Венгерские повести - Андраш Беркеши

изобретенных сержантом пробковых поясах. Чтобы утешить меня, главный повар приготовил прекрасный ужин из рыбных блюд, которые мы запивали ароматным вином, усевшись все вместе за большим столом.

День, проведенный со скучным младшим сержантом, все — таки оказался не совсем потерянным. Я имел возможность узнать, как преломляется в мозгу такого вот юного выходца из народа работа, которую мы ведем. Хочу записать его монолог, иначе и не назовешь, так как я отвечал на его высказывания короткими «да», хмыканьем, покачиванием головы. Единственное, чего я не могу воспроизвести, это получасовые паузы, ведь я уже сказал, что молодой человек был очень почтительный и не хотел ни за что на свете докучать мне вопросами, хотя бы уже потому, что хорошо усвоил правило: спрашивать ничего нельзя.

— Говорят, что крестьянин два часа мучился… В таких случаях невольно задумаешься, что все — таки существует высшая справедливость… Он ведь поджег хозяйский дом, а у хозяина были два сына, зять, внуки, всего четырнадцать человек, говорят… На хуторе они жили, окна зарешеченные, а дверь он снаружи запер, потом уж поджег… Все они там и сгорели… Четырнадцать человек… И дети… Так ему и полагалось, хоть два часа за них пострадать… Ведь и они там не меньше двух часов мучились, дом — то, должно быть, большой был, каменный, не сразу сгорел… Да, конечно, не меньше двух часов прошло, пока все сгорели… Может, он и не от хорошей жизни это сделал, все равно, не должен человек так поступать… Вот теперь он и сам узнал, что это такое… Может, и грех свой искупил, если это возможно. Разное, конечно, говорят, можно даже поверить, но ведь с того света никто никогда не возвращался…

Пауза на этот раз была особо длинная.

— А все — таки что — то в этом обязательно должно быть… Вот ведь боксер тотчас скончался. Говорят, у него смерть была самая легкая, одно мгновение, и все…

И я это справедливым считаю… Да и все наши ребята так думают. Жалеют его. И это не потому, что некоторые, кто постарше, помнят его, когда он еще знаменитым был, а просто не таким уж виновным его считают. Скорее невезучим… Все остальные из их шайки сколько получили? Пустяками отделались, их предводитель шесть лет получил, а его за что? Он ведь на стреме стоял, и только… И банду не он организовал, и все это не он выдумал. Ну дали бы ему небольшой кус, если б у них вышло… А ведь их окружили, и ему, как он на страже стоял, и пришлось стрелять. Ночь была, темно, со всех сторон стреляют… Его и самого ранило, говорят, в плечо, так его и поймали. И такое ему невезение, что один из полицейских в больнице умер… И все — таки кто — то там ему воздал по справедливости. Разве не так? Думаю, что за это ему и легкая смерть послана. И у цыганки смерть была легкая, мало помучилась. Говорят, что ее даже оправдать могли, если б присяжные были мужчины, а там и женщины оказались… Вы ведь знаете, какие они, женщины… Наговорили, что из — за денег она его… А я считаю, что вовсе не из — за денег, и все наши ребята так думают: она к деньгам равнодушная. Мучил ее старик, издевался над ней. А она другого любила, хотела избавиться от старого. Да и что это за дело?! Удочерил он ее, вместе с матерью к себе взял, когда ей всего двенадцать лет было, присмотрел для себя, старый козел… А как только мать умерла, он и вынудил ее с ним жить, ее, совсем еще девчонку… Из дома не выпускал, говорят, даже бил… Десять лет она провела там с ним, несчастная! Мужчины поняли бы это… Говорю вам, доктор, мужчины в таких делах справедливее. Женщины сразу накидываются, шлюхой обзывают, за своих мужей боятся. Повесить ее, повесить!..

В сопроводительных документах были выписки из судебных решений (та самая формула, которую зачитывают перед исполнением приговора), не думаю, чтобы кто — нибудь из нас внимательно изучал их. Для нас они все были подопытными животными, а для этих простых парней их наказали за совершенные преступления. Откуда узнали они столько подробностей? Может быть, от тюремщиков, которые привезли в лагерь пациентов, или помнят, что писали газеты. Мне уже надоели рассуждения младшего сержанта. А еще действовало мне на нервы мое устойчивое невезение. До меня доносились радостные выкрики: «Вот он, попался!», плеск воды, когда сержант выкидывал обратно рыбу менее килограмма весом, а я уже третью мышь утопил, и все ничего.

— Вижу, младший сержант, что вы считаете смерть чем — то вроде наказания?

— А разве не так? — удивленно спросил он.

— Тогда в наказание за что вы сами должны будете умереть?

— Так ведь все умирают… В конце концов все умрут.

— В конце? А когда придет этот конец?.. Для этих вот конец пришел теперь. Для младенца, который и трех месяцев не прожил, тоже конец. А для восьмилетнего ребенка, попавшего под автомобиль, тоже конец. В авиационной катастрофе гибнет сто сорок пассажиров, есть среди них и двухлетние дети, и семидесятилетние старики. Смерть для каждого — конец. Если мы будем считать смерть наказанием, значит, сама жизнь преступление.

Я видел по выражению его лица, что он удивляется, какие глупости я говорю.

— Но для этих — то смерть была наказанием!

— Правильнее назвать ее общественной гигиеной. Вам понятно, что это такое? Общество хочет очиститься от некоторых видов людей, как от носителей инфекции. Ничего иного общество не может сделать. Решение о том, от кого надо освободить общество, принимается с учетом различных точек зрения и в достаточной мере произвольно. Но общество имеет на это право. У него власть, а значит, и право.

— Значит, это все — таки наказание! Ведь говорят же: смертная казнь!

— Действительно, так говорят. Но почему это наказание? На всем свете приговоренных умертвляют надежно и быстро. Так же надежно и быстро умирают, например, от разрыва сердца. А ведь от инсульта кончается не более двадцати пяти процентов людей, а гораздо более того гибнет от рака в страшных мучениях и безнадежности. Вы никогда не видели, как умирают от нарушения кровообращения в конечностях? Такие больные мучаются месяцами, кровь почти не циркулирует, все тело в пролежнях… Статистика подтверждает, что в среднем на долю каждого человека приходится две-три недели страданий перед смертью. А для приговоренных это всего лишь две минуты. И вы называете это