Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

— Я бы сказал, что по большей части да.

Он все еще ждал, что она как-то отреагирует — хоть как-нибудь. Правда, он уже не был уверен, что понял бы, какие там у нее чувства.

Миссис Лавджой принялась поигрывать ножом для вскрытия писем.

— Мистер Шейн, за пять лет работы на этом поприще — следуя этому призванию — я обнаружила, что гости, склонные к физической агрессии, к сожалению, как правило… — Она поискала подходящее слово. — Рассыпаются, оказавшись в ситуации, где их контролируют. Со временем все они рассыпаются, да, но такие, как ваш дедушка, обычно разваливаются первыми. Понимаете, о чем я?

— Я вас прекрасно понимаю.

«К чему это она клонит?» — подумал он. Возможно, миссис Лавджой что-то увидела по его глазам и подумала, что ему становится скучно, так как она подалась к нему и сказала:

— Когда такие люди, как ваш дедушка, попадают сюда, редко кому из них удается прожить дольше двух лет — и это в лучшем случае. Но мы, конечно же, сделаем все возможное, чтобы ему жилось удобно и счастливо. Чтобы он хорошо питался, не терял сил и нашел себе какое-нибудь занятие. Наши гости работают в меру сил в саду, теплице и амбаре, пользуются библиотекой. Есть женщины, которые приезжают к нам из города, читают им вслух, рассказывают что-нибудь. Уверена: когда вы устроитесь, вашей жене захочется поподробнее узнать, кто такие «Синие птицы». Они занимаются самой разнообразной благотворительной деятельностью. — Она протянула руку и очень профессионально похлопала его по руке. — Мы тут обо всем позаботимся. Как только вы подпишете договор, все будет улажено. Ваша жизнь будет снова принадлежать вам, и вы сможете посвятить ее семье и своему будущему. И не беспокойтесь о будущем вашего дедушки — мы надеемся (как, я уверена, и вы), что он счастливо проживет еще много лет, но… но… когда придет день Божьего благословения, ваш дедушка, с вашего разрешения, найдет упокоение на частном кладбище «Райского уголка». Вы можете не думать и не тревожиться о нем, мистер Шейн, и знайте, что до конца его дней с ним будут обращаться как с самым дорогим гостем нашего «Райского уголка». Это я вам торжественно обещаю.

— Угу, — кивнул Мэтью. — Это обнадеживает.

— Пойдемте! — Она встала, шурша тканью. — Прежде чем мы перейдем к обсуждению денежного вопроса, позвольте мне показать вам, что именно вы купите на свою монету.

Мэтью взял плащ и шляпу. Через несколько минут миссис Лавджой вела его по усыпанной гравием дорожке, шедшей мимо ее дома на территорию усадьбы. Место было названо удачно: здесь, несомненно, было красиво. Тут росли рощицами вязы и дубы, щеголявшие на солнце яркой листвой, на лугу паслись овцы, а по зеленому пруду сновали взад и вперед утки.

На ходу миссис Лавджой продолжала рассказывать. В настоящее время у нее двенадцать гостей мужского и шестнадцать женского пола. Мужчины и женщины проживают в разных зданиях, потому что, как она выразилась, снег на крыше не обязательно означает, что камин остыл. Возраст — от почти семидесяти до восьмидесяти с лишним лет, старшему — восемьдесят четыре. Тут есть гости из Бостона, Нью-Йорка, конечно же, Филадельфии, Чарльз-Тауна и многих городишек, расположенных между ними. Благодаря доброй молве и развивается ее дело. Жизнь ускоряется, люди загружены все больше, и многие мучаются, не знают, что им делать со своими престарелыми родителями. Иногда гости противятся тому, чтобы здесь оставаться, но постепенно смиряются со своим положением и понимают, что это делается ради блага их близких. Эх, попадаются и буйные гости, бывает, что ругаются и дерутся, но обычно они успокаиваются или же просто долго не выдерживают.

До врача тут можно доехать за полчаса, заверила она его. Кроме того, доктор навещает их несколько раз в неделю, проверяет, нет ли у гостей каких-либо недугов и каково общее состояние их здоровья. По воскресеньям после обеда приезжает священник, и в церкви «Райского уголка» под его руководством совершается богослужение. Семь работниц готовят еду, стирают, все отмывают, отчищают и занимаются тому подобными делами. Все девушки очень порядочные.

— Вот наша прачечная, — сообщила ему миссис Лавджой за поворотом дорожки.

Они стояли перед чистеньким белым кирпичным зданием с двумя трубами, из которых валил дым, и поленницей дров вдоль него, готовых к тому, чтобы их сожгли под котлами для стирки. Дверь была распахнута настежь. Рядом с ней, болтая и смеясь, стояли три молодые женщины в серых платьях и чепцах. Мэтью сразу заметил, что они еще и нюхают табак из табакерки. Увидев миссис Лавджой, они замерли, смех затих. Две девушки отвернулись и бросились внутрь, чтобы дальше мешать шестами белье в котлах, — там, наверное, стояла невыносимая жара. Третья, видимо, слишком поздно поняла, что подруги ее бросили — оставили с табакеркой в руке.

Девушка не успела скрыться в прачечной, и миссис Лавджой резко сказала:

— Опал! Отдай это мне. — И едва слышно пробормотала, обращаясь к Мэтью: — Я говорила им, что такие отвратительные привычки у нас недопустимы. Простите, но мне придется прибегнуть к плети.

Приближаясь к ним, Опал держала табакерку за спиной, как будто это могло ей как-то помочь. В глазах ее была тревога и одновременно… Что? — пытался понять Мэтью. Едва сдерживаемое веселье? Рот ее был плотно сжат. Она что, готовится рассмеяться мэм в лицо?

Узнать это ему не было суждено. В тот же момент послышался хруст копыт по гравию. Со стороны дома миссис Лавджой по дорожке бежали рысью две лошади, тащившие повозку. При их приближении Мэтью и хозяйка заведения посторонились. Вожжи держал крепко сбитый молодой человек с могучими плечами — возможно, ровесник Мэтью или чуть старше его. На нем была серая монмутская шапка, рубашка красновато-коричневого цвета, коричневые бриджи и чулки, а на его плечи был накинут коричневый плащ. Насколько сумел разглядеть Мэтью, голова его как будто была обрита наголо. Лицо у него было широкое, бледное, с мясистыми губами, а кустистые черные брови сходились посередине.

— Чем могу помочь? — спросила миссис Лавджой.