Оникромос - Павел Матушек

все, что я успел сказать, потому что внезапно услышал чудовищный, жуткий звук, который с оглушительной силой буквально вмял меня в мокрую траву. Только спустя некоторое время я понял, что это его голос, что Охотник что-то сказал мне. Когда он заговорил снова, я услышал свое имя. «Ракам?» – спросил он. Я пробормотал что-то в ответ, не в силах даже собраться с мыслями. «Уходи. Никому из вас не дозволено здесь появляться», – сказал он, и каждое его слово все сильнее вгоняло меня в землю. В полусознательном состоянии я пополз в сторону города и, когда мне наконец удалось собраться с силами и встать, тут же помчался в Совет. Панаплиан не лгал. У нас против него нет шансов. Если только мы не найдем что-то, что очень давно спрятал здесь сам Таботт, что-то, что можно использовать как оружие, способное отпугнуть и, возможно, даже уничтожить такое могущественное существо, как Охотник. В этом ваша роль. Вы помогаете нам найти то, что может спасти Линвеногр. Если мы потерпим неудачу, мы все умрем, потому что каждый город, в который приходит Охотник, рано или поздно исчезает с поверхности Усимы. И если мы не потерпим неудачу, Совет вернет вам все привилегии, и вы сможете спокойно дожить до конца своих дней.

Хемель красноречиво посмотрел на Тенана. Им не нужно было ничего говорить. Они оба хорошо знали, что Ракам никогда не сказал бы им правду. Он только ловко усиливает их чувство растерянности, чтобы выполнение непонятных, нелепых задач, в которые они были вовлечены, стало для них единственной возможной оставшейся для них формой целенаправленного действия.

– Что нам делать? – спросил Тенан.

– Это просто. Как и все замины и перусы, которые приходят сюда, вы должны войти под Камень.

– То есть?

– Позволить ему прижать вас к себе. Время от времени Камень переворачивается. Те, кого он сюда притянул, могут почувствовать, в какую сторону он двинется на этот раз, и расположиться с нужного бока. Когда очередной переворот освобождает прижатых, они еще живы, но по-другому. Материя, составляющая их тела, претерпевает радикальные и необратимые преобразования. Она уже не такая плотная, как раньше, и напоминает какой-то газ. Прижатым не нужно есть. Им не нужно пить. Им не нужно спать. Они занимаются своими непонятными для нас делами и еще не раз попадают под камень. Спустя некоторое время некоторым удается выйти из воронки и бродить по городу, а другие развеиваются в воздухе или вообще исчезают под Камнем. В любом случае, они больше не имеют к нам никакого отношения. Возможно, они сохранили общее сходство формы, но были лишены физической сущности, связывающей их с этим миром. Вот почему мы называем их…

– Опустошенные, – закончил Хемель. – Это просто смешно. Мы не настолько глупы. Ты не можешь убедить нас, что мы способны спасти город, превратившись в этих газовых мертвецов. Это хуже смерти. Лучше убей нас.

Ракам остановился и обернулся. Хемель напряг мышцы, уверенный, что начальник гвардейцев вцепится ему в глотку, и Тенан с писком спрятался за его спиной. Только Ракам не проявлял раздражения.

– В таком виде от вас действительно не было бы пользы, – заявил он. – К счастью, ничего подобного вам не грозит, если у вас будет при себе то, что вы нашли в яме Эбрены. Во всяком случае, так говорит Панаплиан, и у меня нет причин ему не верить.

– Но она осталась у Менура, – с надеждой в голосе произнес Тенан.

– Не совсем, – ответил Ракам.

Он широко раскрыл пасть, покрутил мясистым языком и выплюнул короткую втулку, источающую золотое сияние. С металлическим лязгом она упала на халцедон у ног Хемеля. Очевидно, начальник гвардейцев все это время держал ее при себе.

– Возможно, это была излишняя предосторожность, но я не хотел, чтобы вы что-то заподозрили и скрылись из виду перед нашей встречей в туннеле.

Хемель нагнулся и поднял ее. Она была мокрой и скользкой, с нее капала густая слюна.

– А что будет, если мы позволим себя прижать вместе с этим? – спросил он.

– Панаплиан говорит, что тогда камень протолкнет вас в пузырь микрореальности, пришвартованный на стыке Линвеногра и пространства Конструкта. Именно там Таботт спрятал то, что вы должны найти.

– Что это? Как оно выглядит?

– Я не знаю, но Панаплиан считает, что оно, безусловно, будет похоже на эту втулку, потому что составляет ее часть. Этого указания должно быть достаточно. Я бы… Начинается. Давайте! Быстро!

– Что происходит? – спросил Хемель, но сам быстро сообразил, в чем дело, потому что увидел, как со всех сторон подтягиваются опустошенные, и каждый из них направляется к камню.

Ракам привел их на место, объяснил, что они должны вместе держаться за втулку, а затем удалился на безопасное расстояние. Однако он все время оставался в поле зрения, давая понять, что следит за каждым их движением. Хемель и Тенан стояли в толпе призрачных перусов и заминов, которые колыхались под порывами слабого ветра. Рядом стоял зловещий камень. Огромный кубический блок непроницаемой темноты не отбрасывал тени, и на нем невозможно было сфокусировать взгляд, поэтому они старались не смотреть в его сторону и делали вид, будто камня здесь вообще нет. Хемель приподнял втулку, чтобы Тенан мог ухватиться за другой ее конец своим эктоплазматическим выростом, и сказал:

– Они нас прикончили. Ну и хорошо. Не знаю, как ты, но у меня больше нет сил продолжать это. Пусть все наконец закончится. Надо признать, мы, несмотря ни на что, были хорошей командой.

– Увы, я думаю, ты не прав.

– Это правда. Зачем обманывать себя? Мы всегда были неудачниками.

– Я не это имел в виду.

– А что?

– Боюсь, это еще не конец…

Через мгновение они почувствовали, как дно халцедоновой воронки задрожало. Когда вибрации достигли апогея, на них с грохотом обрушилась плотная темнота.

Альхазен

Юридическая фирма «Курт Розен & партнеры» находилась в центре Вены, занимала весь особняк и славилась чрезвычайно дорогими услугами. Ее клиентами были политики, звезды шоу-бизнеса и богатые бизнесмены, но Герман Шолл не принадлежал к их числу. Более двадцати лет он работал машинистом венских трамваев и не умел зарабатывать больших денег. Тем не менее, он все еще помнил свое детство и юность, прожитое в настоящей роскоши, и догадывался, почему его вызвали сюда.

Портье направил Германа на третий этаж, а там его встретила секретарша и повела в просторный кабинет самого Курта Розена – человека, являвшегося частью прошлого, о котором Герман хотел забыть. На лице адвоката нарисовалась профессиональная, натянутая улыбка.

– Привет,