Все дороги этого мира - Ольга Табоякова

Сесуалий с изумлением смотрел на большого летучего зверя. Он то не подглядывал за Илистой. Но к него чести, Сесуалий не задавал лишних вопросов, не делал лишних движений, а продолжал говорить, не меняя тональности.

- Тьямин, сейчас, почти сейчас, у тебя над головой будет веревка, - Сесуалий надеялся, что план друга удастся, второй попытки то не будет. - Тьямин, по моей команде, ты поднимешь руки и постараешься подтянуться вверх, не размахивая ногами. Ты меня понимаешь? Не двигайся, Тьямин. Подыши, успокойся, мы рядом. Веревку не выпускай, ты меня понял? Тьямин, держись.

Альтарен договорился с кодром, что тот максимально быстро рванет вверх. Сам Альтарен собирался еще и потянуть веревку.

Сесуалий затаил дыхание, вот почти:

- Тьямин, давай! - скомандовал Сесуалий.

Одним плавным движением, Тьямин вытянул руки вверх и ухватился за палку. В этот самый миг Альтарен потянул веревку, а кодр стал набирать высоту.

Тьямин висел, вцепившись в веревку. Одна из змей подпрыгнула, но не зацепилась за ногу юноши. Змеи разочарованно шипели, Тьямин уносился все дальше и выше. Сесуалий опомнился и кинулся подальше от аспидов. Ему не хотелось занять место Тьямина.

Альтарен напряженно держал веревку обеими руками, не было возможности вытереть пот, который, несмотря на прохладу, лил в глаза.

Альтарен попросил кодра опуститься, мальчик явно устал, и неизвестно сколько времени сможет еще висеть, не выпуская веревку.

- Альт, - Сесуалий осматривался, покуда они добирались до лагеря.

- Да?

- Ты откуда того зверя взял? - Сесуалий нес на руках мальчишку.

- Познакомился, - Альтарен поведал, что заметил странности за Илистой, и в одну из ночей понаблюдал за ней.

- А меня что не позвал?

- Так ты занят был, - дипломатично сформулировал Альтарен неспособность поддатого Сесуалия к слежке.

- Угу, - критик не обиделся. - А что это за звери?

Альтарен пересказал, как искал кодра, и то немного, что успел узнать о кодрах. Сесуалий же больше заинтересовался маленьким человечком. Они остановились, Сесуалий устал нести Тьямина. Альтарен тоже устал, напряжение вымотало его до предела.

- Так ты никаких вопросов не задал? - Сесуалию не верилось, что Альтарен ничего не спросил.

- Не задал, знаешь, не время было для вопросов, Сес. Ну, что пошли?

Тьямин поднялся:

- Я уже и сам могу идти, - храбро заявил он.

- Отлично, попробуй, - разрешил Альтарен. - Хорошо, что все закончилось.

- Да при своих остаться в такой экстремальной ситуации это больше, чем просто хорошо, - поправил Сесуалий.

Тьямин поднялся и с высоты своего роста смотрел на сидящих мужчин.

- Почему при своих? - Тьямин достал из карманов два больших светящихся камня.

Ямина стояла у огней рампы. Ей надо было сделать один маленький шажок, чтобы стать самой великой актрисой в этом мире за всю историю его существования. Ямина была уверена, что достаточно одного маленького шага, но ноги ее не слушались. Ямина готова была заплакать от отчаяния. У нее никак не получалось шагнуть вперед.

Девушка смотрела прямо перед собой. Ее звали, чтобы стать великой, а она не могла пошевелиться. Ямина закричала от облегчения, когда огни рампы приблизились к ней. Но здесь ее насторожило, что они сами двигаются к ней. Девушка поняла, что она по какой-то причине очень нужна этим огням. Ямина вместо того, чтобы рвануться к огням, нелепо отпрыгнула от них. Ей неведомо от чего стало жутко страшно.

Уже лежа на земле и прячась от огней под ящиком, Ямина подумала, что ее хотели съесть. Она отдавала себе отчет, что не является настолько умной и талантливой, чтобы за одну минут достигнуть неба на выбранном поприще.

Воображать Ямине всегда нравилось, и представляла она себя в овациях и восхищении, но фантазии это личное дело каждого.

"Кто-то подсмотрел мои мысли и хотел меня похитить", - решила Ямина. От этого она решила уберечься, во что бы то ни стало, и пряталась до самого утра под ящиком. Всю остальную жизнь она гордилась собой за этот поступок.

Алила осталась в стороне от страхов и искушений. Ее охраняли синие птицы. Но грусть и печаль ее тревожили. Безнадежность окружающего мира смогла зацепить девушку, но дальше порога собственной повозки увести не смогла. Алила сидела на ступеньках лестницы в повозку, подперев руками подбородок. Рассмотреть особо ничего было нельзя, слишком темно, но фрагменты событий проносились мимо нее.

В один миг ей показалось, что рядом с ней прошел Хэсс. За ним бежал охранник.

Через несколько минут Алила стала свидетелем сосредоточенной ходьбы Тьямина. Минуты через три мимо пробежали Альтарен и Сесуалий. Они ее не заметили.

Потом Алила видела Джу с совершенно сумасшедшим лицом.

Чуть позже девушка заметила орка Страхолюда с букетом цветов. Тот вел себя крайне странно, шел и прятался ото всех.

Пару раз вокруг Алилы пробегали маленькие человечки, но с ней никто разговаривать не хотел, да и она не стремилась к общению.

Под утро справа от повозки прошел Недай с блаженным лицом.

Директор просто возник в пяти шагах от ее повозки из ниоткуда, но разговаривать тоже не стал, ушел куда-то дальше.

Алиле грустилось, апатия стала ее спутницей и лучшей подругой. Дикое депрессивное настроение ушло под утро. Птицы были довольны собой, они уберегли девушку от направленного на нее заклятия самоубийства. Птицам удалось его значительно ослабить. Алила об этом так никогда и не узнала.

С желанием покончить с собой боролся еще один человек в труппе. Это была Лия. Причин этому было три. Самая главная состояла в том, что Лие казалось, что она потеряла ребенка. Затем выяснилось, что у нее нет и мужа. А уж затем она ощутила, что вокруг нее нет ни души. Одиночество царило в этом мире. Лия завыла от ужаса. Быть совсем одинокой в мире - страшнее ничего придумать нельзя.

Лия метались по лагерю, никого живого и ничего живого, даже огня. Женщину спасла от полного помешательства музыка. Лия все же решила, что смерть наилучший выход из этого кошмара. Она выбрала, что умрет, воткнув себе нож в сердце. Легкая смерть по ее представлениям, и никто не сможет вернуть ее к жизни и опять так мучить.

Но напоследок взгляд ее упал на инструменты. Лия взяла в руки гитару Рамона. Она стала перебирать струны, и мир вокруг стал меняться. Первое, что она ощутила это шевеление своего ребенка. Положив руку на живот, Лия поняла, что с ней все в порядке. Потом она услышала голоса вокруг, увидела огоньки. Мир наполнился жизнью. Лия сидела, вцепившись в гитару, боясь, что мир опять сойдет с ума. Морок ушел безвозвратно, но Лия запомнила то щемящее чувство одиночества, которое определило, что в будущем она родит троих и возьмет в семью еще двоих. Лия будет гордиться, что она многодетная мать, и будет мечтать не менее, чем о двадцати внуках. И свои, и приемные дети ее не подведут.