СССР-2061. Том 9 - СССР 2061

Подозрения об антихудожественной природе данного спектакля возникли у меня сразу, как только я узнал название коллектива: «Ватиф», что расшифровывается как «Возрождение альтернативных течений истории и философии». Не вдаваясь в детали, поясню, что такие короткие аббревиатуры хотя и хорошо отрисовываются средствами пространственной и рекламной декорации, но несут мало смысловой нагрузки, и как следствие вызывают естественное отторжение у зрителя как попытка манипуляции интересом, а если вставлять туда расшифровку, то очень трудно найти удовлетворяющую композицию. Кроме того, я с большим удивлением обнаружил, что декорации для спектакля уже готовы. Выяснилось, что их изготовил Рома Кручёнов; на вопрос, что им надо в таком случае от меня, режиссер спектакля пояснил, что декорациям не хватает некоего «заряда». В чём смысл и цель этого заряда, он объяснить не сумел. Поскольку других предложений о работе у меня не было, я сел смотреть репетицию. Отмечу среди прочего, что мне не дали текста сценария.

Спектакль называется «Иное вчера», и, по утверждениям его создателей, является прогрессивной постановкой в жанре «альтернативная история». Даже в отрыве от абсурдности самого словосочетания, суть его тоже представляется весьма сомнительной: произведение состоит из ряда не связанных между собой сюжетно притч, рассказывающих (я цитирую) о том, что случилось бы с СССР в случае безвременной смерти одного из генеральных секретарей ЦК КПСС прошлого века (кажется, Андропова) и прихода к власти других лиц (запомнил фамилию Горбачёв), в период первого кризиса социализма.

Запомнилась массовка, скандирующая «Долой» в самой истерической манере. Запомнилась отвязная пропаганда чуждых нам ценностей, в частности, романтизация финансового фронтира начала века, ностальгию по т. н. свободе личности, и призывы к победе либеральных ценностей. В связи с этим хотелось бы отметить особо, что, будучи членом СХ, я сам до известной степени исхожу из примата личного творческого начала, но я никогда не позволял себе такой оголтелой пропаганды индивидуализма. С удивлением и сожалением я узнал, что ядро театра «Ватиф» составляют ведущие сотрудники отдела теоретических исследований машзавода, в основном математики и физики. Этим отчасти объясняется низкий художественный уровень произведения.

Досмотрел репетицию до конца я с трудом, и взял время подумать. Признаю, что думал я очень долго и практически не спал, в связи с чем показания моего медбота прошу считать клеветническими и формальными. Суть моих размышлений сводилась к следующим: Кто они такие? Чего они хотят? Почему выбрали именно меня?

Легче всего было ответить на последний вопрос. Роман Кручёнов не является моим другом и даже приятелем. Мы коллеги и сокурсники, но находимся в ровно-безразличных отношениях. С некоторых пор Роман взял за привычку сплавлять мне тех заказчиков, которые недовольны его исполнением, пользуясь моим к нему хорошим отношением и отчасти чувством вины за то, что я уже член СХ, а он только кандидат – и перспектив у него, между нами говоря, немного; уровень его работ вполне объективно отражён в соответствующей прессе. Таким образом, будучи не в состоянии обеспечить театру «заряд» своими декорациями, он с легким сердцем отдал их мне.

Второй вопрос, «Чего они хотят?», занял у меня половину ночи. Я не буду излагать всю цепочку моих рассуждений, сообщу лишь тезисно основные положения. Само понятие «альтернативной истории», будучи принимаемо всерьёз и творчески, подразумевает отменяемость истории в первую очередь в плане её последствий, имеющих место в дне сегодняшнем. Очевидно, что этот ущербный (как минимум в части логики), инфантильный и незрелый подход даёт глобальный повод для замедления роста над собой, а в перспективе так вообще грозит полной деградацией и впадением в младенческий эгоизм. В народе по этому случаю давно ходит грубая, но точная поговорка про бабушку и условия, при которых она была бы дедушкой.

Пока исторические изыскания подобного рода не покидают кабинетов исследователей, они являются лишь частью науки истории, её инструментом, подобно скальпелю хирурга или лазеру рекламного дизайнера; инструмент этот неприменим вне искусственно созданных допущений. Но как только простое умозрительное предположение выходит на сцену, в сферу образов, эмоций и прочих тонких материй, его нелогичность и невозможность уже не играет такой роли; ведь если человек принял саму возможность (а значит, и необходимость!) замены общей истории на химеру, порождённую далеко не всегда самыми светлыми и продуманными своими желаниями – значит, он уже это делает! Он уже пытается отменить наше сегодня.

К этому ключевому выводу я пришёл примерно в час ночи. В это же время соседи вызвали милицию, потому что я якобы кричал и бил в стены тяжёлыми предметами. В своё оправдание замечу, что я не кричал, а энергически вербализировал свои тезисы, и не тяжёлыми предметами, а собственным кулаком, который у меня в данный момент разбит и болит. После разговора с милицией я пообещал вести себя тихо и, поскольку они ко мне больше не приезжали, считаю своё обещание выполненным.

С двух часов ночи до четырех часов утра я уже размышлял над первым вопросом, «Кто они такие?», а также над своими действиями. Как станет ясно ниже, эти два аспекта связаны друг с другом непосредственно, и второе железным образом вытекает из необходимости ответа на первое. Иными словами, я просто не мог поступить иначе, чем я поступил.

Примерно в пять часов утра я проник в помещения Дома культуры «Рассвет», где накануне присутствовал на репетиции означенного любительского театра. У меня с собой был очиститель для красок в объёме около пяти литров. Сработала сигнализация (каким же надо быть идиотом, чтобы называть зеленым провод бирюзового цвета!), но я успел заблокировать зрительный зал изнутри, чтобы дежурный сотрудник не сумел попасть на сцену и помешать мне. Разрушив основные декорации, я собрал костюмы, реквизиты и вспомогательные предметы на сцену, облил их очистителем и поджёг. Отмечаю, что сделал всё это я осознанно, в состоянии аффекта не находился, уровень содержания алкоголя в крови был более чем удовлетворительный для моего возраста и телосложения. Я понимал последствия и опасность своих действий, сопротивления прибывшим нарядам милиции не оказывал, бригаде пожарных в тушении огня препятствий не чинил. В связи с вышеизложенным заявляю.

Первое. Я отказываюсь от помощи общественного защитника и на процессе буду защищать себя сам. Это право закреплено за мной здравым смыслом и действующим законодательством.

Второе. Требую максимально широкой огласки моего процесса с доведением информации о позициях сторон до всех заинтересованных лиц и организаций.

Третье. С этого дня я добровольно покидаю Союз художников. Подчёркиваю, что ни один из членов Союза никак не связан с рассматриваемым инцидентом.

Четвертое и самое главное. Считаю, что ущерб, нанесённый мной Дому культуры «Рассвет» и жителям посёлка машзавода, является ничтожным по сравнению с последствиями, которые может вызвать поощрение «искусства» подобного рода и направлений. Достаточно даже не поощрять, а просто не препятствовать – ведь завод предоставил помещение и время этому театру. Понятно, что у руководства не было никаких причин этого не делать, и это, уверен, будет основным аргументом у коллектива театра «Ватиф»: нет ни одной статьи закона, которая запретит им заниматься тем, чем они занимаются.

И это второй ключевой момент, на который я обращаю самое пристальное внимание следствия и всех будущих участников процесса. Государство не может защитить себя от подобных поползновений из области искусства, у него нет для этого рычагов и, самое главное, в принципе не может быть. Именно общество в этом случае обязано само защищать свою историю, за которую оно несёт точно такую же ответственность; таким образом, осуществленный мной поджог декораций любительского театра я трактую не как хулиганство и вандализм, а как акт общественного порицания всем любителям «альтернативной истории»; в связи с чем убедительно прошу не направлять меня на принудительное лечение, а рассмотреть возможность амбулаторного.

Пятое и последнее. Невыясненным осталось только одно: кто они такие? Не в смысле должностей, места работы и документарных данных, но – кто они? Чего они добиваются и откуда они взялись? Именно на эти вопросы должен ответить процесс по моему делу. Именно поэтому я требую максимальной огласки. Я эксперт в области искусства, я хочу знать, что за течение зарождается в самых интеллектуально развитых слоях нашего общества, и зарождается ли – я не удивлюсь, если выяснится, что оно было там всегда; и это тоже будет очень важный результат.

С протоколом ознакомлен, права и обязанности, предусмотренные ст. 25.1 КоАП СССР, мне разъяснены, копию протокола получил. Пасечных В.О., 15 февраля 2056 года».