США: собственность и власть - И. Беглов

Финансовый капитал не признает границ ни между корпорациями, ни между отраслями промышленности, ни между географическими районами. Не признает он границ и между различными функциональными подразделениями государственного аппарата.

Сеть отношений зависимости, сплетенная магнатами финансового капитала, в равной степени обволакивает и корпорации, и «политиков» и «военачальников».

Скрытые пружины власти. Финансовый капитал развил до совершенства систему управления банковскими и промышленными предприятиями с помощью доверенных лиц, именуемых профессиональными администраторами. Эта же система распространяется финансовой олигархией и на управление правительственными учреждениями.

Финансовая олигархия заполняет важные посты в правительственных учреждениях своими доверенными лицами из числа партнеров крупных адвокатских и инвестиционно-банковских фирм или же из числа администраторов крупных промышленных корпораций. Несколько сот таких доверенных лиц, откомандированных Уолл-стрит (и другими финансовыми центрами) в Вашингтон, и образуют один из элементов «системы обволакивания».

О том, как обеспечивается надлежащее представительство Уолл-стрит в правительственном аппарате, откровенно рассказал банкир У. Барджесс на собрании Торговой палаты Нью-Йорка 7 октября 1954 г.

Сам Барджесс занимал до конца 1952 г. один из главных постов в нью-йоркском «Нэшнл сити бэнк». В январе 1953 г. он получил пост заместителя министра финансов. Вернувшись па побывку в Нью-Йорк, Барджесс решил отчитаться перед своими нью-йоркскими друзьями. «Всегда приятно, — говорил Барджесс, — вернуться в среду старых друзей и доложить о том, что происходит в Вашингтоне. Ведь всякий политик должен иметь своих избирателей, и, по моему мнению, дело весьма похоже на то, что вы являетесь моими избирателями. Первое, о чем я хотел бы вам сказать, — это то, что я имел весьма интересный и ценный опыт работы в Вашингтоне. Быть игроком в команде Эйзенхауэра доставляет огромное удовольствие. Я думаю, что никогда в истории нашей страны не существовало более прекрасной группы людей, чем та, которая собралась в нынешнем правительстве. Эта группа насчитывает изрядное число представителей деловой части Нью-Йорка (т. е. Уолл-стрит.—Я. Б.), она включает некоторых членов вашей Торговой палаты, и они, я могу доложить, делают хорошее дело ... Всякий раз, когда там, в Вашингтоне, имеется вакансия и вы нуждаетесь в весьма компетентном человеке, то вам неизбежно приходят на память имена трех или четырех парней из деловой части Нью-Йорка, которые могли бы выполнить эту работу. Вы идете к соответствующему начальству, но последнее говорит: «Ради бога, дайте нам кого-нибудь за пределами Нью-Йорка». После этого мы начинаем копаться в списках людей, проживающих в других районах страны, и весьма часто мы возвращаемся к начальству и говорим: «Единственный подходящий человек для выполнения этой работы находится на Уолл-стрит, так что извините, но вы должны взять его»»[729].

Нью-Йорк — не только главный поставщик руководящего персонала для правительственных учреждений, но и центр координации политических действий магнатов финансового капитала всей страны. Доминирующая роль финансовой клики Уолл-стрит в формулировании важнейших целей политики настолько очевидна, что только буржуазные ученые либералы, надевшие особые социологические шоры, не замечают ее. Однако даже ведущий орган американских монополий — журнал «Форчун», зачастую лучше, чем либеральные социологи, раскрывает сложный процесс превращения массы богатства в энергию политической власти. В феврале 1960 г. «Форчун» опубликовал статью Р. Любара «Заправилы». Выдержки из этой статьи дают для понимания скрытых пружин власти и степени экономического господства монополистического капитала США больше, чем сотни страниц, написанных Р. Миллсом и Дж. Гэлбрейтом о «правящей элите» и «техноструктуре».

Автор этой статьи объясняет уникальное положение Нью-Йорка в стране прежде всего тем, что в нем сосредоточено больше, чем где бы то ни было, людей, способных объединять свои усилия в защите групповых интересов монополистического капитала. Эти заправилы, по словам автора, образуют сообщество, которое не имеет ни названия, ни определенной штаб-квартиры. Обычное место их встреч — аристократические клубы Нью-Йорка, где на неофициальных обедах и ужинах группы заправил в четыре, шесть или двенадцать человек решают самые различные вопросы. Эти люди «хорошо осведомлены об интересах и способностях друг друга. Джон Д. Рокфеллер ІІІ, который считается заправилой заправил, может в течение нескольких часов сформировать надлежащий по своему составу комитет для обсуждения любого вопроса, Нью-Йорк всегда располагает второй (после Вашингтона) по величине группой людей, разбирающихся в действительном механизме правительства США. Они участвовали в нем в качестве министров, послов или имели тесные отношения с ним как бизнесмены, банкиры и юристы. Они обсуждают вопросы внешней и внутренней политики друг с другом, с другими заправилами, со своими деловыми партнерами и со своими друзьями в правительстве. Иногда они способны разобраться в политических проблемах лучше, чем люди в Вашингтоне, задавленные повседневными делами».

После того как нью-йоркские заправилы выработают единую точку зрения по какому-нибудь важному политическому вопросу или относительно наиболее подходящей кандидатуры на важный правительственный пост, их мнение получит «огромный вес благодаря коллективному престижу участников группы ... Мнение Нью-Йорка станет фактором, определяющим решение Вашингтона, будь то в вопросе о назначении заместителя министра обороны или о размерах финансовой помощи загранице»[730].

Под отмечаемым автором статьи термином «несравнимая концентрация» в Нью-Йорке людей, умеющих и привыкших объединять усилия для удовлетворения групповых интересов, подразумеваются банковские капиталы. В отличие от промышленников-капиталистов, банкирам Уолл-стрит свойственно во всех спекулятивных финансовых операциях действовать большими группами. Эту «привычку» они переносят и в область политики. Обширные связи, порождаемые переплетением финансовых интересов, и магнетическая сила крупных личных состояний, составляющих в общей сложности свыше 20 млрд, долл., действительно ставят нью-йоркских магнатов в уникальное положение в сфере высшей политики. Нью-йоркское «сообщество заправил» располагает всеми данными для того, чтобы брать на себя инициативу в организации «движения» внутри мира капитала в пользу новых законов и новых внешнеполитических актов. Новые «политические веяния» чаще всего зарождаются не в правительственных учреждениях Вашингтона, а в аристократических клубах Нью-Йорка.

Но, разумеется, было бы крайним упрощением изображать систему отношений между финансовой олигархией и правительством так, как будто первая отдает прямые приказы второму. Финансовая олигархия не нуждается в том, чтобы вмешиваться в повседневную работу правительства. Руководящий персонал государственного аппарата США полностью сформирован из представителей монополии. Это относится не только к органам исполнительной власти, но и к составу законодателей, заседающих в двух палатах конгресса. 9/10 повседневной работы правительственного аппарата сводится к заведованию общими делами всего класса буржуазии. При выполнении этих функций политики в лице президента, министров, губернаторов и прочих представителей исполнительной власти пользуются широкой автономией и инициативой. Их акты в сфере общего управления государством не служат предметом серьезных споров или конфликтов внутри класса буржуазии.

Отдавая приказ об отправке отряда федеральных войск для подавления восстания негров в Детройте в июле 1967 г., президент Джонсон мог быть уверен в том, что этот акт встретит одобрение как нью-йоркских финансистов, так и провинциальных капиталистов.

Но существуют вопросы внутренней и особенно внешней политики, в которых специфические интересы финансовой олигархии не совпадают с интересами других слоев класса буржуазии. В этих случаях финансовая олигархия и прежде всего ее нью-йоркские заправилы берут на себя инициативу в деле обработки и подготовки общественного мнения буржуазии в пользу принятия конгрессом определенного закона, пуская при этом в ход все свои связи в деловых, политических и научных кругах и используя контролируемые ею газеты, журналы, радио и телевидение. Своим узким эгоистическим интересам монополистическая верхушка старается придавать вид национальных интересов. Именно так началась в 1967 г. кампания за пересмотр существующих в США антитрестовских законов, стесняющих свободу действий финансистов в деле слияний корпораций.