Шань - Эрик Ластбадер

Когда они вошли внутрь, у них от холода перехватило дыхание: владельцы отеля явно не поскупились на кондиционеры.

— Черт возьми, — промолвил Тони. — Мне бы сейчас не помешала эскимосская парка.

— В чем дело? — осведомился Гато де Роза. — Ты боишься обледенеть?

Он направился к мраморной стойке, на которой стояли рядком одинаковые розовые телефоны для внутренней связи. Подняв трубку одного из них, он спросил у оператора номер Бегунка Йи. Получив отказ, он в свою очередь не захотел, чтобы девушка сама звонила в номер Йи.

Лениво прохаживаясь вдоль конторки, он дождался, когда смуглолицый консьерж закончит разговаривать по телефону Тихо окликнув его, Кубинец протянул ему двадцатидолларовую банкноту Проворство, с которым консьерж принял ее и тут же спрятал в карман, сделало бы честь любому фокуснику. Их разговор, происходивший на испанском, длился от силы секунд двадцать-тридцать.

Через несколько мгновений Гато де Роза вновь очутился рядом с Симбалом.

— Чего и следовало ожидать, — бросил он. — Тридцать семь ноль один и ноль два. Номер на верхнем этаже. Пять штук за ночь.

— Уж он-то, я думаю, может себе это позволить, — отозвался Симбал, направляясь вслед за спутником к сверкающим дверям лифта, на которых, как и на дверцах соседних кабин, красовался треугольный значок — эмблема отеля. Он был вышит и на ковре, устилавшем пол в вестибюле.

— Ты выяснил, у себя старый Йи? — спросил Симбал.

— Этот парень полагает, что у себя.

— Посетители?

Кубинец скептически посмотрел на Тони.

— Послушай, он ведь всего лишь консьерж, а не господь Бог. “Триллиант” не придорожная гостиница. Пройди сюда хоть взвод морских пехотинцев, он может и не заметить этого.

— Но ты хоть уверен, что ты первый, у кого он взял деньги сегодня ночью?

Гато де Роза рассмеялся в ответ. Его смех оборвался в ту секунду, когда из одного из дальних лифтов вышел Беннетт собственной персоной.

— Черт побери!

Вестибюль был битком набит разодетыми в пух и прах гостями. Где-то слева гремела музыка, и основной поток людей устремлялся туда. Шоу в ночном клубе при отеле было в самом разгаре.

Беннетт проталкивался через толпу к выходу. Он явно не спешил и не оглядывался назад. Подобно большинству маньяков (после общения с ним Симбал не сомневался в том, что Беннетт психически ненормален) он был совершенно уверен в себе. Симбал и Кубинец, не сговариваясь, бросились вслед за ним, цепляясь ежеминутно за платья от “Никон” и “Унгаро” и буквально задыхаясь от умопомрачительного аромата “Норелль” и “Шанель №5”.

Беннетт исчез в боковом выходе, и они прибавили шагу. За дверью открылся коридор с бетонными стенами. Надпись на табличке на стене гласила: “Заходить в купальных костюмах в вестибюль запрещается”. Прочитав это, Симбал громко выругался и пустился бежать во весь дух. В его памяти всплыли слова Кубинца, утверждавшего, что Беннетт появляется только там, куда молено добраться по воде.

Пройдя через стеклянную дверь, автоматически скользнувшую в сторону при их приближении, они очутились на краю залитого светом бассейна. Позади просторной бетонной площадки, на которой ровными рядами стояло не менее сотни шезлонгов, начиналась широкая лестница, спускавшаяся к берегу океана. Симбал и Кубинец в мгновение ока сбежали вниз, перепрыгивая через три ступеньки.

В отблеске света прожекторов, освещавших бассейн, они увидели Беннетта, уже добравшегося до самой кромки воды. В следующее мгновение он прыгнул навстречу волне и, вынырнув на поверхность, поплыл, делая мощные и уверенные гребки руками. Кубинец бросился в воду за ним следом.

Почти тотчас Симбал разглядел узкий силуэт “сигареты”, покачивавшейся на якоре.

— Проклятье! — выругался он и, развернувшись, помчался назад в отель.

Двойная дверь из красного дерева в номере Бегунка Йи оказалась незапертой. Самого Йи Симбал нашел лежащим с закрытыми глазами на зеленой софе в гостиной. Кожа на его плоском кантонском лице была белой как мел. Грудь его неровно трепетала.

Опустившись рядом с ним на колени, Симбал нащупал пульс.

— Досточтимый Йи, — промолвил он на кантонском диалекте, — с вами будет все в порядке. Я знаю, что это сделал Беннетт. Эдвард Мартин Беннетт. Почему?

Бегунок Йи открыл глаза, но Симбал, заглянув в них, понял, что пожилой китаец не видит ни его, ни комнаты, но лишь нечто происходящее в его воображении.

— Беннетту нужна была моя смерть, — тихо протянул Йи.

В его голосе слышалось страдание.

— Так же, как и смерть Алана Тюна?

—Да.

— Зачем?

Йи не ответил. Его глаза закатились от боли.

— Зачем, досточтимый Йи? Зачем Беннетту нужна была смерть ваша и Алана Тюна?

Китаец пробормотал нечто нечленораздельное, и Симбал в отчаянии громко переспросил:

—Что?

Йи повторил. На сей раз более ясно. Однако Тони показалось, что он ослышался.

— Оружие? — переспросил он. Не дождавшись ответа, он произнес еще более настойчиво. Вы сказали, оружие?

Веки Йи затрепетали.

— Я умираю, — хриплым гортанным голосом промолвил он. — Вы должны сообщить моим братьям.

— Да, да. Конечно.

— Я призываю всех богов в свидетели, — прошептал Йи. — Я проклинаю моего убийцу до шестнадцатого колена.

— Беннетт желал вашей смерти из-за оружия? — Симбал еще ближе придвинулся к китайцу, так что теперь их лица едва не соприкасались.

Он ясно чувствовал знакомый запах смерти, исходивший от Йи.

— Да, — губы Йи дрожали, точно от волнения. — Почему здесь так холодно?

— Оружие, досточтимый Йи?

— Это новое увлечение молодых. Беннетта, Мако и других.

— Кто эти другие?

Йи то терял сознание, то снова приходил в себя. Его глаза закрылись. Казалось, что он собирается с силами.

— Эти... вооружения... противопехотные гранаты... “Блэкмэн Т-93”... Мы получили приказ заняться их скупкой и переправкой. Однако дело не в деньгах. Они не предназначены для продажи.

— Тогда для чего же?

— Они поступают на склады.

— В Азии?

— В Азии, Южной Америке, Европе, Штатах... повсюду.

— Но для чего все это затеяно?

Розовый пузырь надулся между трясущихся губ Йи.

— Тюн был против. Я тоже. Нам бы следовало быть умнее. Но ведь это так опасно. Опасно для всего мира.

— А в чем эта опасность?

Симбал, понимая, что Йи может умереть в любую минуту, старался выжать из него максимум информации.

— Страшная, смертельная опасность.

— Что вы...

— Это оружие способно уничтожить весь мир. — Капли холодного пота катились по плоскому лицу Йи. Его кожа начала приобретать ужасный землистый оттенок. — Когда Беннетт...

Симбал ждал, затаив дыхание. Кровь бешено стучала у него в висках. Матерь Божья!— думал он. — Во что я ввязался?

—Когда Беннетт что?

— Беннетт — джинн, который отворяет дверь. Симбал не понял, что это значит.

— Куда он должен направиться?

— В Шань, — ответил Йи и, вздрогнув, добавил. — К истоку.

— Досточтимый...

Симбал попытался нащупать пульс и, убедившись, что его нет, выпустил руку Йи. Сев на пол, он задумался.

Неужели дицуй занялись переброской вооружения? —недоумевал он. — Причем не просто вооружения, а именно противопехотных гранатометов. Зачем? И потом, каким образом эти штуки могут уничтожить весь мир? Тут что-то не так.

Симбал поежился. Ему вдруг стало холодно и неуютно.

— Ну, как дела? Что ты узнал? — Гато де Роза вошел в комнату.

Он оставлял за собой на полу лужицы.

— Что Беннетт? — не глядя на него, осведомился Симбал.

— “Сигарета” ждала его. Я не мог угнаться за катером.

Симбал вздохнул.

— Я устал, — промолвил он.

— Послушай, дружище, перестань пудрить мне мозги. — Кубинец явно не хотел отставать от него. — Ты ведь говорил о чем-то с этим китаезой. Я слышал твой голос.

— Он бредил, — сказал Симбал. Ему казалось, что тяжесть всей планеты вдруг навалилась на его плечи.

— Брехня!

— Да пошел ты! — взорвался Тони. Он поднялся с ковра. — Я справлюсь с Беннеттом сам.

— Черта с два!

— У тебя нет выбора. Теперь тебе не добраться до не го.

— Ты так считаешь?

Что-то в тоне, которым Кубинец произнес эти слова, заставило Симбала насторожиться. Он вспомнил, как пытался, но не мог понять, что крылось за словами Гато де Розы там, на пристани.

Не говоря ни слова, он вдруг направился к двери. Он был в шаге от нее, когда услышал голос Кубинца.

— Куда ты собрался, приятель?

— Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся, Мартин. Гато де Роза чуть не подпрыгнул от неожиданности.

— Эй, постой. Так нельзя. Эй, ты, слышишь? Симбал развернулся на сто восемьдесят градусов.

— Ты что, собираешься сесть мне на хвост? — На его лице заиграла едва заметная улыбка. — Ты сам знаешь, что этого делать не стоит.