США: собственность и власть - И. Беглов

Ни один другой деятель не способствовал столь успешно соединению сферы финансов и сферы политики в неразрывное целое, как это делал на протяжении четверти века Джон Макклой. Юрист по специальности, он начал свою карьеру в качестве партнера уоллетритовской фирмы «Крэвэт, Свэйн энд Мур». Женившись на дочери капиталиста Зингера, Макклой получил в приданое не только деньги, но и ценные для дальнейшей карьеры родственные связи с важными персонами в, сфере финансов и политики. В 1941 г. президент Рузвельт назначил его на пост заместителя военного министра. В 1945 г. Макклой вернулся к юридической практике, сделавшись партнером юридической фирмы «Милбэнк, Твид энд Хедли», тесно связанной с финансовой «империей» Рокфеллеров. Два года спустя, в 1947 г., с помощью Рокфеллеров он был выдвинут на пост президента Международного банка. Спустя еще два года он оказался уже на посту верховного комиссара США в Западной Германии. В течение трех лет Макклой «трудился» над тем, чтобы превратить Западную Германию в полноправного партнера НАТО, не забывая при этом наблюдать за сохранением в этой стране крупных интересов «Стандард ойл оф Нью-Джерси» и других американских компаний.

Вернувшись в 1952 г. в США, Макклой получил в награду высший пост в американском финансовом мире — должность председателя совета директоров «Чейз Манхэттн бэнк». До этого назначения Макклой не имел опыта банкира. Но, как писал журнал «Форчун», для такого банка, как «Чейз Манхэттн», с его мировыми связями и интересами, в качестве руководителя больше подходит «государственный деятель с опытом дипломата, чем специалист, разбирающийся в технике банковского дела» [739] .

К этому времени связи Макклоя в финансовом мире достигли огромных размеров. Он занимал положение директора десятка крупнейших промышленных корпораций, опекуна рокфеллеровского фонда, опекуна фордовского фонда, председателя Совета по вопросам внешней политики, включавшега «сливки» финансовой аристократии. Директорские и опекунские посты в этих компаниях и организациях обеспечивали Маккдою постоянные личные контакты с десятками магнатов, доминировавших в деловых и политических кругах Нью-Йорка, Бостона, Филадельфии, Питтсбурга, Детройта, Лос-Анджелеса и других промышленных центров страны. Его тесные связи с семьей Рокфеллеров дополнились такой же личной унией с семьей Фордов после того, как в 1958 г. он стал председателем «фонда Форда».

Располагая столь обширными связями, Макклой превратился в общепризнанного главного посредника между Уолл-стрит и Белым домом. Президенты Эйзенхауэр, Кеннеди и Джонсон каждый раз, когда им нужно было узнать мнение «финансовой общины» Нью-Йорка по тому или иному вопросу, неизменно обращались за советом и информацией к Макклою. Ему принадлежала ведущая роль в согласовании взглядов главных монополистических группировок относительно наиболее подходящей кандидатуры на пост президента США. Уход Макклоя в 1961 г. (по возрасту) с поста председателя «Чейз Манхэттн бэнк» не отразился на его особом положении в финансовом мире. Вернувшись в свою юридическую фирму «Милбэнк, Твид, Хедли энд Макклой». он сохранил пост директора «Чейз Манхэттн бэнк» и все свои связи в сфере финансового капитала и политики.

Пентагон. Личная уния монополистических концернов и государственного аппарата особенно сильно выражена в составе руководящего административного персонала военных министерств, обитающих под крышей Пентагона. Интерес американского монополистического капитала к насаждению своих доверенных лиц в военные министерства вполне понятен: Пентагон ежегодно распределяет заказы на несколько десятков миллиардов долларов, составляющие около 10% всей промышленной продукции США. В получении военных заказов заинтересованы не только фабриканты оружия, но и производители стали, алюминия, меди, нефти, различных электронных приборов, тканей, обуви, консервов и прочих продуктов. Крупные военные подряды перепадают на долю строительно-инженерных фирм. По выражению исследователя этого вопроса Дж. Паркера, «работа на оборону» превратилась «в постоянную составную часть нормального американского бизнеса»[740].

Вполне естественно, что финансисты Уолл-стрит постарались взять под свой контроль учреждения Пентагона, регулирующие распределение военных заказов.

Ниже приводится список финансистов или их доверенных лиц, занимавших ключевые посты в Пентагоне в 1946—1956 гг., с указанием тех банковских, адвокатских и промышленных фирм, которые они представляли:

17

В список включены лишь наиболее выдающиеся фигуры из числа тех, кто управлял военными министерствами. В те же самые годы сотни других администраторов, юристов и банкиров корпораций занимали должности многочисленных помощников министров, экспертов и начальников интендантских отделов. При этом представители восточных финансовых групп, как видно даже из приведенного списка, доминировали в составе руководящего персонала Пентагона точно так же, как они численно преобладали и во всех других правительственных учреждениях.

Огромная военная машина, управляемая Пентагоном, отражает рост милитаризма в США. Милитаризм — продукт империализма, развившегося на экономической базе финансового капитала. Американский финансовый капитал, занимая положения мирового эксплуататора, нуждается в том, чтобы правительство США выполняло функции мирового жандарма.

Райт Миллс в своей схеме разрушает эту причинную связь общественных явлений, ради того чтобы в его исследовании «экономический детерминизм» не заглушал проявлений «военного детерминизма». Вместо того чтобы искать причины роста милитаризма в США в объективных потребностях финансового капитала, он направляет внимание в сторону субъективных устремлений представителей той части правящей элиты, которую он обозначает как «военачальников». При этом Миллс выдвигает довольно оригинальную и забавную версию происхождения милитаризма в США. Отметив тот общеизвестный факт, что в Америке военная профессия особым уважением, престижем и влиянием в буржуазном обществе никогда не пользовалась, Миллс раскрывает затем план широкого социального маневра, якобы осуществленный «военачальниками» в 40-х годах с целью повысить свое общественное положение. По словам Миллса, военные наконец-то поняли, что достигнуть этой цели они смогут только в том случае, если распространят свой контроль на значительную часть экономики.

«Ключом к признанию чьего-либо высокого статуса в обществе, — пишет Миллс, — является власть. Военные не могут успешно претендовать на повышение своего статуса среди штатских, если они не имеют, или не считаются имеющими, власть... Поэтому американский «милитаризм», является следствием попыток военных увеличить свою власть и тем самым повысить свое положение в обществе по сравнению с предпринимателями и политиками. Приобрести такую власть они могут только в том случае, если их перестанут считать паразитами, истребляющими национальное богатство и находящимися под контролем тех, кого они в своем кругу называют грязными политиканами. Наоборот, их цели должны отождествляться с целями и честью нации. Экономика должна стать их служанкой, а политика — инструментом, с помощью которого они руководят нацией в современной войне во имя государства, семьи и бога»[741].

Если поверить Миллсу на слово, то военным удалось осуществить этот коварный план и добиться возвышения в рамках правящей элиты. По словам Миллса, «военачальники» оттеснили «политиков» на второй план и заняли почетное место рядом с плутократами. Так, с помощью наивных умозаключений американский социолог «объяснил» одну из важнейших социальных проблем современной Америки — проблему роста милитаризма.

Допустим на минуту, что именно в результате честолюбивых устремлений генералов и адмиралов американскому обществу был навязан милитаризм и что именно их усилиями был создан военно-промышленный комплекс, производящий около 10% всей промышленной продукции США. Но действительно ли им удалось превратить в свою «служанку» хотя бы эту часть монополистического капитала страны, не говоря уж обо всей экономике США? Не получилось ли так, что в результате роста военно-промышленного комплекса власть и самостоятельность «военачальников» даже в их собственной сфере еще больше ограничили и стеснили те самые плутократы и «грязные политиканы», которых они, по словам Миллса, собирались потеснить?

Пока в распоряжении военного министерства находились сравнительно скромные ресурсы, оно не вызывало особого интереса у банков США. Но после того, как Пентагон превратился в административный центр обширной экономической «империи», его наводнили представители Уолл-стрит и наложили свою тяжелую руку на все военные министерства. Приведенный список представителей Уолл-стрит в Пентагоне говорит сам за себя. Военные, насколько могли, отстаивали свои прерогативы. История Пентагона последних десятилетий заполнена борьбой за власть между военными и штатскими, между Комитетом начальников штабов и штатским министерством обороны[742]. В этой длительной борьбе, имевшей со стороны военных характер фронды, «штатские» с Уолл-стрит в конце концов взяли верх. Иного исхода и не могло быть: финансовая олигархия не уступает своих прерогатив политической власти принятия решений ни в каких сферах, затрагивающих ее интересы.