Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

ее об этом не спрашивал. Все делалось в такой спешке, и я держал с ней связь по телефону с самолета из Финикса. Когда я приземлился, количество кандидатур сократилось до четырех или пяти, но только один считался специалистом по Эмиратам, и кроме того, он был директором Консульского Отдела. Это Френк Сван.

— Было бы интересно узнать, составляла ли твоя секретарша список, — задумчиво произнесла Калехла.

— Я ей позвоню.

— Нет, отсюда не нужно. Кроме того, я еще не закончила… Значит, ты пошел в Госдепартамент, чтобы найти Свана, а это значит, что тебя зарегистрировала служба безопасности.

— Естественно.

— Ты отметился при уходе?!

— Вообще-то нет, не за стойкой в вестибюле. Вместо этого меня повели вниз к стоянке и отвезли домой в машине Госдепартамента.

— К тебе домой?

— Да, я собирался в Оман, и мне нужно было взять кое-какие вещи.

— А как насчет водителя? Он обращался к тебе по имени?

— Нет, ни разу. Но он действительно сказал нечто такое, что меня поразило. Я спросил его, не хочет ли он зайти в дом, чтобы перекусить или выпить чашечку кофе, пока я буду складывать вещи, а он ответил, что его могут застрелить, если он выйдет из этой машины или что-то вроде этого. Затем он добавил: «Вы из „ОГАЙО-4-0“».

— А это означает, что он не оттуда, — быстро сказала Рашад. — И вы находились перед домом?

— Да. Затем я вышел из машины и увидел невдалеке у обочины еще один автомобиль. Вероятно, он следовал за нами.

— Вооруженный эскорт, — кивнула Калехла. — Сван обеспечивал тебе прикрытие начиная с первой минуты, и он был прав. У него не было ни времени, ни средств, чтобы проверить все, что с тобой произошло «минус один».

Эван был озадачен.

— Ты не могла бы это объяснить?

— «Минус один» значит время, прошедшее до того, как ты связался со Сваном. Рассерженный богатый конгрессмен, используя арендованный самолет во Флагстаффе, поднимает много шума, чтобы попасть в Вашингтон. Ему отказывают, поэтому он летит в Финикс, где требует билет на ближайший рейс и платит по кредитной карточке, затем начинает звонить своей секретарше, у которой повадки преданной кошки, приказывая ей найти человека, которого он не знает, но уверен, что тот существует в Государственном Департаменте. Она начинает всех обзванивать, связываясь с большим количеством людей, которые недоумевают по этому поводу. В конце концов она получает для тебя нужный список, а это означает, что она обратилась к большому количеству своих знакомых, которые могли ей дать информацию и которые также недоумевали, зачем она ей нужна; в итоге ты обратился в Госдепартамент с требованием пропустить тебя к Френку Свану. Я права? В том твоем взвинченном состоянии ты, естественно, наделал много шума, требуя провести тебя к нему.

— Да. Меня пытались отшить, сообщив, что Свана нет, но я знал, что он на месте, моя секретарша это подтвердила. Я был непреклонен. В конце концов они позволили мне подняться в его кабинет.

— Затем, после того как ты с ним поговорил, он принял решение послать тебя в Маскат.

— И что из этого?

— Этот узкий маленький круг, о котором ты говорил, не был ни очень маленьким, ни очень узким, Эван. Ты делал то, что делал бы любой другой в подобных обстоятельствах. Ты оставил очень много следов во время своего беспокойного путешествия из Лава Фолз в Вашингтон. Тебя можно было бы легко проследить через Финикс до Флагстаффа, твое имя и шум, который ты устраивал, требуя немедленно обеспечить тебя транспортом, запомнило множество людей, особенно в связи с тем, что это происходило поздней ночью. Затем ты засветился в Государственном Департаменте, где наделал еще больше шума, и между прочим, отметившись при входе и не отметившись при выходе.

— Да, но…

— Позволь мне, пожалуйста, закончить, — опять перебила Калехла. — Я хочу, чтобы у нас была полная картина. Ты поговорил со Сваном, вы заключили договор об анонимности, и, как ты сказал, ты исчез, отправился в Маскат. Но прежде ты поехал домой с водителем, который не был из «ОГАЙО-4-0», то же можно сказать и об охранниках в вестибюле. Водителя просто назначил диспетчер, а дежурные охранники просто выполняли свою работу. Они не принадлежат к избранным кругам, никто там не предлагает им рассмотреть сверхсекретную повестку дня. Но они нормальные люди, они идут домой и разговаривают со своими женами и друзьями, потому что в их обычно скучной работе произошло что-то не совсем обычное. Они также могли ответить на вопросы, небрежно заданные им людьми, которых они считают правительственными шишками.

— И, так или иначе, все они знали, кто я.

— Как и множество других людей в Финиксе и Флагстаффе, и всем им ясно было одно: этот важный человек расстроен, этот конгрессмен чертовски спешит, у этой важной персоны проблема. Ты видишь, какой след ты оставил?

— Да, но кто же станет его прослеживать?

— Я не знаю, и именно это беспокоит меня больше всего.

— Беспокоит тебя? Кто бы это ни был, он взорвал мою жизнь! Кто посмел это сделать?

— Тот, кто нашел брешь, расщелину, которая вывела на след от дальнего лагеря Лава Фолз к террористам в Маскате. Тот, кто наткнулся на что-то такое, что заставило его и дальше вести поиски. Может быть, это были звонки, которые сделала твоя секретарша, или скандал, который ты учинил у стойки службы безопасности Государственного Департамента, или даже нечто маловероятное типа слухов о том, что неизвестный американец содействовал примирению в Омане. Правда, это было вовсе не маловероятно, это было напечатано и разжевано, но именно это могло дать кому-нибудь повод для размышлений. Затем и другие факты стали понятными.

Эван накрыл своей ладонью ее руки:

— Я должен знать, кто это был, Калехла, я должен знать.

— Но ведь мы знаем, — мягко сказала она, успокаивая его ровным голосом, как будто увидела что-то, что должна была увидеть раньше. — Блондин с европейским акцентом.

— Зачем? — это слово взорвало горло Кендрику и он убрал свою руку.

Калехла смотрела на него с состраданием, но и это не могло скрыть светившегося в ее глазах холодного аналитического интеллекта.

— Ответ на этот вопрос должен стать твоей первостепенной заботой, Эван, но у меня есть другая проблема, и именно поэтому я так напугана.

— Не понимаю.

— Кем бы ни был блондин, кого бы он ни представлял, он проник очень глубоко в наши подвалы и взял то, что ему не должны были давать. Я ошеломлена, Эван, парализована, я возмущена, и эти слова недостаточно сильны, чтобы выразить то, что я чувствую. Я