще у меня всякое бывало. Она мне ничего бы не сделала.

– Ты себя со стороны видел-то? Да она тебя околдовала!

– Ну, может, немного, но я всё равно ничего глупого бы не сделал.

– Вот как? Ладно, и чего она тебе такого интересного наговорила?

– Да она и не успела ничего толком. – Голос Славы явно выражал недовольство по этому поводу.

Рада фыркнула снова.

– Я же тебе говорила, вила сказала, что ты в опасности. Тебе стоит быть осторожнее. Может, ты и многое повидал, но спорим, что раньше тебя вилы не предупреждали? Даже не споришь? И правильно. Потому что знаешь, откуда я это знаю? Я повязана с нечистью, а ты нет.

Она сказала бы ещё многое, ей было что сказать. Остановил Раду взгляд Кота, как никогда нечастный и печальный, устремлённый вниз. Он выглядел как ребёнок, наказанный за мелкую шалость, и Раде вдруг стало стыдно.

– Ладно, прости. – Она опустила взгляд тоже. – Может, я и неправа, просто я за тебя волнуюсь.

– Правда?

В голосе Славы прозвучало такое искреннее удивление, что Рада решилась снова поднять глаза.

– Ну а ты как думал? – немного растерянно отозвалась она.

– Да не знаю… – он почесал затылок. – Ладно, давай забудем.

Рада не ответила. Забыть о неизвестной опасности, шагающей за ними по пятам, она не хотела и не могла. Однако возвращаться к этому разговору им не приходилось ещё два дня, пока над лесом не разнёсся пронзительный кошачий «мяв».

– Слышала?! – Слава восторженно закрутил головой. – Это рысь!

– Рысь? Близко?

Единожды успешно пережив встречу с медведем, Рада пришла к выводу, что диких хищников с неё довольно.

– Не знаю, нет вроде, – как всегда беспечно заявил Кот. – А жаль, всегда хотел увидеть настоящую рысь.

– И стать её обедом, – негромко проворчала Рада.

Она боялась, что Слава снова обидится на неё, но тот и не подумал смутиться, лишь засмеялся.

– Чего ржёшь? – от неожиданности обидевшись сама, спросила повязанная.

– Да ничего. – Кот улыбался своей широкой улыбкой, и в этот раз, исключения ради, она даже не показалась Раде фальшивой. – Я ещё после того случая с чертовкой так подумал, но только теперь понял, что ты действительно сестра Макса.

– Макс мне не брат! – мгновенно окрысившись, огрызнулась Рада и получила в ответ новую усмешку.

– Может, он тебе и не брат, а вот ты ему точно сестра. Знаешь почему?

– Ну и почему?

– Потому что, когда его нет рядом, в тебе появляются его, не знаю, ответственность и подозрительность, что ли.

Рада хохотнула. В ответственности её ещё никто не обвинял.

– Я просто не хочу, чтобы меня сожрала рысь.

А Макс просто не хотел, чтобы его сожрал вампир. Неожиданно появившийся в словах Славы смысл заставил Раду оторопеть, что Кот немедленно расценил по-своему.

– Не бойся, – полным уверенности в себе тоном попросил он, – от рыси я тебя защищу.

– Ну, спасибо, – пробормотала Рада.

Она хотела закончить этот оказавшийся не слишком приятным для неё диалог, но Слава, и думать забывший о свидании с дикой кошкой, преспокойно продолжил болтать:

– Так вышло, что я по жизни в лесах немало прожил, так что знаешь чего мне только делать не приходилось. Уже не помню, мне семь было вроде, а может, и восемь, когда я один остался. Так я почти целый месяц один в лесу выживал, прикинь? И никто меня не съел, кроме, разве что, комаров. Это летом было. Конечно, когда меня Михалыч подобрал, он жутко удивлялся, что я выжил, но я уже тогда понял, что, как бы такое сказать, ничто не мешает жить так, как страх смерти. Когда Михалыча не стало и я совсем один остался, я так и решил, что бояться мне больше нечего, потому что, кроме жизни, у меня ничего и нет. Так в основном по лесам и ходил. И ничего, видишь? Живой.

Рада удивлённо моргнула. При всей своей болтливости и любви к историям Слава никогда прежде не пытался рассказать о своём прошлом.

– Почему ты остался один? – спросила она. – Ты потерял семью при Разломе?

Кот ответил не сразу. Он выдержал достаточно долгую паузу, чтобы Рада пожалела о слишком личном вопросе, но, не успела она извиниться и попытаться забрать свои слова назад, Слава начал отвечать:

– Ну, во время Разлома мне что-то типа пяти было. Я плохо помню, как мне жилось до него, но у меня была большая семья. Я из потомственных колдунов, так что… я был средним из трёх детей, старший брат у меня был и младшая сестра. Через Разлом все вместе успешно прошли, а вот потом не повезло, попались мы вампирам. Ну и вот. – Он тяжело вздохнул.

Рада испуганно вжала голову в плечи, отчаянно жалея о том, что влезла в чужие раны, но Слава явно решил довести историю до конца.

– Мы с матерью вдвоём остались. Чудом выжили. То есть как выжили. Она вроде как с ума сошла. Иногда просто так начинала кричать и плакать, а меня возненавидела. Оно, конечно, понятно, ей было бы легче, если бы папа или брат остались, но остался я, мелкий и бесполезный. Может, ей даже было бы лучше, если бы не осталось никого вообще, а так ей приходилось выживать и ещё меня волочить. А из-за её припадков в поселениях нас не любили, мы всё